Пришёл за Дашей, а наткнулся на Петю - обзор краевых СМИ

Курс мужества у «бабушки» Как много в последнее время встречается нытиков и просителей. Вроде не нищие люди и родственники есть, а всё дай и дай. Не обделённые вниманием, они стучатся в двери предпринимателей и тех, кто у власти. Ропщут, просят, как будто нет инвалидов, детей-сирот, многодетных семей... И выплакивают. Но сегодня я шла по улице Пушкина и вспомнила вдруг удивительную женщину, которая никогда не жаловалась, не просила, не роптала. Виктория Геннадьевна Балябина жила в этой 9-этажке... Знакомство

Это случилось летом 1998 года. Тогда Виктории Геннадьевне исполнилось 80 лет, и в творческих кругах шли разговоры, что «бабушку обидели». (Так называли Балябину уже именитые наши поэты и писатели). В серии «Забайкальское слово», где вышли книги Николая Юрконенко, Евгения Куренного и Никонова старшего, не нашлось места для Балябиной. А ведь хотели переиздать её «Аргунеи», «Соломонову тысячу», «Слово о муже» - не удалось... Я пошла к ней именно в связи с этим. И не думала, что потом буду иногда приходить и просто разговаривать. Не претендовала хоть и на намёк дружбы, хотя «Слово о муже» она мне подписала. Я просто слушала её и внимала.

Она тогда была для меня легендой – вдова самого Василия Ивановича Балябина! И, честное слово, на пороге квартиры меня потряхивало. Дверь открыл мальчик, потом в прихожую вышла хозяйка и сразу ввела в курс: «Это мой правнук Миша. Совсем отбился от рук. Всё бегает да телевизор смотрит, и всё про войну да про войну. А ведь книжки читать надо, про Тараса Бульбу читать надо». Потом показала на чёрного щенка: «А это Жук. Кто-то бросил его в колодец, совсем малюсенький был, мокрый колючек. Внучка Оля вытащила, принесла домой, живёт теперь с нами».

Мы пришли в кабинет: самодельные стеллажи с книгами, старомодный письменный стол, деревянный табурет, герань...

- А вы смотрели вчера передачу о Вертинском? Он умер, когда ему было 68, а его жене – 34. Он так и остался её первым и единственным мужем...

- А может, льстило: он такой знаменитый...

- Нет, она – художник, он – артист, их связывало много общего. Она чувствовала его душу артиста, художника. И мы, на первый взгляд, казались разными людьми. Но мне тепло было с ним, я всегда чувствовала его душу писателя, художника. И понимала...

Василий Иванович был старше Виктории Геннадьевны на 18 лет: он родился в 1900-м, она - в 1918-м... Он – кряжистый, с типичным забайкальским лицом и говором, так и слышится: «Ну, паря...» Она – интеллигентная западница, учительница... Тут нечто больше любви, которому и слова-то не подобрать. А может быть, его и нет, такого слова? Примечательно то, что Виктория Геннадьевна умерла через 18 лет после смерти мужа. Но это потом, потом. А пока – кабинет и разговор.

- Так Вы же сами писали и пишете...

- Да какая я писательница? Нет, конечно, хотя и пишу. Всю жизнь пишу, хотя многое в переездах потерялось. А вы думаете, «Аргунеи» - небольшая книжечка о забайкальской старине, обычаях и традициях казачества – моя затея? Я собирала и копила этот материал для Василия Ивановича, и всё приставала: возьми, обработай. Он посмотрел, почитал и сказал: «Обработай сама». Так и получилась книжка.

- Но есть и другие. Наверное, во всём этом было и есть влияние Василия Ивановича? На этом есть отпечаток ваших отношений?

- А как же! Я всегда знала о его планах и замыслах, делилась своими. Я не была только женой писателя. Стремление к творчеству, литературе – издалека, из детства, от родителей.

- А ведь из этого «издалека» всю жизнь по пятам шла трагедия...

- Вот потому в моей жизни не состоялось многое. Я ведь писать рано начала. Мой первый «роман» я начала писать в 12 лет, начитавшись украинского писателя Михаила Коцюбинского. Я буквально бредила Буковиной, её природой, украинскими преданиями. Всё это было в моём детском романе. Не закончила. Оборвалось детство, пришлось скитаться. Вся юность и молодость – гонения, отголоски прошлого. И тяжкая тоска по Украине, родителям.

Память

Отец Виктории Геннадьевны – Геннадий Леонидович – был сыном священника и учился в Киевском университете. Вика родилась на большой станции Казатин, что под Киевом. Мама умерла от туберкулёза, когда ей было всего 4 года. Отец уже тогда значился в неблагонадёжных, большевики объявили его националистом: гражданская война не обошла – служил у Петлюры. Не пришлось доучиться, постоянно скрывался, жил под чужой фамилией, учительствовал. Появлялся дома – праздник, уходил – мучились все. «Я была совсем маленькой, а помню, как он маму любил, приносил ей шоколад. А растила и воспитывала меня её старшая сестра – Мария Фёдоровна. Мама, умирая, просила папу жениться на ней (не хотела, чтоб я досталась чужой женщине), и он перед иконами поклялся исполнить её просьбу».

Геннадия Леонидовича всё-таки арестовали, сослали на Соловки и расстреляли. Мария Фёдоровна, собрав дочь и младшего сына Гореслава, от гонений и преследования уехала в Сибирь. А в 1936 её забрали в НКВД... Так она и не вернулась. Не каждому дано такое пережить. «Ты думаешь, я такая уж сильная и закалённая? Да я постоянно чувствовала себя неуверенно. Комплекс неполноценности – так это теперь называется. А как ему не быть? Ведь постоянно тыкали: националисты, петлюровская кодла. В Сибири тоже достало».

Вначале вроде всё устроилось: брат в интернате, она поступила в торговый техникум. Там... кормили лучше, а математика, цифры всякие её никогда не занимали. «Я любила историю, литературу, Тараса Шевченко, Гоголя, Лесю Украинку просто боготворила. Не удалось доучиться. Опять: националисты, петлюровцы недобитые... А пережить всё это помогла память. Об Украине, родителях. То, что дали мне они, особенно лапа. У меня есть рассказ об украинской девочке Ганне. Очень она любила рассматривать книгу в суконном переплёте, а там стихи Шевченко, народные песни, сказочные картинки. А на них – хатки, садочки, мавки, ночь на Ивана Купалу. И красивая женщина с огненными волосами. «То воля», - говорит Ганночке отец. «А что такое воля?» - спрашивает девочка. «Подрастёшь – узнаешь», - говорит отец и гладит дочь по голове. У меня тоже была такая книга, и я до сих пор помню то чувство, с каким листала её. И руки отца помню, их тепло. Это так важно для любого человека. А у меня всё это отняли».

Виктория Геннадьевна была на Украине. Вместе с Василием Ивановичем. Там жила её дочь – примадонна киевской оперы, так рано умершая. Остались дальние родственники. И говорила на родной мове, и песни пели. «Это ж такой певучий язык! Правда, современный язык меня поразил. Так замусорен всей этой иностранщиной! А внучка и правнуки языка, к сожалению, не знают».

Мужество

Максима Горького Виктория Геннадьевна не почитала. «Я его вообще на самую верхнюю полку убрала – с глаз подальше. Чаще всех перечитываю Тургенева. А правнуки... Машеньке – 4 года, читаем с ней сказки, былины. Миша в пятый класс перешёл, мифы любит. Гоголя читает. Два года уже Воскресную школу посещает, многие молитвы знает. В Бога веровать надо, иначе где ж силы черпать?». В какую из встреч она мне это рассказывала, не помню...

Жили не богато. У внучки погиб муж, не было работы. Жили на пенсию Виктории Геннадьевны. Бывали дни – не на что было хлеба купить. Но Виктория Геннадьевна говорила: «Держимся друг за дружку. С утра распределяем обязанности: я кашу варю, Миша посуду моет. Иной раз набегается – мальчишка ведь, - но всё равно идёт к раковине. И с Жуком гуляет, хоть и не хочется... А собаке ведь тоже внимание нужно».

Сама она выходила куда-то редко: здоровье. «А народ бывает. Приходят мальчишки... (Так она называла Михаила Вишнякова, Александра Гордеева, Виктора Балдоржиева – авт.) Хотя какие они мальчишки: выросли, известными стали, издаются».

Отказывалась от громкого звания – писательница. Но... «пишу, вот они мои папки, полным-полнёшеньки – наброски прошлых лет. Издавать? А где и кто издаст? Восемь лет из издательства в издательство гуляют мои рукописи. В серию «Забайкальское слово» дорога заказана: я в Союзе писателей не состою. Бывает так: смотрю я на эти папки, ну, думаю, выброшу – хлам. А начну перебирать, за одну страничку зацеплюсь, за другую... Это ведь вся жизнь, всё, что связано с дорогими мне людьми. Пусть внукам останется, людям – им пригодится». Ропот? Совсем нет. Просто факт из её и нашей жизни.

Виктория Геннадьевна не просила какого-то особого внимания, помощи. Женщины из издательства «Поиск» побелили квартиру – сами пришли, без просьб и уговоров. Однажды звоню: «Как дела, Виктория Геннадьевна?» - «Электроэнергию отключили – задолженность». Позвонила в мэрию: «Сделайте что-нибудь!» Помогли.

Встретились как-то на улице Ленинградской – Виктория Геннадьевна шла на приём к врачу. «Диабет замотал, язва на ноге открылась. Врач говорит, в больницу надо ложиться».

Какое-то время спустя я пришла к ней снова. Душевная смута. Виктория Геннадьевна в простом льняном платье с вышивкой – такие носили ещё в советские времена. На затылке привычный узел из волос, внимательный взгляд. «Вытри слёзы, успокойся. Всё пройдёт, утрясётся. У меня тоже настроение такое – тоска. Жизнь в стране нескладная, трудности эти... Что бы ни было в жизни, надо помнить: память –это ведь тоже сила. Не надо роптать. Не надо торопиться. Жить надо и ценить каждый день с его неповторимостью».

До сих пор думаю, чего в ней было больше – терпения, житейского опыта, мужества, мудрости?

Такая жизнь была – не вернуть, не повторить. Но вот я открываю «Аргунеи»: «А время? Как оно переменилось! Когда-то в патриархальные времена плелось оно лениво нога за ногу, словно быки, запряжённые в чумацкую мажару. На всё его хватало: и на работу, и на моленья, и на праздники и веселье. А теперь мчится оно скорым поездом, и мы, публика честная, лупим за ним вдогонку во все лопатки. Некогда нам ни передохнуть, ни оглядеться, ни подумать...

И только одинокая душа – может быть, поэта, может, чудака или юродивого, душа не от мира сего – всё тоскует и плачет: зачем так страшно летит время? Зачем так бежим, торопимся, как обречённые, в это неизвестное будущее? Зачем теряем в этом шальном беге то, чем только и может жить по-настоящему душа – Красоту, Любовь, Мечту?»

Зачем..

Ирина Жигулина, «Читинское обозрение», №11

«Родить – дело нехитрое, главное – воспитать»Решились отогреть сиротское сердечко? Зайдите в городской комитет образования. Начальник отдела социально-реабилитационной работы Наталья Черниговская ведёт за руку беспризорное читинское детство больше двадцати лет. Рассказать может много. - С чего начать?

- С кабинета 203. Специалиста зовут Елена Владимировна Красноперцева. Нужно написать заявление с просьбой поставить на учёт как кандидатов в усыновители. Собрать пакет документов (требования жёсткие). Окончательно решается вопрос на закрытом судебном заседании с присутствием прокурора и представителем органа опеки.

Бывает, документы собраны, суд дал «добро», и с юридической стороны никаких проблем. Но ребёнка берём, а потом... возвращаем. Психологически не готовы. И получается вторичное сиротство. Один раз малыша предали собственные родители, во второй раз – приёмные.

Поэтому с недавнего времени усыновители проходят ещё один этап – с ними работают психологи, чтобы определить мотивацию. Причины, по которым люди хотят усыновить детей, очень разные. Основная масса, к счастью, хотела бы сделать ребёнка счастливым. Это благороднейшие люди! А некоторые хотели бы сделать счастливыми... себя. Ребёнок для этого – вспомогательное средство.

К примеру, бездетная семья на грани распада. И женщина, чтобы удержать мужчину, предлагает усыновить ребёнка. Но этим разве удержишь! Через некоторое время семья всё равно распадается, и мама остаётся с ребёнком на руках и... он ей уже не нужен.

Бывает по-другому. В семье произошла трагедия – погиб малыш, и родители прямо тут же приходят сюда, чтобы заполнить пустоту. Объясняем: второго такого же у вас не будет. Это совершенно другой ребёнок! Но у людей твёрдая установка... Если специалисты видят, что родительский потенциал не раскрыт, что цель усыновления – явно удовлетворить только свои потребности, назначают занятия, чтобы изменить мотивацию.

- В Чите открылся Центр сопровождения приёмных родителей...

- Да, изменился Семейный кодекс, и теперь все кандидаты в усыновители обязаны пройти подготовительный курс. Но моё личное мнение: работать с будущими родителями должны суперпрофессионалы. Многим психологически трудно вовлекать в свою тайну большое число человек. Конечно, было бы здорово, если б эту школу усыновители проходили здесь – у тех же людей, которые занимаются вопросами усыновления. Но комитету её не осилить. Нет кадров.

После курсов люди возвращаются к нам с сертификатом и с папкой документов. Наступает главный момент – знакомство с ребёнком. Интересно, что в заявлении все сразу указывают, кого хотят усыновить, вплоть до возраста, национальности, цвета глаз. По этой характеристике подбираем конкретного малыша. Но идут смотреть, скажем, Дашу, а в коридорах детдома натыкаются на... Петю. Невозможно выбрать умом. Сердцем надо.

- Иностранное сердце так же устроено?..

- Противница я международного усыновления. Но менталитет наших граждан отличается от менталитета тех же испанцев: те стараются взять в семью ребёнка, чтобы ему было хорошо. Там даже очередь есть. У нас нет вереницы желающих взять ребёнка! Кто-то не готов психологически, кто-то хотел бы взять, но сомневается.

- Усыновителями обязательно должна быть супружеская пара?

- Нет, и одинокая женщина тоже может. А лет пять назад мужчина усыновил ребёнка. Подвергся такому тщательному рассмотрению... Через лупу. Но всё сложилось очень хорошо. После усыновления они уехали в Петербург. Мужчина женился. Сегодня у них настоящая семья. В основном же читинские усыновители – супружеские пары.

- Братьев и сестрёнок забирают вместе?

- В законе чётко сказано, что братьев и сестёр разделить можно только в порядке исключения. Например, если они не знают связи друг с другом (одному пять лет, а второго мама только родила, и они никогда друг дружку не видели); если один ребёнок не может быть усыновлён по состоянию здоровья, имеет большие отклонения в развитии, а другой нормальный. Только в этих случаях их можно разделить. На практике же – разделяют. Не помню, в каком классе читала наизусть стихотворение про дядю Сэма. Как негров на аукцион выставляли, «детей с отцами разлучали...» Когда вижу, как разлучают братьев и сестёр, сразу эти строчки на ум приходят.

Вот росли в одной семье, у одной неблагополучной мамы два братишки. Подобрали их на улице. Они ходили маленькие, замёрзшие, но – вдвоём. За руку держались. Но одному трёх лет не было, и его поместили в больницу. А другого, постарше, - в приют. Потом старшенький из приюта попал в детский дом. Обоих усыновляют. Порознь. В разные страны. А ведь приёмные родители соглашались взять двоих сразу. Но последнее слово... за судьёй. Мы были против их разделения. Эти мальчишки до сих пор перед глазами. Не знаю, какими они стали, но прекрасно помню, какими их подобрали – невозможно было расцепить.

- Усыновители боятся, что гены родных «пап» и «мам» проявятся у ребёнка в будущем. Зря?

- Если есть сведения о родителях, мы обязательно их доводим до усыновителей. Чаще всего хотят взять ребёнка до года. Думают, если с пелёнок воспитают, то это будет их. Но во-первых, у нас таких мало. А во-вторых, что заложено на генном уровне, так или иначе проявится. Я, конечно, не доктор и не могу сказать наверняка. Но я практик. Проблемы возникают в подростковом возрасте, а то и позже – если будет какой-то стресс как толчок.

- Таким стрессом может стать новость, что родители не родные.

- Когда правду узнаёт подросток – это трагедия. Он отторгает приёмных родителей. Потом, с возрастом, понимание приходит. Но сколько пройдёт времени и сколько боли переживут все... В 6-7 лет надо осторожно начать говорить об этом. Вот, мол, был мальчик, мы его полюбили и он стал нашим сыночкой. Это ты. Мама твоя настоящая где-то на облачке, она ангел, за тобой присматривает. Но ты – наш, родной...

- Из тех, кто решился на усыновление, сколько доходят до конца?

- Все. Потому что люди идут осознанно. Всего в прошлом году по Чите было 22 усыновления. Всего 22...

- А реклама не поможет? Как в «Пока все дома» на Первом канале?

- Мечтаю, чтобы в Чите снимали такие сюжеты. Приходили бы в больницу, в ту же детскую клиническую, где лежат отказники. Такие они все хорошенькие, такие все маленькие... Вот малыш, всего-то ему две недельки. Да попеленать его. Да ещё улыбнётся беззубым ртом. Так может, и пойдут люди...

Дословно

О первом учителе

Мама почти всю свою жизнь работала судьёй. А до того была инспектором по делам несовершеннолетних в Ингодинском районе. Эта её любовь к брошенным детям, жажда помочь... Я была ребёнком, всё видела. Мне это близко. Сама работала в школе, в профучилище №2, где были очень трудные подростки. Видела, как трудно живётся им. И ещё... я их просто любила. А в 1986 году появилась возможность пойти работать в комитет образования. Встретилась с Гордеевой Любовью Валентиновной. Педагогом от Бога. И вот она мне сказала: «Любить детей надо всех. Какие они, из неблагополучных семей? Всякие разные... Вот и полюби сопливых, несчастных и грязных. Полюбил – значит, состоялся как учитель». С этого всё и началось.

О семье

Я мама. К сожалению, ещё не бабушка. У меня хороший сын, взрослый уже. К беспризорным ребятишкам не ревнует. Когда работала в училище, по неблагополучным семьям ездили вместе, на своей машине с мужем: берём ребёнка с собой и вперёд. Когда сын пошёл в первый класс, порой из школы его забрать было некогда. И я отправляла этих самых неблагополучных детей. Забирали, приводили, всё было нормально. Но в школе однажды сказали: «Таких больше не присылайте, они тут всё на уши ставят, когда за Андрюшкой приходят!»

О «неблагополучных мамах»

Всё больше пьющих семей, маргинальных, которые уже не хотят ничего исправлять. Но рожают. «А я демографический план выполняю...» В пьяном угаре. Родить – дело нехитрое, главное – воспитать.

В Чите людей, лишённых родительских прав, за десять лет возросло кратно. Стекаются сюда в поисках лучшей жизни. Дети в ужасном состоянии. А помочь – сложно. Допустим, поступило сообщение от соседей, что за стеной сутками плачет ребёнок. Приезжаем, проводим беседу, а через два дня никого не найти – в другой район переехали. Чаще всего такие семьи живут на дачах. Условия жуткие. Приходится изымать ребёнка. Хотя бы на время, пока родители не возьмутся за ум. Убеждаем (а чаще – заставляем) пролечиться в наркологическом, встать на учёт в центр занятости. Исправляются редко...

О портрете Дзержинского в кабинете и мечте

Феликс Эдмундович – это же не только ЧК. Это человек, который смог за короткий период времени побороть беспризорность. Сказал: «Если мы беспризорщину, вот этих маленьких волчат сейчас не соберём всех вместе, через некоторое время это будет стая волков, которая нас загрызёт». Собрать бы этих маленьких волчат в одном месте, дать им хорошего человека с большим сердцем, воспитать их, чтобы вышли из детства людьми состоявшимися... Но в наше время это невозможно.

О тех, кем гордится

Вот фотография на стене. Это наши дети-сироты. Собрали мы их на улице, отправили в бригаду связи. По окончании они поступили вне конкурса в военное училище. Сейчас все офицеры. Когда мы их набирали в бригаду связи, председателем комитета образования была Наталья Николаевна Жданова. Она делала много, чтобы этим воспитанникам там хорошо жилось. У них была отдельная комната. За счёт комитета сделали ремонт. Купили тренажёры, библиотеку. Мэр приезжал, за тройки ругал. Потом сменился начальник штаба Министерства обороны, и добрый почин свели на нет...

А вот ещё один мальчик. Окончил школу спецвойск. Офицер. Служит в горячих точках. Приезжал повидаться недавно. Фотографию подписал: «Ваши добрые дела никогда не забудутся и Вам тоже добром вернутся». Многие приезжают в Читу на каникулы. Один учится в военном училище в Петербурге. В «Одноклассники» ко мне заходит. Звонит. По любому поводу, вплоть до того, что спрашивает: «Как думаете, Наталья Алексеевна, куда на практику записаться?» Офицер без двух минут!

Крещёные? Конечно. У всех я крёстная... мама.

Елена Сластина, «Читинское обозрение», №11

Колонка редактора У цветочного салона 5 марта. В цветочных отделах и салонах Читы начинают появляться первые очереди. Пока робкие и немногочисленные. Но товар разбирался бойко. Сотрудники предприятий и организаций краевого центра готовились к праздничным корпоративам и на цветах экономить не собирались.

6 марта. Очереди густеют и не рассасываются уже в течение всего рабочего дня. К корпоративным покупателям добавляются и персональные. Наиболее дальновидные представители сильного пола стремились приобрести или просто заказать цветы своим женам, подругам, сестрам и матерям до начала глобального столпотворения. Некоторые салоны переходят на круглосуточный режим работы.

7 марта. Купить что-либо, не простояв в очереди хотя бы час, становится практически невозможно. Магазины отоваривают ранее оформленные товары, получая взамен жирные пачки наличности. Перед Международным женским днем рентабельность цветочной торговли ставила все мыслимые и не мыслимые рекорды.

8 марта. У прилавков цветочных салонов по-прежнему не протолкнуться. В озабоченных мужских глазах читалось желание поскорее купить уже все равно какой букет, лишь бы сделать это быстрее. Флора в продаже оставалась уже далеко не самого товарного вида.

9 марта. Кроме скучающих продавцов, народу в большинстве салонов почти нет. О закончившемся 8 Марта грустно напоминают сиротливые кучки лепестков внутри холодильных витрин.

Это житейское наблюдение – довольно показательный срез нашего отношения к 8 Марта и женщинам вообще. То, что цветы являются неотъемлемым атрибутом самого главного и славного весеннего праздника отрицать не будет никто. Недавний соцопрос, проведённый московской социологической службой «Левада-центр», показал, что весенний букет является желанным подарком для 45 процентов женщин, а дарить его собираются готовы 54 процента мужчин. Но то, что после 8 Марта жизнь продолжается и женщина остаётся женщиной, многие мужики, похоже, то ли не знали, то ли вообще не вспоминали.

У меня, да и у вас тоже, дорогой читатель, есть множество знакомых женщин, подчас молодых и довольно эффектных, которые видят цветы от своих мужей или друзей только на 8 Марта. Да и то только потому, что так заведено. И мужчин просто общество не поймет, если будет по-другому. При этом вышеназванные товарищи искренне считают, что делают все так, как надо, и выступают для своих дам как минимум благодетелями, а как максимум спасителями. Про равнодушное отношение в течение всего года, временами переходящее в скандалы и запои, вспоминать как-то считается дурным тоном.

Не правильно всё это. Дарите женщинам цветы. И не надо парировать тем, что 8 Марта уже прошло. На дворе весна, а значит, делать это можно хоть каждый день.

Алексей Будько, редактор, «Эффект», №11

Суровый край не отпускает Николай Юрконенко о кино, литературе и философии жизни В 2011 году книга забайкальского писателя, ныне живущего в Ростове-на-Дону, Николая Юрконенко «Вернись после смерти» принесла автору победу на престижном конкурсе ФСБ России. Вслед за этим поступило предложение экранизировать повесть. - Уже в работе проект 16-серийного телефильма, премьера которого, как ожидается, состоится на Первом канале, - замечает Николай Александрович. «На юге люди мягче»

- В основе произведения – реальные события 1943-1945 годов. И реально существовавшие люди, оказавшиеся в условиях морального выбора, цена которого была жизнь – собственная и сотен тысяч других. В основе сюжета – борьба советских чекистов с японской разведкой, руководившей на территории нашего края диверсионным подпольем.

- Вы уехали из Забайкалья в конце 90-х...

- Но, оказалось, Забайкалье держит, не отпускает меня все эти годы, продолжает вдохновлять, питать идеями. Потому Забайкалье, его природа, история всегда присутствует в моих книгах.

- Что вас вдохновляет сегодня?

- Я ведь коренной забайкалец, потомок оренбургских казаков, пришедших в позапрошлом веке пополнить только что организованное Забайкальское казачье войско и оставшихся там навсегда. Суровость природы, тяжелейшие условия быта, постоянные военные конфликты создавали уникальные человеческие образцы, формировали жесткие, сильные, зачастую бескомпромиссные характеры. На юге люди зримо мягче, терпимее, легче, что ли... Тут я и сам стал, чувствую, несколько другим. Девять месяцев в году светит и греет яркое солнце, рядом два моря: Чёрное и Азовское, благодать!

Но как же хочется иной раз очутиться на нашем родовом зимовье и, вернувшись после трудного охотного дня, снять тяжёлые промёрзлые одежды, прилечь на жёсткое ложе и оцепенело смотреть на горящие в печке смолистые дрова...

А вот это всё и вдохновляет – неизбывная память о суровом моём Забайкалье и нынешнее бытие на избалованном, оранжерейном Юге... Сейчас я работаю над рукописью романа «Исповедь изгоя». Человек, разочаровавшийся во всём в этой жизни, отвергнутый всеми, уходит в тайгу. Люди исключили этого человека из своего списка, а он исключил людей из своего... В этой работе я хочу попытаться исследовать личность в самых экстремальных условиях жизни. И попробую понять: а можно ли так жить? Можно ли так выжить? И стоит ли выживать вообще?

- Главный герой вашей книги «Вернись после смерти» говорит: «Жизнь – это умение переносить удары судьбы». Мысль автобиографична?

- Чего-чего, а уж ударов судьбы мне довелось ощутить немало... Это предательство лучшего друга, оставившее на сердце кровоточащий до сих пор рубец... Это изгнание меня и сотен моих товарищей по крылатому строю из авиации новыми «хозяевами жизни»... Это и изгнание, в конечном счёте, из Забайкалья, так как безработица и житьё в тех условиях, в каких жила моя семья в посёлке «Аэропорт», были уже просто невыносимыми... Я считаю себя сильным человеком и не привык сгибаться под ударами судьбы. Всегда исповедую тезис: «Под взглядами врагов я хожу прямее!» и «Если тебе плюют в спину, то значит, ты идёшь вперёд!»

«Стрелялки» осточертели» - Не боитесь, что из книги сделают заурядный боевик, что за развитием действия потеряется ваша идея – о человеке и системе?

- По этому поводу я уже не раз говорил с руководством киностудии «2-В». Дословно: «Наша книга о разведчиках, о людях, которые крайне редко и лишь в самых исключительных ситуациях «обнажают ствол». Давайте сделаем такой фильм, чтобы ни мне, ни вам не было стыдно смотреть в глаза зрителям. «Стрелялки» и «убивалки» уже просто осточертели, как осточертели и все эти псевдогерои, в одиночку уничтожающие десятки врагов. Сколько можно гнать с экранов туфту и выставлять себя нацией кретинов. Не все же россияне придурки, в конце-то концов!» Не могу утверждать стопроцентно, но мне кажется, что глас мой дошел до киношников. Впрочем, поживём – увидим...

- В вашей книге есть, на первый взгляд, второстепенный герой – старец Пемон. Потом понимаешь, что он – один из главных. Что самое важное в его философии для жизни современной?

- В моей книге старец спасает человека (диверсанта) и погибает от его руки. Философия Пемона, я думаю, предельно проста и выражена в словах отшельника: «Воспомоги ближнему своему да не стяжай за это корысти». И всё едино Пемону: и вероисповедание человека, и его жизненные установки, и даже политические воззрения... Он просто спасает человека! Ну и кроме этого: незлобивость, толерантность, приятие мира таким, каков он есть... И даже получив пулю под сердце, он не проклинает Евгения, а осеняет его крестным знамением и произносит, захлёбываясь собственной кровью: «Прости

яго, Господи!» Поищите-ка такие человеческие проявления в нашей сумасшедшей современной жизни! Сомневаюсь, что найдёте!

Проголосовать за атамана - В прошлом году в Чите проходило голосование за кандидатуру Человека Забайкалья. До последнего момента побеждал атаман Г.Семёнов. Но это был год 65-летия Победы, и Человеком Забайкалья стал снайпер Номоконов. Как вы относитесь к личности атамана? Ведь он тоже незримо присутствует в вашей повести. Стали ли бы вы за него голосовать?

- С безмерным уважением отношусь к обоим землякам. И тот, и другой сражались за родину, как могли, как повелевал долг солдата. Трудно сделать выбор, да и фигуры слишком неравны и неоднозначны – генерал-лейтенант и простой солдат. Если хотите знать мое мнение, то я бы проголосовал, прежде всего, за атамана. Патриот и радетель за землю русскую был выдающийся. Беззаветный герой, гордость земли русской. И смерть принял мученическую.

Что касается старшины Номоконова, то вряд ли он меньший патриот и герой. Батальон фашистской немчуры истребил своей снайперской винтовкой! Моя бы воля, я бы их обоих объявил «ЧЕЛОВЕКАМИ Забайкалья».

- Из края люди уезжают. Не беспокоит ли вас, что в конце концов здесь всё же будет государство Манчьжоу Го ( или Сибирь Го, как у вас в книге ). Что делать, чтобы ваши экс-земляки держались за свою землю?

- Как будем противостоять жёлтой экспансии, так и будем жить в Забайкалье. Третьего не дано. В этой связи вспоминается случай десятилетней давности в Чикойской тайге, когда некие деятели приехали туда вырубать кедрачи. Местные жители, а это преимущественно охотники, которых кормит тайга, вооружились и оказали такое яростное сопротивление мерзавцам, что тех и след простыл.

Как говорится, навек отвадили! Отвечая на ваш вопрос, скажу: Сибирь-Го в Забайкалье устроить кому-либо трудновато будет, не тот народ забайкальцы! И за свою землю будут стоять насмерть, как стояли наши отцы под Москвой, где шикельгруберовское хвалёное войско, промаршировавшее по Европе парадным маршем, обломало свои зубы. Безмерно горжусь тем, что в той битве принимал участие и мой отец, трижды орденоносец, гвардии старший сержант Юрконенко Александр Григорьевич.

Вот такой, примерно, мой взгляд со стороны. Уверен, что всё будет нормально: гостям всех мастей сибиряки традиционно рады и отдадут последний кусок, лишь ведите себя по-человечески! Ну, а ежели не по-человечески, то уж не обессудьте, получите по полной программе! Это – без вариантов!

Досье

Николай Юрконенко родился в 1951 году в Хилке. Прозаик, член Союза писателей РФ. Окончил Омское лётно-техническое училище гражданской авиации. Литературным творчеством начал заниматься, будучи пилотом.

Лариса Комиссарова, «АиФ - Забайкалье», №11

Борис Макаров: «Переживём! Выстоим! Верю!» Сегодня день рождения члена Союза писателей и журналистов России, заслуженного работника культуры РФ и Агинского Бурятского округа, Почётного гражданина Читинской области Бориса Макарова. Ему исполнилось 73 года. И хоть дата не круглая, мы решили взять у него интервью. Писатель согласился, но был удивлён и даже несколько растерян нашим вниманием, потому что, во-первых, ему за многие годы журналистской работы приходилось брать интервью у разных людей, а вот давать самому интервью доводилось так редко, что сегодня он и не может вспомнить, когда это происходило. И, во-вторых, старейшие журналисты привыкли брать интервью по солидному поводу — юбилею или значимому событию, а он таковых оснований в отношении себя не видит. Но всё же разговор состоялся, и не только потому, что Борис Константинович ровно 40 лет тому назад был принят в Союз журналистов СССР, но и потому, что 73 года — это и есть солидный повод, дающий нам возможность попросить Учителя поделиться своим опытом, мудростью. — Борис Константинович, ваша деятельность очень разнообразна — работали корреспондентом, пишете стихи, прозу, переводите... Какое направление вашей работы считаете главным?

— Все эти направления — звенья одной цепи — творчества. Журналистика и литература — близнецы-сёстры и, действительно, они — звенья золотой цепи. Ваш вопрос мне напомнил пушкинские строки: «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том...». Дуб — древо нашей жизни. Златая цепь — судьба творческого человека — журналиста, писателя, музыканта, художника, артиста... А под Котом Учёным Пушкин, мне кажется, в первую очередь подразумевал нас — журналистов и писателей. Ведь это именно мы и песни заводим, и сказки говорим... Шучу. Но в шутке, как и в сказке, опять-таки вспомним поэта — «добрым молодцам урок...». Если нам дано заводить песни и говорить сказки — работать со Словом, мы должны, обязаны делать это серьёзно, грамотно (кот-то учёный), ответственно. Шутить можно, но шутить со Словом опасно — можно обжечься... И больно. Очень больно.

— Вы открыли имена многих бурятских поэтов, стихи которых полюбились широкому кругу читателей. Когда вы начали заниматься переводами и почему? И помогает ли переводческая работа собственному творчеству?

— Переводом стихотворений бурятских (подчеркну— агинских) поэтов я начал заниматься тоже около полувека назад. Почему? Ещё будучи студентом историко-филологического факультета ЧГПИ имени Чернышевского, я хорошо усвоил литературные уроки моих уважаемых и любимых преподавателей-наставников Айзика Геннадьевича Ингера и Вероники Борисовны Духаниной, постоянно советующих нам, тогда молодым поэтам (а таковых на нашем филологическом факультете во все времена было много), — мне, Александру Колумбину, Андрею Тимофееву, Юрию Боглаеву и другим — не ограничиваться изучением и знанием только русской литературы, а рассматривать литературу как общемировой процесс развития общечеловеческой культуры и духовности.

Со временем я сотни раз убеждался, что без знания хотя бы основ всемирной литературы, литературы тех народов, которых мы и сегодня называем братьями-россиянами, нельзя добиться успехов в собственном творчестве. Если кто-то из нас, пишущих, говорит, что он не читатель, а писатель, то надо обязательно добавить — плохой писатель. А плохой писатель, как и плохой пилот, плохой машинист, плохой капитан корабля, может нанести такой ущерб, такой вред, что его впору привлекать к судебной ответственности.

В конце 60-х годов я познакомился с творчеством агинских поэтов, ныне классиков бурятской литературы, — участника Великой Отечественной войны Арсалана Жамбалона и его брата Цыдыпа Жамбалова. Вскоре мы стали друзьями, соратниками, единомышленниками на долгие годы. На страницах газет, журналов, книг опубликованы десятки стихотворений Арсалана и Цыдыпа в моём переводе.

Постепенно круг моих друзей — агинских поэтов становился всё шире. В моих переводах русскоязычные любители поэзии познакомились с творчеством талантливых поэтов Бато-жаргала Гармажапова, Доржи Гомбоева, Хандажаб Будаевой, Доржо-Ханды Цынгуевой, Дагбы Ринчинова, Дугармы Батоболотовой и многих других.

— А почему вы сосредоточили своё внимание и силы на переводах стихов и поэм именно агинских поэтов?

— Уже в самом начале этой работы мне было обидно за моих земляков-агинцев. Если творчество улан-удэнцев постоянно находилось в зоне внимания московских переводчиков, то в Агу москвичи приезжали не очень часто — и далеко, и не очень перспективно в издательском плане. Агинцы, находясь вдали от редакций солидных

сибирских и столичных журналов и газет при публикации своих произведений, в т.ч. и переведённых на русский язык, печатались реже.

Сегодня я горжусь тем, что в моём переводе стихи таких талантливых поэтов, как Батожаргал Гармажапов и Доржо-Ханда Цынгуева, стали основанием для приёма их в члены Союза писателей России. Сейчас на пути к членству в Союзе писателей России мы идём с талантливой агинской поэтессой Дугармой Батоболотовой — готовим к изданию её второй сборник в моем переводе. Всего мною было переведено на русский язык около 20 сборников стихотворений и поэм моих друзей-агинцев.

Надо ли говорить о том, что и сам я многому научился у тех талантливых литераторов, стихи и поэмы которых переводил и перевожу. Я учился и учусь у них образному мышлению, мудрости, бережному отношению к Слову, глубине и широте мышления, умению работать, умению добиваться своей цели...

— В этом смысле переводчик, пересекая языковые границы, говорит на едином культурном языке...

— Надо сказать о том, что в последние годы значение переводческой работы стремительно возрастает. Всё острее и острее в России, как и в других странах, встаёт национальный вопрос. К тому же наши национальные и миграционные проблемы напрямую связаны с разрушением СССР. Сегодня всем народам России приходится заново учиться взаимотерпимости, умению понимать значимость дружбы наших народов в строительстве, создании новой России, умению слушать и слышать друг друга. И тут огромная, не побоюсь сказать, решающая роль принадлежит взаимообмену культурными ценностями, в сокровищницу которых входят и наши литературы.

Забайкальская литература — древо, состоящее из двух мощных стволов — бурятской и русской поэзии и прозы. И нам надо делать всё для того, чтобы ни одна его веточка не завяла, не обломилась, ни один его корешок не захирел и не засох.

Скажу прямо, сегодня я переживаю тревожный период. Около трёх лет назад, почти сразу после создания Забайкальского края я подготовил рукопись стихов и поэм агинских литераторов в моем переводе «Дороже всех богатств».

Объединение Агинского округа и Читинской области в одну семью, в один край, по моему мнению, должно базироваться и на объединении культур наших народов, в том числе литературы. Литература Аги, доселе развивающаяся в основном в границах округа, должно стать достоянием всех русскоязычных читателей Забайкальского края. Ради этой цели, набравшись дерзости, я обратился за финансовой помощью для издания книги «Дороже всех богатств» к губернатору Забайкальского края, человеку, всем сердцем болеющему за развитие нашей культуры, литературы, Равилю Фаритовичу Гениатулину. Он ознакомился с рукописью, высоко оценил её, но... Россия входила в мировой экономический кризис, а перед губернатором, перед нашим краем стояло огромное количество сложнейших жизнеопределяющих проблем, и на счету была каждая копейка...

А в настоящее время в СМИ всё чаще и чаще появляются тревожные публикации о приближении очередной волны мирового кризиса, которая так или иначе коснётся и России.

Тревожиться меня заставляет и тот факт, что многие авторы предполагаемой книги уже никогда не возьмут её в руки. Среди славной когорты агинских, забайкальских писателей уже нет моих незабвенных друзей Арсалана Жамбалона и Цыдыпа Жамбалова, Доржо-Ханды Цынгуевой, Дагбы Ринчинова, Доржи Гомбоева... А книга «Дороже всех богатств» могла бы стать лучшим, вечным памятником этим замечательным, талантливым, влюблённым в родную землю людям.

Я же боюсь и того, что пройдёт ещё несколько лет и тоненькие сборнички моих друзей, братьев и сестер, разлетятся, распылятся, как искры костра, некогда согревающего сердца и души забайкальцев, и трудно, а, может быть, и невозможно будет разжечь новый такой же яркий, животворный костер, тепло и свет которого мы поддерживали полвека... Замечу: в настоящее время рукопись находится в «Экспресс-издательстве» (дир. Г. Г. Богданов) и ждёт окончательного решения своей судьбы.

— На семинаре для начинающих поэтов в рамках «Забайкальской осени-2011» профессиональными писателями был отмечен низкий уровень начинающих литераторов. Каково, на ваш взгляд, сегодняшнее состояние забайкальской литературы?

— К сожалению, я не присутствовал на этом семинаре по состоянию здоровья, не знакомился с рукописями и сборниками молодых авторов и ни тогда, ни позже не слышал от своих коллег — профессиональных поэтов и прозаиков — отрицательных отзывов о чьём-либо творчестве из участников семинара. Во все времена писатели-профессионалы были аккуратны в оценке творческих возможностей своих учеников. Писатели (и в особенности молодые люди) — очень ранимые, и было бы печально, если бы их учителя-наставники, люди, как правило, более солидного возраста, превращали Слово в плеть и избивали «младенцев» за такие «страшные грехи», как неумение виртуозно владеть рифмами и «спотыкание» в стихотворных размерах. Основной сюжет всей мировой литературы — борьба добра и зла. Прогрессивные писатели творят во имя победы добра. Но, чтобы всегда побеждало добро, мы сами должны быть добры...

В каждом номере журнала «Слово Забайкалья» — нашей главной трибуны — можно найти десятки стихотворений молодых начинающих поэтов, рассказы, новеллы, литературоведческие статьи молодых прозаиков. Уровень их, как правило, вполне соответствует требованиям редакционной коллегии и читателей журнала. Лично я всегда радуюсь, знакомясь с новыми произведениями молодежи. Не хочу называть фамилии лучших представителей нашей смены — можно нечаянно обидеть того, чья фамилия не будет названа. Читайте «Слово Забайкалья», и вы будете иметь возможность делать собственные выводы, которые, уверен, не будут безысходными. К тому же, даже встречаясь иногда с «огрехами» на литературном поле, вспаханном и засеянном молодыми литераторами, надо помнить сказку из нашего собственного детства, которая нам рассказывает о судьбе гадкого утёнка. Сегодня мы можем посмеяться, поязвить над слабостью молодого автора, а завтра он может расправить широкие, сильные крылья и гордо пролететь над нами.

Меня искренне радуют творческие успехи моих друзей — профессиональных писателей. Прочтите романы забайкальских прозаиков Олега Петрова «...Именем народа ДВР» и «Стервятники», Александра Гордеева «Жизнь волшебника», повести и рассказы Олега Димова, получившего в прошлом году почётную литературную премию имени Михаила Вишнякова, книги повестей и рассказов для читателей подросткового возраста Аллы Озорниной, новые стихи Елены Стефанович, Юлии Рейсе, Виктории Измайловой. Познакомьтесь с только что вышедшей из печати книгой стихов для детей «Синегорье» прозаика и поэта Юрия Курца, с воспоминаниями поэта Вячеслава Вьюнова о Михаиле Вишнякове, опубликованными в «Слове Забайкалья» и журнале «Сибирские огни», послушайте авторские песни талантливой поэтессы и исполнительницы Ольги Стефанович, прочтите книги Геннадия Богданова «Богдановы из Богдановки» и «Это было недавно», новые произведения Юрия Воложанина, Виктора Балдоржиева, Бориса Кузника, Виктора Кобисского, новые стихи Батожаргала Гармажапова, Шухрата Тохта-Ходжаева, Дугармы Батоболотовой, и вы наверняка согласитесь со мной — забайкальская литература имеет все возможности и впредь не снижать темпа своего развития, и цепь золотая, по которой идут наши писатели, крепка и надёжна. Недавно в Союз писателей России приняты сразу трое забайкальских писателей — Г. Ахметова, М. Стефанович, Ю. Рейсе. Как говорится, комментарии излишни...

— Один из героев ваших рассказов — дед Купцов — дал крепкий нравственный урок мальчишке — все люди братья, на том и стоим. Но сегодня приходится констатировать, что в современной жизненной картине преобладают иные краски — индивидуализм, эгоцентризм, недоверие, агрессия...

— Мне кажется, что мы несколько сгущаем эти самые «краски». Индивидуализм, эгоцентризм, недоверие, агрессия, как и множество других пороков, существовали всегда. Они были присущи во все времена, и от них страдали люди тоже во все времена.

Вспомним десять заповедей Христа: не убий, не прелюбодействуй, не кради, не завидуй, не лги... Значит, и тогда, 2000 лет тому назад, и убивали, и крали, и прелюбодействовали... Да что там говорить, все мы хотя бы в рамках школьной программы знаем историю развития человечества, и вся она, в основном, чёрного и красного цвета — цвета дыма, пожарищ и крови.

Встречаясь со своими сверстниками, пожилыми людьми, я довольно часто слышу вздохи и охи: «Что творится-то... Ишь как бандюканы всех мастей разгулялись... Дожили... Сидишь по ночам за тремя запорами и дрожишь — того и гляди ворвутся воры и грабители, последние крохи отнимут и жизни лишат. Вот раньше-то жили — горя не знали. Не только воров, убийц, взяточников, даже наводнений и землетрясений не было... А теперь и молодежь распоясалась. Стариков в счёт не берут, и школьник пройдёт мимо — не поздоровается...».

И опять в десятый, сотый раз вспоминается надпись на глиняных таблицах Урарту, сделанная более пяти тысяч лет назад: «А молодёжь нынче совсем плохая... Стариков не слушается...». Да что там — не будем углубляться в исторические дебри, вспоминать времена Ивана Грозного, когда Москва-река выходила из берегов от того, что её русло запруживали тела сотен, тысяч убитых и ограбленных опричниками (Н.М. Карамзин «Предания веков»).

Я пришёл в журналистику в 1966 году. 46 лет назад редактор районной газеты показал мне двухсотстраничную книгу — справочник-перечень запретных для журналистов и газеты тем. Нам запрещалось писать о наводнениях и землетрясениях, об авиакатастрофах и массовых убийствах, о массовом падеже животных и эпидемиях... Даже текст информации о гибели одного-двух человек на производстве мы были обязаны согласовывать в райкоме партии.

Я и до сих пор плохо понимаю, что означают термины «коррупция», «педофилия», «эгоцентризм» и т.п. Во времена моей молодости, да и зрелости, в нашей стране не было ни стихийных бедствий, не взрывался в шахтах метан, не обрушивались плотины гидроэлектростанций, не тонули корабли...

И я — человек своего времени, того прошлого коммунистического времени, включая по утрам радио и телевизор, разворачивая газету, с содроганием вслушиваюсь в подробности очередных преступлений. И испытываю ностальгические чувства по тому времени, когда утро начиналось мелодией бодрых маршей и рассказами о новых подвигах и свершениях нашего народа.

Однажды, в то самое, спокойное, мирное время, когда не было ни убийств, ни грабежей, ни изнасилований и даже, как теперь шутят юмористы, секса, я оказался в Петровске-Забайкальском. Город жил полнокровной жизнью — дымили трубы сталелитейного завода, один за другим проносились мимо станции, блистающей золотыми барельефами декабристов, отбывавших когда-то при Петровском Заводе каторгу, поезда, толпились у дверей магазинов в надежде добыть какой-нибудь дефицит (а дефицитным было всё) очереди почему-то неулыбчивых людей.

До прихода моего поезда оставалось несколько часов. Чтобы «убить» время, я пошёл бродить по городу и на окраине увидел маленький, наполовину вросший в землю книжный магазин. Вошёл. Роясь в книгах, дата издания на многих из которых уносила меня ещё на десятилетия назад, я нашёл стопку тоненьких, отпечатанных на блёклой, шершавой бумаге брошюр. Название за давностью лет вспомнить не могу. Помню, что они были адресованы следователям. В брошюрах описывались конкретные уголовные дела, которые были проведены после того, как с преступниками поработали следователи. Видимо, эти брошюрки представляли собой учебные пособия для молодых юристов. Как они попали в магазин на окраине города, не знаю. Я купил несколько штук, прочитал. И содержание помню до сих пор, а ведь прошло с того времени без малого полвека. В них подробно описывались убийства, ограбления, изнасилования таких масштабов, о которых не могут додуматься самые матёрые сценаристы и писатели-детективщики сегодняшних дней. Преступления были датированы. Имена преступников и жертв были названы. Я не хочу пересказывать содержание брошюрок, но поверьте — мне тогда стало так страшно, что меня зазнобило в этот жаркий летний день.

Для нас же, для народа — были золотые россыпи информации на страницах газет, их победный перезвон по радио, радужные всплески на телеэкранах о трудовых победах хлеборобов и животноводов, шахтёров и лесорубов, о героических подвигах советских людей.

И мы гордились этими победами, этими подвигами и воспитывались на примерах своих героев, которых мы знали в лицо, знали их биографии, и эти светлые образы загоняли в тень образы разных сонек-золотых ручек, разных бандюканов, пример с которых, действительно, берут многие из наших детей и внуков. Примеров же подлинного героизма и мужества, благородства, любви и преданности Родине в нашей жизни и сегодня не меньше, чем двадцать-тридцать лет назад.

В 2007 году во время степного пожара чабан хозяйства «Ононское» Бабу-Доржо Михайлов спас более полутысячи овец, сельскохозяйственную технику и горюче-смазочные материалы. За проявленное мужество ему присвоено звание Героя России. Агинец Алдар Цыденжапов в 2010 году, проходя службу на миноносце Тихоокеанского флота «Быстрый», при возникшем пожаре ценой своей жизни спас корабль и триста человек экипажа. Алдару посмертно присвоено звание Героя России. Совсем недавно при ликвидации бандгруппы в Дагестане командир штурмового отделения спецназа, уроженец села Мильгидун Чернышевского района двадцатитрёхлетний сержант Евгений Юрьевич Эпов, спасая жизни товарищей, накрыл собой брошенную бандитами гранату.

И таких людей, готовых идти на смерть ради жизни на земле, у нас в Забайкалье, в России — миллионы. Работая журналистом, бывая в командировках в самых отдалённых уголках Забайкалья, я встречался, да и сегодня встречаюсь, с людьми, чья порядочность, честность, верность дружбе и любовь к родине укрепляли и укрепляли мою веру в светлое будущее России. Переживем! Выстоим! Победим! Верю!

— «Если вечер, если ветер, если вести — тьмой в окно. Жить, друзья, на белом свете всё же стоит всё равно»...?

— Да, стоит! С верой в людей, с верой в торжество добра, с верой в будущее. Я всю жизнь живу в селе, в родстве, в единстве с природой. В двухстах метрах от дома — моя любимая березовая роща, чуть дальше — моя любимая река Онон. За окном — птицы. Над птицами — голубая бездна неба. По ночам там, в бездне, переливаются, шелестят золотыми крылышками звёзды. Лицом к лицу с вечностью... И ответственно, и спокойно...

— Борис Константинович, ваша поэма об Алдаре... Как она возникла?

— Она просто не могла не возникнуть. В те дни, когда поэма рождалась, мне казалось — у гроба Алдара в почетном карауле стоят все земляки-забайкальцы, все моряки-тихоокеанцы, вся Россия. Значение его подвига неоценимо ещё и потому, что он совершён в сложное время, когда буквально со всех сторон слышатся голоса наших недругов, зовущих многонациональный народ России к непримиримой борьбе за свои и только свои национальные интересы и предсказывающих распад страны. Но как сказал Владимир Путин в своей предвыборной статье, касающейся национального вопроса в России: «Мы веками жили вместе. Вместе победили в самой страшной войне. И будем вместе жить и дальше. А тем, кто хочет или пытается разделить нас, могу сказать одно — не дождётесь...». Об этом сказал и это показал своим подвигом отважный юноша из Аги.

Пользуясь случаем, я предложил свой план таких мероприятий в № 160 за 17 августа 2011 года в «ЗР». Увы, кроме нескольких одобрительных кратких телефонных разговоров, никаких конструктивных предложений не последовало. И это всеобщее молчание — призрак, а точнее и честнее сказать — признак равнодушия — больно ранило душу и сердце.

2012-й объявлен в Забайкальском крае Годом Героев Отечества, и я надеюсь, к этому разговору мы ещё не раз вернёмся.

Подвиг Алдара я трепетно воспринял и потому, что сам в свое время служил на Тихоокеанском флоте на боевом сторожевом корабле. Три с лишним года я вставал на своём посту по сигналу боевой тревоги — в составе боцкоманды принимал и отдавал швартовые канаты, будучи командиром отделения комендоров, всматривался

сквозь прицел орудия в тревожное небо, скалывал лёд с корабельных надстроек, в составе десантных групп высаживался на палубы шхун браконьеров, брал «в вилку» нарушителей нашей границы. Я не по рассказам и слухам знаю, что такое флотская дружба и матросское братство.

Мы говорим и пишем — «герои бессмертны». Не надо забывать, что их бессмертие — не в бронзовых памятниках, не в мемориальных досках, хотя всё это важно и нужно. Их бессмертие — в нашей живой памяти, в нашем живом стремлении хотя бы чуточку походить на них:

Он вернётся.

...Грохочут

Прощальные

Гулкие залпы.

Он вернётся

Не раз к нам

Сегодня и завтра.

...Залп!

И эхо над степью,

Как чайка,

Несётся.

Он вернётся к нам —

совестью нашей

Вернётся.

...Залп!

Да будем же, люди,

Стремиться

Пройти

Свои жизни

Не даром,

Чтоб по праву

Себя называть

Земляками Алдара... — Спасибо за беседу, Борис Константинович. С днём рождения вас! Здоровья и новых творческих удач!

Саянэ Балданова, «Забайкальский рабочий», №44

Закулисье Драмы в театре драмы Для служителей Мельпомены март - Месяц особенный. Именно на него проходится много праздников: 20 марта – Международный день театра для детей и молодёжи, 25-го – День работников культуры, а 27 марта отмечается профессиональный праздник мастеров сцены и поклонников театрального искусства – Международный день театра. Все эти даты, конечно, требуют не только определённой подготовки, но и праздничного настроения. Последнего в Забайкальском краевом драматическом театре не наблюдается давно. О ситуации в театре рассказал заведующий его художественно-постановочной частью Алексей Нольфин. «Шашки наголо!» - Так как насчёт праздничного настроения, Алексей Георгиевич?

- О каком настроении может идти речь, если единственный в крае профессиональный драматический театр находится на грани краха. И виной тому не экономический кризис, не общая ситуация с искусством и культурой, которым отведена крайне незначительная роль в жизни нашего общества.

Проблема в том, что команда профессионалов, которую в своё время сформировал Николай Алексеевич Березин, осталась без грамотного компетентного руководства.

- А как же Владимир Вербич, назначенный в прошлом году на должность директора?

- Да, бывший военный комендант Читинского гарнизона Владимир Иванович Вербич - личность в городе известная: кто «сидел» на гауптвахте, знает, а по его словам, у него в своё время «сидела вся Чита». Не умоляя его былых заслуг перед Отечеством, хочется заметить, что Вербич – человек далёкий от искусства.

Владимир Вербич – военный человек, и этим всё сказано. Для него понятие порядка на «вверенном ему объекте» - чтобы мусора «на плацу» не было, чтобы вовремя люди приходили на работу. А с утра для него главное – «развод-построение» и разнос, то есть он взбодрился, народ «опустил», сам зарядился.

Он не понимает, что в театре люди творческие и, естественно, ранимые. Здесь грубый окрик и кавалеристское «шашки наголо!» приводят к обратному действию – руки опускаются. В театре каждый работник — творец, здесь не будут работать из-под палки. В итоге человек 6-7 мы уже не досчитываемся и из администрации, и из творческой группы.

- Конкретно?

- Главный администратор, замдиректора по организации зрителя Людмила Киселёва, которая в этой должности провела плодотворно гастроли – театр обычно не вылезает из долгов, а тут приехал в плюсе! То есть был человек, за которого надо было держаться, тем более сейчас, когда театр работает в автономном режиме. Ушла «благодаря» Вербичу. Что в итоге? Залы пустуют, вылетело из репертуара немало хороших спектаклей. Подобная же ситуация с главным бухгалтером Тамарой Сидоровой, отработавшей в театре 49 лет, - он её не уволил, но довёл до больничного, а пока болела, для им же назначенного начальника отдела кадров придумал новую должность – замдиректора по экономике и кадрам. То есть это должность главного бухгалтера, хотя она ещё формально не уволена. 17 лет отработал в театре замдиректора по административно-хозяйственной деятельности Юрий Михайлович Лоншаков. Уволен...

- Как попал к вам человек, столь далёкий от театра?

- Насколько я знаю, когда Владимир Иванович вышел на пенсию, в краевой администрации встал вопрос, куда бы его трудоустроить. Вспомнили его старую дружбу с театром, ведь Вербич, будучи комендантом города, театру действительно помогал. И мы поначалу были рады – вроде человек свой. А теперь он переделывает театр «под себя», новые работники – практически все люди армейские. У него конкретный план, он не раз озвучивал конкретные фамилии и то, кого и в каком порядке он будет из театра убирать. Вербич целенаправленно проводит «чистку».

Создаётся впечатление, что он активно и целенаправленно разваливает то, что с таким трудом было создано Николаем Березиным и Юрием Пояркиным. Многие театральные работники подыскивают себе новое место работы, а это, как правило, грамотные, уникальные в своей профессии специалисты, которым сейчас нет адекватной замены. Вот такое у нас «праздничное настроение»...

«Есть утверждённая кандидатура» - Несколько месяцев назад театр потерял своего художественного руководителя и главного режиссёра Николая Березина. Знаю, что актёры театра в конце прошлого года обратились к председателю Союза театральных деятелей РФ Александру Калягину с письмом, в котором беспокоились о том, что на место руководителя может прийти случайный человек, не имеющий опыта работы в профессиональном драматическом театре...

- Да, и председатель СТД, народный артист России Александр Калягин ответил, что «сегодня имеет смысл рассматривать любую возможную кандидатуру только в качестве «исполняющего обязанности» главного режиссера. «Может быть, вы подумаете над кандидатурой Жанны Пономарёвой, как возможного претендента на должность главного режиссёра. Этот вариант возможен с оговоркой «исполняющий обязанности» и со сроком на один год», - предложил Александр Калягин коллективу театра и посоветовал не торопиться с окончательным выбором.

Учредитель – министерство культуры Забайкальского края – принял этот совет как руководство к действию. На собрании коллектива, где на должность главрежа коллеги предлагали кандидатуры Сергея Жаркова и Сергея Юлина, министр культуры Галина Петровна Сыроватка жёстко сказала: «Есть утверждённая кандидатура – Жанна Пономарёва, ученица Березина. А Владимир Иванович Вербич – компетентный и грамотный руководитель. Вам не на что жаловаться: театр никто закрывать не будет, репертуар списывать не будут...».

Так что теперь репертуарную политику формирует Жанна Пономарёва, а она больше ставит в репертуар свои спектакли и те, какие ей «по душе», не согласовывая с коммерческой стороной.

Жанна Владимировна, выпускница ВСГАКИ, пришла в театр около пяти лет назад. Одна постановка следовала за другой, каждая вторая премьера проваливалась, спектакли списывались, не окупив вложенных в них средств. Некоторые постановки оставались в репертуаре театра благодаря Николаю Березину, который опытной рукой правил – доводил её спектакли до удовлетворительного состояния, чтобы не было стыдно перед зрителем.

У Жанны Пономарёвой недавно были две премьеры - «Самый лучший подарок» и «Игры на чердаке». Обе работы на уровне самодеятельности. Причём, слабой. Спектакли показали её творческую беспомощность: зал полупустой, загнали туда солдат, зрители, недосмотрев спектакли, уходили... Полный провал.

- В чём причина?

- Возможно, её проблема заключается в том, что она пытается усидеть сразу на нескольких стульях – она режиссёр, она же драматург, она же художник-постановщик. Общеизвестно, что театр – это коллективное творчество, чем больше занято в создании спектакля светлых голов, тем богаче и многообразнее обещает быть зрелище. Жанна Пономарёва самоуверенна и необъективна по отношению к собственному творчеству, как необъективна к молодым актёрам. Актрису Юлию Дерешеву отстранила от спектакля с формулировкой «за профнепригодность», видимо, запамятовав, что её собственные первые спектакли существовали буквально один-два просмотра. Ещё нескольких актёров сняла. Березин никогда такого не допускал.

- Это молодые актёры. А «старые» терпят?

- Боятся, что дело дойдёт до них, и собирают бумаги в поддержку других кандидатур на должность главрежа. Вообще, коллектив растерян. Коллектив не занимается творчеством, потому что кулуарно обсуждает создавшиеся проблемы. Это головная боль. Что делать? Бунтовать – не бунтовать? Писать министру культуры Александру Авдееву – не писать? Театр со страхом смотрит в будущее. И бежит в магазин от безнадёги...

Так что творческая несостоятельность в комплекте с отсутствием опыта административной работы и непомерными амбициями делают Жанну Понамарёву идеальной помощницей Владимира Вербича в деле развала Забайкальского театра драмы.

- Какой выход из ситуации вы видите?

- Сменить руководство театра – за это 80 процентов членов коллектива. Понятно, что директору отличать систему Мейерхольда от системы Станиславского совсем не обязательно. Директор должен быть добротным менеджером с финансовыми полномочиями, но при этом он обязан знать специфику работы в творческом коллективе.

Но первое лицо в театре – это художественный руководитель, который принимает административные решения, определяет репертуарную политику, отвечает за творческий процесс.

Забайкальский краевой драматический театр надо спасать.

Ирина Баринова, «Экстра», №11