«Все знали, что у ребят есть обрезы». Деревенские парни расправились со студентами в Забайкалье в 70-х

Чудовищная история произошла в августе 1978 года в Забайкальском районе: местная молодежь практически в упор расстреляла студенческий отряд, который приехал в совхоз Степной из Читы на работу. Около 30 деревенских парней от 15 до 22 лет с обрезами, цепями от пил, камнями и палками пришли расправиться с 19 студентами Читинского пединститута. О предстоящей драке знало почти всё село, но никто не остановил распалённую толпу. Что же стало причиной такого массового и страшного конфликта?

Стройотряд Читинского пединститута прибыл в село Степное 6 июля 1978 года. Обустраивали пастбища, а в период простоя работали на различных хозяйственных работах, даже стригли овец. Жили в палаточном городке неподалеку от села.

Около месяца отношения с местной молодежью были хорошие: среди студентов были те, кто мастерски владел гитарой и клавишными, и ребята частенько играли на сельской дискотеке в клубе, не раз срывая аплодисменты — до этого танго под живую музыку в селе еще не танцевали.

Интересовались студентами и местные девчата. Василию Пальшину тоже приглянулась симпатичная девушка по имени Нина. С нею он и танцевал несколько вечеров подряд, действуя на нервы деревенским парням. Василий носил очки из-за близорукости, и за несколько дней до большой трагедии его подозвали трое: «Эй, очкарик, иди-ка сюда!»

Василий почувствовал неладное, но не струсил. Отойдя в сторону от крыльца клуба, он поинтересовался: что, мол, надо. Услышав от одного из ребят, что слишком много «выступает», тут же получил два раза по лицу. Завязалась драка, к которой подключились и оба приятеля зачинщика потасовки. Василию разбили очки, лицо и изрядно намяли бока — из-за нанесенных побоев он четыре дня не мог работать. Чтобы привлечь внимание друзей из стройотряда, Василий поднял камень с земли и кинул его в окно клуба, которое вдребезги разбилось. Народ высыпал на улицу, драчуны разбежались, а свои подхватили побитого товарища и пошли в лагерь.

По пути домой их снова окружили местные и стали провоцировать на драку — в руках последних были цепи и палки. Студенты убедили своих оппонентов не вступать в конфликт, пригрозив, что перестанут играть в клубе. Это оказалось весомым аргументом — от них отстали. Об избиении Паршина комиссар стройотряда доложил председателю сельсовета, тот пообещал разобраться и наказать драчунов. Но не успел.

Уже на следующий день во время стрижки овец стало ясно, что ситуация обостряется. Рабочие Степного, которые бок о бок трудились со студентами, вели себя враждебно, постоянно цепляясь к ним по пустякам. Стройотрядовцы решили, что их посчитали слабаками, и хотели уладить конфликт понятным для местных способом — честно подраться на кулаках. Трое студентов вечером заехали на квартиру одного из местных рабочих, чтобы разобраться.

Вот как описывает дальнейшее развитие событий командир стройотряда Александр Баранов: «В квартире был беспорядок. Парни, человек пять, были выпившие, двое спали. Мы разбудили того, кто оскорблял нас сегодня во время рабочей смены, и сказали, что если он хочет подраться, то мы выйдем во двор и с одним из нас пусть разбирается на кулаках, мы не будем его трогать. Тот согласился, и мы вышли. Я как командир должен был, конечно, остановить драку, но я такой же боец и мне самому было обидно за то, что днем ранее несколько человек били одного нашего студента. Парни дрались один на один минуты 2–3. Затем мы остановили драку и уехали».

После этой стычки по селу прокатилось: «Наших бьют!» Один из подсудимых позже пояснял суду, что «местные ребята возмутились и стали готовить нападение на студентов».

Сбор мстителей произошел стихийно: вечером в клубе показывали фильм, и вдруг снаружи раздался громкий свист. Все побежали на выход. На улице уже собралась толпа, раздавались выкрики: «Бить студентов!» Всего набралось порядка тридцати человек, причем большая часть даже не знала, из-за чего надо бить стройотрядовцев.

«Меня лично студенты никогда не обижали, но я тоже выкрикивал, что их надо побить, чтобы отомстить за наших ребят. Если бы я не пошел, меня посчитали бы трусом», — таких показаний в уголовном деле два десятка.

Вооружились кто чем мог: у троих были обрезы, кто-то прямо по ходу движения выламывал штакетины из забора, у нескольких были цепи от пил, а у одного парня даже антенна от танка. Возле предполагаемого места нападения были разбросаны кирпичи — вооружились и ими.

9 августа 1978 года стал днем кровавой развязки. Во время рабочей смены студентов предупредили, что на них готовится нападение. Чтобы предотвратить драку, приехал парторг совхоза и всё время был вместе со стройотрядовцами. После работы — было около полуночи — он на машине проводил их до ворот санпропускника и уехал домой. Никто не знал, что в темноте грузовик со студентами (а они сидели в кузове) поджидает толпа местных.

Владимир Лоскутников, студент 2-го курса: «Мы подъехали к КПП, проехали метров десять, и тут раздались выстрелы. Шофер быстро развернул машину и направил фары в сторону хулиганов. Мы выпрыгнули из машины и бросились на них, но они, как жалкие трусы, спрятались за угол дома. Когда я влез в машину обратно, то увидел Коренева Серёжу, лежащего на дне кузова. Он стонал, у него из груди шла кровь. Но он поднялся на ноги и буквально выпал из кузова на землю, где вновь пытался встать».

Сергей Бузов, студент 2-го курса: «Началась стрельба, крики, чтобы мы выходили драться на кулаках. Потом кто-то закричал, что наших парней ранили. В кабине включили свет, и кузов тускло осветило. Я увидел, что в задней части лежит Саша Симонов. Я сел возле него, приподнял его голову и положил к себе на колени. И тут я почувствовал что-то мокрое. Это была кровь».

Александр Баранов, студент 4-го курса, командир стройотряда: «Местные скрылись в степи. Коренев был еще жив, и я сказал шоферу, чтобы он немедленно ехал в совхоз для того, чтобы оказать помощь раненому. В совхозе мы подъехали к дому председателя сельского Совета и сообщили о случившемся. Он дал нам свою машину, мы переложили туда Коренева и Симонова и повезли в Забайкальск, так как в совхозе фельдшера в тот день не было. По дороге в больницу Коренев умер».

Экспертиза показала, что Сергей Коренев скончался от слепого огнестрельного дробового ранения грудной клетки с повреждением сердца, Александр Симонов — от слепого огнестрельного дробового ранения головы с повреждением головного мозга.

Студенту 2-го курса физико-математического факультета Читинского государственного педагогического института имени Чернышевского и, возможно, будущему талантливому конструктору Сергею Кореневу было 19 лет. В 1976 году он окончил Красночикойскую среднюю школу, затем работал в своей школе лаборантом в кабинете физики. Год спустя он поступил на первый курс пединститута.

Сергей оказался очень творческим человеком: занимался в театральной студии вуза, неоднократно играл в спектаклях, был хорошим фотографом, поэтому стал незаменимым помощником редактора стенгазеты на факультете. Страстно увлекался радиотехникой. «Скромный, великодушный», — так о нем отзывались товарищи. Его выдающейся способностью было умение делать разные модели. Многие из них, сделанные еще в школе, занимали призовые места в районных смотрах юных техников. В каждой его модели была видна какая-то выдумка и попытка внести что-то новое, свое. В школьном кабинете химии долгое время хранилась панорама «Доменный цех», которую Сергей смастерил сам. Малыши Сергея боготворили. Взрослые уважали за хороший характер и золотые руки.

Двадцатилетний Александр Симонов, будущий преподаватель физики и, возможно, талантливый педагог, был лириком в душе и исполнял песни собственного сочинения. Учился хорошо, всегда участвовал в художественной самодеятельности. Обладавшему приятным глубоким голосом Александру особо удавались романсы. Он очень хотел быть учителем и даже во время работы в студенческом стройотряде ходил в сельскую школу и интересовался тем, как там устроен учебный процесс, ведь по распределению после окончания вуза он собирался трудиться в забайкальской глубинке.

На следующий день после трагических событий в селе Степное прокатилась волна обысков: у населения изымали цепи от пил, металлические пруты, обрезы и боеприпасы к ним. Задержали и несколько человек, подозреваемых в убийстве двух студентов. Следователи быстро выяснили, что всего прозвучало пять выстрелов. Стреляли 22-летний Владимир Кадлубовский, 20-летний Василий Куницын и 15-летний Николай Демидов. Чьи выстрелы оказались смертельными, предстояло разобраться. Под стражу взяли и трех зачинщиков массовой драки.

Николаю Демидову буквально за месяц до описываемых событий исполнилось 15 лет. Он был сыном очень уважаемого в совхозе труженика — чабана Ивана Иосифовича Демидова, который за два года своей работы в совхозе смог повысить производительность труда в 3,5 раза. Говорили, что в практике овцеводства такого до Демидова не было даже в РСФСР, не только в районе.

И, конечно, как гром среди ясного неба, все восприняли новость о его сыне, которого и учителя, и одноклассники тоже характеризовали только с положительной стороны. «Николай не мог сделать того, в чём он обвиняется!» — в голос твердили все.

Сам Николай всё же признался, что втайне от отца сделал из испорченного ружья с разорванным стволом обрез и хранил его на чердаке. Заряжал патроны дробью и в тот злополучный день тоже присоединился к толпе односельчан. «Все пошли, и я пошел», — сказал он. Клялся, что стрелял только в воздух, а не по людям.

На допросе Николай пояснил, как и большая часть участников драки, что боялся, что его сочтут трусом, если не пойдет. Его сразу взяли под стражу, хотя и учителя, и граждане села просили отпустить его до суда в семью, где за подростом проследили бы родители.

Через три дня после убийства студентов в сельском клубе, где еще недавно гремели дискотеки, собрался сход граждан. Всего присутствовали 125 человек. Приведу выдержки из выступлений. Кажется, что слова, прозвучавшие 45 лет назад, актуальны и сегодня...

Директор совхоза Пётр Дегтяр: «На нас легло тяжкое пятно, и мы не снимаем с себя вины, повинны в этом и жители села. Двадцать человек знали, что у наших ребят есть обрезы! Разве нельзя было доложить куда следует? Вы, родители, потеряли контроль над детьми. У вас в уме только машины и водка. У многих детей имеются мотоциклы и нет прав. Почему вы это не контролируете?»

Клавдия Кармышева: «Я обращаюсь к тем матерям, которых обошло стороной это горе и которые с ехидцей распространяют разные слухи. Мы все с вами матери, и эта беда случилась с чужими детьми, а завтра может случиться с моими или вашими, поэтому я хочу заострить ваше внимание на том, чтобы вы были чувствительными к чужой беде и считали ее нашей общей. И в дальнейшем не надо шептать себе в кулак об услышанном безобразии, а попытаться предотвратить беду. А мы могли бы это сделать, потому что большая часть жителей села знала о том, что будет драка!»

Секретарь райкома КПСС Алексей Шантуров: «Мне пришлось участвовать в следствии, видеть тех ребят, которые сейчас очень раскаиваются. Когда видишь обрезы, цепи, железные прутья, орудия убийства, невольно приходишь в ужас. Стреляли трое. Были и зачинщики. В селе нет воспитания. Вы живете одним днем и дожили до злостных убийств. Покончите с равнодушием — это главный враг. Оно порождает всё, погибли ребята, которые приехали в село по призыву июльского Пленума ЦК!»

Общее собрание жителей села решило:

• усилить борьбу с пьянством, провести работу по регистрации огнестрельного оружия и выявить его для изъятия у тех, кто не имеет прав хранить его и пользоваться;

• не гонять на мотоциклах без прав;

• просить совхоз, райком и райисполком решить вопрос о выселении из совхоза граждан, ведущих аморальный образ жизни — всего четыре семьи, предупредить — три семьи.

Многочисленные экспертизы, допросы, следственные эксперименты — поиск истины был непростым. Так, в ходе одного из следственных экспериментов всех студентов вновь попросили сесть в тот самый грузовик так, как сидели во время трагедии. Места Коренева и Симонова были пустыми...

В ходе судебно-медицинской экспертизы из тел погибших студентов была извлечена «крупная дробь». Выяснилось, что один из обрезов был заряжен патронами, начиненными картечью (разница между картечью и дробью лишь в размерах: до 5 мм — дробь, свыше — картечь).

Такие патроны были в обрезе Владимира Кадлубовского, который сказал: «Я никого не хотел убивать, а хотел просто попугать их. Ни Коренева, ни Симонова я лично не знал, я просто хотел отомстить за своих друзей». Вину признали полностью все, кроме Кадлубовского.

28 ноября 1978 года Читинский областной суд приговорил его как главного виновника гибели стройотрядовцев к 15 годам лишения свободы с отбыванием первых 8 лет в тюремном заключении, а оставшейся части наказания в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Остальные получили кто 3, кто 4 года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. И только несовершеннолетний Демидов был приговорен к 2 годам лишения свободы с отсрочкой приговора сроком на два года. Суд обязал его продолжить учебу в школе или в течение месяца устроиться на работу. Пятнадцатилетний Николай Демидов почти 4 месяца провел под стражей и в связи с отсрочкой наказания был освобожден из-под стражи в зале суда.

В деле хранится определение Забайкальского районного суда от 15 декабря 1980 года, которое свидетельствует о том, что, поскольку Николай Демидов за период отсрочки наказания окончил 10 классов, поступил в Харанорское СПТУ-1, где успешно учился и твердо встал на путь исправления, администрация инспекции по делам несовершеннолетних попросила суд освободить Демидова от наказания. Суд посчитал ходатайство обоснованным и удовлетворил его.

Что касается Владимира Кадлубовского, то нелады с законом у него продолжились и дальше: в 2015 году Приаргунским районным судом уже 59-летний Кадлубовский был осуждён вновь за умышленное убийство...