«Слышишь, время гудит»: Жизнь на 70 рублей

В январе 1976 года тепло и радушно встретили воины-железнодорожники - строители БАМа лётчика-космонавта СССР Героя Советского Союза Олега Макарова. Он побывал на одном из участков, где шла укладка железнодорожного пути. 30 сентября 1976 года открылось рабочее движение поездов на участке Ургал - Солони.8 октября 1976 года была учреждена медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали», сразу же ставшая на трассе самой почётной и престижной. 9 октября 1976 года завершился первый фестиваль самодеятельных авторов и исполнителей песен о Байкало-Амурской магистрали. В ноябре 1976 года сдан во временную эксплуатацию участок БАМ — Тында.

Для директора Забайкальского института железнодорожного транспорта Николая Сигачёва БАМ начался в 1976 году. Тогда студенты третьего курса впервые оказались на стройке века. Ездили туда и на четвёртом, и на пятом курсах, и уже будучи аспирантами.

Я поступил в 1973 году в политехнический институт, а уже через три года поехал на БАМ, в 1976-м. Ездили мы туда три года с целью проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. НИОК — сокращённо. Мы доказывали применимость нашего читинского силикатного кирпича для строительства в условиях БАМа.

В первые поездки мы жили в палатках. Делегацию возглавлял наш Александр Фёдорович Седин. Тогда Александр Фёдорович был старшим преподавателем кафедры технологии и организации строительного производства. Можно сказать, что поездки на БАМ - это часть учёбы. Ещё у нас на кафедре были научные договорные темы, которыми руководил заведующий Виктор Анатольевич Воейков.

В 1976 году БАМ только начинался. Была атмосфера большой стройки. В Чите, конечно, такого не наблюдалось. Ходили большие машины — магирусы, много народу, невероятный масштаб. Люди работали с огромной отдачей и с энтузиазмом. Всё это было очень интересно.

Первое время жить было негде, ещё гостиниц не построили. Жили в палатке возле речки. Это недалеко от Тынды, на окраине. Жили, работали. В памяти обстановка большой стройки, больших свершений.

Главное то, что свою работу мы довели до конца. Доказали применимость материалов. Моё исследование участвовало в конкурсе на лучшую студенческую работу в Советском Союзе. Из двух десятков работ заняли одно из первых мест. Работа, конечно, по силикатному кирпичу. Тогда считалось, что его использовать можно только, начиная со второго этажа. Первые этажи и цоколи запрещалось класть из этого кирпича, что он якобы менее долговечный. Мы доказывали, что мы можем это делать, что он не хуже красного кирпича, соответствует всем требованиям. Это было показано и доказано.

Потом мы ещё несколько раз приезжали для того, чтобы завершить это исследование. Самостоятельно летали группой студентов, без преподавателя. Доводили эти работы до конца.

Последний раз я был на БАМе, когда учился в аспирантуре. Это уже был 1980-1981 год. Жили и работали в посёлке Золотинка возле Нерюнгри. Там мы занимались исследованиями и разработкой конструкций наружных стен для условий севера БАМа. Жили в доме, расставляли датчики, измеряли тепловые потоки, температуру. Проводили полное обследование домов, которые когда-то построили, но они не отвечали параметрам. В них было холодно, поступали жалобы. Занимались тем, чтобы улучшить эти конструкции.

Запомнилась доброжелательность людей. Мороз там страшный. Такого мороза больше нигде не чувствовал. Тулуп овчинный продувался так, как будто ты идёшь в пиджачке. Разительный контраст между читинским и северным климатом. Но атмосфера хорошая, люди благожелательные. Идёшь по трассе, там же нет таких широких проспектов, мимо проезжают машины. Водитель каждой останавливается, выглядывает: «Подвезти?». Отказываешься, идёшь дальше, останавливается следующий. Сколько машин мимо проедет, все спросят. Меня это поразило. Такие взаимовыручка и понимание. Тогда это смотрелось немного странно, а сейчас такого вообще нет. Может быть, только там.

Было бамовское братство. Выражалось в поддержке. Наша работа заключалась в измерении влажности стен. Для этого пробивалась дырка в стене шлямбуром —специальной трубой. На конце она зазубривалась и закалялась. Мы спокойно звонили в квартиру, заходили: «Надо бы у вас дырку пробить». «А где вы будете бить?» — спрашивали. «А вот здесь»,- отвечали. - «Ну, ладно, бейте». Мы пробивали дырку. Работали. Все относились с пониманием.

Интересное отношение было к спиртному. Ставилась бутылка, а вокруг рюмки. Каждый наливал себе сам. Никто никого не заставлял и не спаивал. Каждый сам за себя нёс ответственность. Если человек пойдёт и замёрзнет, - это будет его вина. Нельзя брать на себя вину за то, что ты его напоил, а он замёрз. Сначала это было удивительно. Потом поняли, что это не просто правило — закон.

Конечно, на БАМ ехали, чтобы заработать. У нас же было другое направление. Самое большое награждение - зачёт по пропущенной дисциплине. Я же ездил, потому что интересна была сама работа. Материальной заинтересованности у нас не было. Ребята, которые уезжали в стройотряд калымить, они зарабатывали. А мы ничего не зарабатывали. На кафедре нам иногда приплачивали. В аспирантуре я учился в Москве, получал 70 рублей стипендию, плюс подработка. Хватало жить: снимать квартиру, жить семьёй. Тогда на эти деньги умудрялись и в театр ходить.

Добровольцев на БАМе было много. Тем не менее, ведущей, я думаю, была материальная заинтересованность. Деньги платили хорошие. Было сочетание интересной работы и хорошего заработка. Разумное сочетание. Если бы не было ни первого, ни второго, то было бы уже совершенно другое. Заработать можно было и в других местах, и побольше. На БАМ ехали люди, привыкшие зарабатывать тяжёлым трудом. Работа эта не каждому под силу. На севере ничего лёгкого не бывает.

Период жизни, когда был БАМ, очень интересный, светлый, полный надежды и радости. Может быть, потому что мы были молодыми. Обстановка трудового праздника.

Современной молодёжи сейчас этого не хватает. Это, конечно, отдельная тема для разговора.

В сообществах бамовцев не состою. Непосредственным участником строительства БАМа я себя не считаю. Конечно, встречаюсь с теми, с кем вместе работали. Отношения хорошие. Есть, что вспомнить.