«Власти защищают дом от нас». Репортаж с голодовки жильцов «падающего» дома в Чите

Утром 16 августа жители дома 39 в Северном объявили бессрочную голодовку — в этот же день в Читу прилетела делегация федеральных чиновников во главе с председателем правительства Михаилом Мишустиным. Приезд Мишустина анонсировали все краевые СМИ, и жильцы решили не упускать шанс напомнить о своем «падающем» доме и о том, что их уже два года не могут расселить.

Здание людям пришлось покинуть в 2021 году — через год после того, как его признали аварийным. Дом наклонился и, говорят, действительно может упасть. Многоэтажку, в которой остались пустыми 60 квартир, огородили забором, во дворе поставили вагончик для сторожа. По словам местных, ограждение не останавливает мародеров. Сами жильцы попасть в свои квартиры пока не могут — у многих внутри остались вещи.

Люди живут у родных, в съемных квартирах, аренду которых оплачивает администрация города, или у родственников, пока власти ищут возможности для расселения. Есть несколько вариантов — от компенсаций при введении режима ЧС до получения субсидий на покупку нового жилья. Из-за того что проблемы с домом вызвали техногенные причины, по закону его нельзя включить в программу по переселению из ветхого и аварийного жилья. Предварительно, на процесс переселения региону придется потратить около 300 миллионов рублей — данные могут измениться, потому что цена на квадратный метр меняется. У некоторых жильцов плюсом к навалившимся проблемам ипотеки, которые нужно продолжать гасить.

Главное требование жильцов во время забастовки было таким: озвучить сроки решения проблемы и объяснить, какая идет работа. Почему для этого нужна была голодовка, становится понятно из реакции чиновников — она была достаточно сумбурной, по очереди 16 августа приезжали представители городских и краевых властей. Заместитель сити-менеджера Андрей Гренишин даже привез еды, несмотря на выбор формы протеста. Местные жители сочли это неуважением.

Внимание общественности на дом в Северном жильцы обратили еще в 2021 году. Они писали губернатору Забайкалья Александру Осипову в Instagram (запрещен в РФ, принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской), давали комментарии СМИ. Позже они вывесили плакаты на доме с просьбой помочь и обратились на прямую линию с президентом, но задать вопрос Владимиру Путину в прямом эфире не смогли. В апреле 2022 года они впервые были готовы собраться на забастовку — должен был приехать полпред президента в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев, но его визит отменился. В июне, когда Трутнев всё же приехал в край, жители не успели собраться — его приезд для них был неожиданным.

Рычаги воздействия

Ольга Александровна Филиппова — председатель дома. К вечеру ей стало хуже, для женщины нашли таблетку. Жители взяли с собой на забастовку только воду. Пришли не все — часть активных жильцов, некоторые парами, как Анастасия Кабакова и ее муж Николай.

Коробка с едой, которую заказал заместитель сити-менеджера, стоит сбоку от протестующих, они к обеду не притронулись и шутят про то, что там нет вилок и ложек.

Настя вспоминает, как два года назад, когда они еще жили в аварийном доме, пролитая вода катилась по полу в сторону наклона дома, и как было страшно в нем жить. После признания здания аварийным еще год люди жили в своих квартирах. У Насти с Николаем трое детей — мальчик и две девочки. Семья приехала из Краснокаменска в Читу в 2014 году, взяли ипотеку и заселились в многоэтажку. О том, что она аварийная, они узнали в 2020-м.

— Мы лично узнали в августе. Только закончили ремонт, и приходит старшая по дому: «Ой, что вы ремонт делаете? А нас признали аварийными...» Ощущения, что с домом что-то не так, были — он же наклонен. Мы начали чувствовать изменения со стороны дома, и как раз соседи начали в общем чате отправлять сообщения: у кого плиты разошлись, у кого трещины появились, начали ощущать страх — ты лежишь и ждешь, когда же он завалится, этот дом. Треск даже слышно было. Младшим детям я всегда говорила: «Если вдруг вы что-то услышите, вы не одеваетесь, а выбегаете на улицу».

Через год жильцы вышли на СМИ.

— Вроде как год дом был признан аварийным, а местные власти ничего для этого не делали. Они вообще в течение года ничего не делали. Тогда [после публикаций] выехал к нам Александр Сапожников и сказал: «Кому сильно страшно в этом доме, можем предложить маневренный фонд». И мы с супругом пошли, сказали, что нам очень страшно. И они нам предложили две комнаты в общежитии на Богдана Хмельницкого взамен четырехкомнатной квартиры. Я говорю: «А как вы себе представляете, как мы будем жить? У нас мальчик и две девочки, я и муж». Они ответили: «Вы с девочками в одной комнате, муж с сыном в другой».

Потом, как говорит Настя, в администрации поняли, что у них нет маневренного фонда, чтобы расселить всех жильцов, и приняли решение снимать квартиры.

— Но это же тоже — представляете, жить в съемной квартире? У нас здесь вещи. Кто смог, они вывезли, кому некуда — оставили. Вот у женщины разбили окно, она пошла в администрацию, ей сказали: «Мы же вам говорили ценные вещи вывозить». Нам продлевают аренду на полгода — мы сидим полгода и к окончанию срока аренды не знаем, то ли нам другое искать, то ли мы остаемся жить. Жизнь на чемоданах. Квартиры снимают, да, но вот меня сегодня спросил журналист из Новосибирска: «Ну как, вас удовлетворяют условия? Где вам лучше жилось — там или здесь?» Я ей говорю: «Вы о чём спрашиваете?» У меня было свое собственное жилье, я захотела — гвоздь прибила, куда мне надо, купила диван, который я хочу, это была моя квартира. Отдельные комнаты для моих детей. А сейчас мы живем в двухкомнатной квартире на чужой кровати.

Окна ипотечной квартиры Кабаковых выходят во двор — на подоконниках остались вещи и создают впечатление, что помещения жилые. Настя с мужем выбирали район не только по цене квартиры — Северный максимально комфортен для жизни многодетной семьи: рядом три школы, включая художественную, бассейн, все нужные магазины, недалеко сосновый бор, в микрорайоне тихие дворы, везде остановки и удобная развязка.

— У нас тут вся жизнь в этом Северном, дети тут [привыкли]. Мы строили свою жизнь, жили, продолжаем платить ипотеку за эту квартиру, и в итоге... Мы слышали такое даже в свой адрес: «Вот, 200 лет уже дом стоит, зачем люди покупали там квартиру?» Но мы из Краснокаменска, мы знать не знали, что такое может быть, — у нас [там] все идеальные дома. Квартира в этом районе была немного дешевле лишь потому, что это первый этаж, угловая и без балкона. Но ненамного. Мы купили ее в 2014 году почти за 3 миллиона. Не за копейки, это была рыночная цена.

Пока Настя рассказывает, вокруг группы протестующих ходят полицейский в кожаной куртке с папкой, который не представился, и мужчина в офисной одежде с борсеткой, который на вопрос местных о том, кто он, ответил: «Я мальчик». Еще жильцы засняли, как они предполагают, сотрудников ФСБ, которые наблюдали за ними с лестниц соседнего торгового центра. На фото люди в солнечных очках — как агенты. Периодически к дому в течение дня подъезжали разные чиновники, включая вице-премьера Вадима Петрова, который курирует сферу строительства. Но его появление местных разойтись не сподвигло.

— Когда с ними [чиновниками] встречаешься один на один, они говорят абсолютно несуразные вещи, а когда ты выходишь массово, они начинают что-то делать — обед привезут... Мы приходим: администрация города говорит одно, комитет — другое, они все говорят абсолютно разную информацию. Вот они сегодня даже приезжали, по-разному всё. Ольга Александровна встала и Гренишину: «Вы хоть договоритесь между собой, что говорить!» Они же просят писать обращения, Ольга Александровна и другие жильцы, люди с юридическим образованием, занимались этим вопросом. Я тоже писала, мое обращение стоит на контроле в СК. Меня вызывали в прокуратуру и сказали: «Вам несказанно повезло, ваше обращение стоит на контроле у Бастрыкина». Каждый принял решение участвовать в бессрочной голодовке, потому что других рычагов воздействия на местные власти у нас нет. Мы пишем письма и получаем всегда только один ответ — денег нет, и всё.

Жильцы ждут губернатора Александра Осипова — Настя очень настойчива в этом вопросе, и когда под вечер второй раз приезжает замминистра строительства Алдар Бальжиров, она всё равно спрашивает его о губернаторе. И еще до его приезда она говорит так:

— Мы не требуем, чтобы нам здесь и сейчас выдали жилье, нам бы хотя бы сказали сроки — просто сроки. Пришел бы он, сказал: «Поймите, мы делаем то-то и то-то до 24–25-го года».

Вся соль истории в том, что дом расселили не в первый раз. В конце 1990-х жильцов уже эвакуировали. Настя по рассказам Ольги Александровны знает эту историю такой: «Жильцов расселили в ночь — они привезли солдат и людей, стянули стяжками и всех заселили обратно».

Сама Ольга Александровна к вечеру уже устала, но пока Настя рассказывает о доме, она подходит к «мальчику» в белой рубашке, который периодически достает телефон для видео- и фотофиксации и донимает его — уже больше из принципа. Потому что никакой ясности эти персоны не вносят и приехали все, кроме того, кого жильцы так ждали, — губернатора.

Вместо него к людям выходит Бальжиров, эмоционирует и всю вину за отсутствие главы региона берет на себя. Он рассказывает о том, что готовил для Осипова презентацию, и о том, что тот в курсе и проводил совещания по вопросу падающего дома даже с федеральным Минстроем. Бальжиров говорит о вариантах, которые есть: режим ЧС или субсидии по программе Минстроя, которая связана с обманутыми дольщиками. И сначала всем кажется, что вот он — диалог. И так и есть, но Ольга Александровна, и Настя, и все голодные жильцы не воспринимают слова замминистра, потому что они слышали все эти варианты не раз. Режим ЧС им невыгоден — возмещают во время него по минимуму. Сам Бальжиров объясняет, что речь при режиме ЧС идет о сохранении жизни, а не о сохранении жилищных условий.

— Я план защищал перед губернатором, механизм был понятен, губернатор провел необходимые встречи и переговоры с фондом (обманутых дольщиков) и Минстроем, — успокаивает местных замминистра.

— Самое интересное — те программы, которые они сейчас предлагают по расселению нашего дома, уже предлагали еще 2 года назад. То есть они потеряли 2 года и только сейчас запустили механизм. Сколько они денег тратят на съем жилья, на охрану дома, которая охраняет не квартиры — мародеры залазят. Они защищают дом от нас — чтобы нас сюда не запускать. Это очень странно, — говорит Настя.

Бальжиров, несмотря на эмоции, объективен — краевые власти не могут быстро решить вопрос на 300 миллионов с учетом того, что дом не встраивается ни в одну программу.

Замминистра запросто садится с протестующими на какие-то доски, рядышком с той злополучной коробкой с едой, которую Гренишину еще долго будут припоминать. Кто-то сравнивает историю дома в Северном с фильмом «Дурак», где сантехник пытался спасти общежитие с огромной трещиной, но здесь всё другое. И чиновники другие. Но им сложно из-за потока подобных проблем с жильем и бесконечным поиском денег проникнуться историей, например, Насти — матери троих детей, живущей в съемной квартире и переживающей за свои вещи в старой, которая взята в ипотеку.

— С момента получения лимитов мы определяемся по способу расселения: либо вторичку вам покупаем где-то на территории Читы, либо выдаем субсидию на приобретение жилья по цене Минстроя на момент заключения с вами соглашения. Вы сами выбираете жилье, приносите нам договор покупки — мы оплачиваем. Обычно мы это право отдаем жителям. Еще есть вариант с заселением в новостройку, но это земельные участки на КСК. И дом будет введен в эксплуатацию в 2023 году. Про ваш дом — у нас самый главный вопрос: есть три большие группы жителей. Первая — граждане, пострадавшие от ЧС 2021 года, 2022 года и два дома — Северный и Савватеевский. Через суды прошли только 300 человек, остальным я помочь не могу — у них нет выхода. Я сегодня пришел с непониманием — там мне нечего сказать, нечем помочь. Почему [тут] шумиха? Я вот этого боюсь — что по ЧС пойдем и вы получите [не то, на что рассчитываете], — говорит Алдар Бальжиров.

Он своей краткосрочной цели достиг — люди начали расходиться к 9 вечера. Договорились в обед 17 августа встретиться у него в кабинете после изучения презентации, которую готовили для губернатора. Жильцы должны выбрать подходящий им вариант. Ольга Александровна после вечернего разговора с Бальжировым говорит журналистам только одно: «Вы приходите завтра».

— Губернатор бы чисто по-человечески как-то ответил, хотя бы просто: «Я сейчас не могу, делегация, но давайте другое время. Давайте такого-то числа приходите ко мне». Я думаю, что так нормальные цивилизованные люди должны решать проблему, — считает Настя. И тоже спрашивает журналистов: — Вы-то завтра придете?