Из Сохондинского с любовью. Вершина Букукуна

Холод из штольни ощутим у родника, что вытекает из её застывшей вне времени мглы. Студёная вода тихо течёт по острым камням. Серые брёвна, указывающие на почтенный возраст строения, внутри тоннеля окрасились в рыжий, отсырели, распухли и местами попадали в воду.

Насыпь обросла травой, мелким кустарником – природа берёт своё. Воду из родника мы черпаем на чай, возвращаемся узкой тропкой к зимовью «Вершина Букукуна», разводим костёр.

Сохондинский заповедник создали на территории двух бывших рудников, которые исчерпали, добывая олово. Заброшенные штольни, вертикальные и горизонтальные, оскалившиеся поваленными брёвнами, шахтные отвалы, сложенные острыми гранитными обломками, внезапно обнаруженные рельсы, разрушающиеся избушки – небогатое наследство, оставшееся с тех времён.

Решено пожарить картошку на сале с луком. Скрошили в огромный котёл и захваченный из дома замдиректора государственного Сохондинского биосферного заповедника Евгением Малковым кабачок. Чай на костре, сами знаете, какой получается. В нашем зимовье на нитке у окошка висит дневник, в котором отмечаются посетители: кто был, что делал. Журналисты экологического пресс-клуба «Берлога» тоже оставили свою запись. Быт устроен самым примитивным способом: стол, полати, железная печурка. Конечно, никакого электричества, зато керосиновая лампа, которая запалённая и подвешенная под потолком, отбрасывает на бревенчатые стены пляшущие тени. Наверное, поэтому в обступивших нас вечерних сумерках особенно ощутима заповедность места – на десятки километров ни души, а в наливающемся чернотой небе тревожно кличет кедровка.

Добираться до Вершины надо через кордон Букукун. Поговаривают, что раньше, во время горных работ, дорогу эту «гладили» два бульдозера, вычищали каждый камушек так, что рабочих с рудников до Букукуна вывозили за 20 минут. Мы забираемся в гору часа 3. Преодолевая «бродА», мягко переваливаясь с одного булыжника размером со здоровенный арбуз или бочонок под засолку, на другой. Булыжники, словно выдавленные из земли в хаотичном порядке. Степные травы, душистые и крепкие, сменяются альпийскими лугами. Обступившие дорогу кустарники в человеческий рост цепляют антенны. Ещё чуть дальше вглубь – верхний лесной пояс, вот-вот появится кедр.

Пока мы добираемся до места, Евгений Малков говорит о работе.

- В феврале в таёжных заповедниках проводят учёты. Самое подходящее время: гоны прошли, ещё снег лежит, животные все бегают. У нас два маршрута, по которым мы ходим на лыжах каждый год двумя группами. Первая группа выходит, прокладывает лыжню, а вторая идёт следом. Лыжи тяжёлые, подбитые камусом. В руках - шест. Вторая группа – основные учётчики. Идут по специальным выделам, уже давно известно, где ходить, какая площадь участка. Вторая группа идёт через сутки. Я хожу по Красночикойскому району. Мимо Большой Буречи, выхожу на Семиозёрье, переваливаю здоровенный хребет и по Киркуну выхожу к Енде. По страшным крутякам – иногда дней по 10.

Говорят, в Сохондинском случился похожий на случай с группой Дятлова инцидент.

Нашли тут двоих – мужчину и женщину – замёрзшими, сидящими у костра. Другого поодаль – бежал куда ни попадя, разбрасывая вещи. Ещё один тоже убежал, замёрз в снегу. Симптомы похожи с «дятловскими»: лопнувшие глаза, бежал почти слепые. Ужас на лице, паника. Говорят, на гольцах часто проводили испытание вакуумных бомб. При взрыве воздух вокруг выгорает, лопаются мелкие сосуды, также в глазах. Начинается паника, потому что не хватает воздуха. Могли и тут пулять по гольцам. Такая история.

После ночёвке на «Вершине Букукуна» решаем совершить небольшое восхождение по террасам Сохондо через отрог Цаган-Ула. Сам голец, давший название заповеднику, есть плоская каменистая вершина, но добраться до неё крайне непросто. Продравшись сквозь тайгу, придётся подниматься по курумнику, отмеряя террасу за террасой. На каждой – короткий отдых. Перевести дух, который потом захватывает от открывающегося вида. И каждый раз – как на краю землю, «и целого мира мало».

На одной из вершин хребта Цаган-Ула – конечной точки нашего восхождения – из камней сооружён культовый круг. Его обходят трижды по ходу солнца. Таков древний обычай, возможно, монголов. Здесь издавна поклонялись небу-Тенгри, солнцу. С этого круга голец Сохондо красив настолько, что слова, описывающие его, кажутся пресными и гулкими, как осыпающиеся под ногами мелкие камешки.

Сверкающие на солнце ледники, каменная чаша, выцветающие на горизонте в бледно-голубой синие горные цепи.

- Вы знаете, что в апреле премьер-министр России Дмитрий Медведев подписал распоряжение об образовании охранной зоны Сохондинского заповедника площадью 318 тысяч гектаров. Так заповедник, наконец, сольётся с Онон-Бальджинским национальным парк со стороны Монголии. Потому что парк непосредственно примыкал к границе двух государств, а наш заповедник отстоял от неё на несколько десятков километров, - рассказывает Малков. - Образованием этой трансграничной особо охраняемой природной территории, которую назвали «Истоки Амура», мы защищаем не только истоки бассейна Онона или миграционные пути животных. Эта территория уникальна разнообразием экосистем: от степи до гор.

Некоторые жители поселений, попадающих в охранную зону, восприняли образование территории в штыки, опасаясь строгих ограничений на посещения леса, охоту, сбор грибов-ягод, заготовку леса. Но надо понимать, что режим территории ещё не определён. Он только обсуждается, сверяется, и специалисты стараются учитывать всё. К тому же создание этой территории повлечёт за собой необходимость расширять штаты, строить инфраструктуру - кордоны, базы, стационары для научного отдела, лабораторию экологического мониторинга. Работа предстоит огромная, но уже сейчас можно говорить, что «Истоки Амура» станут крупнейшей международной охраняемой территорией.

Фото: Олег Тополев, Алексей Антипенко, Елена Романова.

Выражаем благодарность за помощь в организации экспедиции экологического пресс-клуба «Берлога» Амурскому филиалу WWF и клубу любителей внедорожников «Диверсант».