День Победы Александра Осипова — в разборе недели

Сентябрь только начался, а уже удивляет — хотя бы тем, что 5 сентября мы праздновали День Победы. Фронтовые песни, танцы, банты и пилотки на головах, гречневая каша и сахарный чай, фейерверк, а ещё лазерное шоу со знакомым названием «Забайкалье — наш дом». В это же время где-то в Сохондинском заповеднике инспекторы ходят без оружия и даже встречают медведей, а в одном из сёл жителям приходится покупать перчатки на приём к стоматологу и гинекологу. Эти и другие события — в разборе журналистов ИА «Чита.Ру».

Световое лазерное шоу с фейерверком «Забайкалье — наш дом» (0+) прошло на площади Ленина в Чите 5 сентября, в день празднования окончания Второй мировой войны. Вице-премьер регионального правительства Татьяна Цымпилова накануне убеждала СМИ, что название никак не связано с общественным движением «Забайкалье – наш дом», родившимся за деньги Фонда развития Забайкальского края для поддержки в предвыборный период губернатора Александра Осипова.

«Шоу называется «Забайкалье — наш дом» независимо от названий общественных движений, Забайкалье всё-таки это действительно наш дом. Я не знаю, что будут показывать на шоу, но предполагаю, что оно будет связано с нашим краем», — сказала Цымпилова.

Она также отметила, что все мероприятия в этот день в Чите проводятся силами государственных учреждений культуры, образования и спорта и поблагодарила их сотрудников за активное участие в подготовке.

И действительно, как ещё можно назвать гвоздь программы празднования 75-летия Победы во Второй мировой и Великой Отечественной войнах, кроме как «Забайкалье – наш дом»? Ведь очевидна же связь и с непростыми военными кампаниями 1939-1945 годов, и подвигом советских солдат. Вся трагичность праздника и гордость за свершения наших предков в нём. Поэтому из всех самых банальных и небанальных названий для подобного шоу стоило выбрать именно это – «Забайкалье – наш дом».

И если кому-то показалось, что прослеживается связь с предвыборной кампанией действующего губернатора Александра Осипова – это, конечно, бред. Не может же такой патриотичный государственник, как Александр Михайлович, допустить подобного – смешать свои сомнительные в части законности предвыборные игры с главным праздником страны.

Улица Ленина 5 сентября превратилась в одно сплошное массовое мероприятие в честь 75-летия со дня Победы в Великой Отечественной и Второй мировой войнах.

Чувствуется, что люди соскучились по городским праздникам, которых не видели с прошлого года. Это заметно по количеству людей на разных площадках, которые организованы практически на каждых 50 метрах центральной улицы.

Раньше нельзя было представить, чтобы охраняющий интересы государства сотрудник, например, лесничества или какого-нибудь заповедника оказывался в тайге, вооружённый только смекалкой и походным ножом. За такое, наверное, могли снять с должности, причём не лесника, а его начальство, потому что отпустить человека на такой выезд без защиты от дикого зверя или тех, кому его работа может не нравиться, — равносильно отправлению на увечье или смерть.

Сотрудники Сохондинского заповедника говорят, что свои карабины не видели 6 лет, при этом продолжают работать в лесах и днём, и ночью: патрулируют, ловят нарушителей, наблюдают за тем, чтобы не было незаконных сбросов в реки. Всё это время они ходят на работу с огромным риском для жизни фактически с голыми руками.

В августе на инспектора Олега Фёдорова напал медведь, мужчина чудом выжил, с вечера до утра ему не могли оказать помощь.

В сюжете об этом я слышу слова его руководителя о том, что инспекторы сами не оформляют разрешения на оружие. Эти данные не бьются с тем, что в этом же видео говорят сами инспекторы, но даже не в этом дело. Хочется писать капсом: как вы, руководители, тогда выпускаете людей в лес?

На железной дороге человек, который не прошёл медкомиссию, не может управлять поездом, у шахтёров те, кто не получил заключение врача, не могут спускаться под землю: их просто не допустят до работы. Почему вы через 6 лет после того, как люди в последний раз видели оружие, начинаете говорить что-то невнятное про «он зачем-то пошёл к реке»?

В этой ситуации лично мне очень жаль, что её нельзя провести по уголовной статье как попытку причинения тяжкого вреда здоровья или гибели. С использованием служебного положения и всей той глупости, которая сейчас говорится в адрес брошенных вами на растерзание работников.

Минздрав края на этой неделе в очередной раз взялся решать проблемы Тунгокоченской районной больницы. Той самой, которая примерно раз в год устами местных жителей вопит о своих проблемах.

Во время голодовки работников Вершино-Дарасунского рудника требование о нормальной медицине проходило одним из пунктов протестующих. Власти обещали решить кадровый вопрос в ЦРБ с помощью вахтового метода.

Летом 2019 года на встрече с врио губернатора Александром Осиповым жители заявили . что им приходится стирать бинты — потому что ни перевязочного материала, ни лекарств в больнице не дают. Росздравнадзор провёл проверку и ничего такого не подтвердил - все необходимые медикаменты и материалы ЦРБ имела.

И вот снова - люди пишут , что им нужно покупать перчатки для приёма гинеколога и стоматолога, о нехватке врачей и переносе аппаратов УЗИ и МРТ в другую больницу. Минздрав снаряжает комиссию.

Сам факт таких проверок уже удивителен — неужели ведомство не знает, что творится на местах в подведомственных учреждениях? Почему нельзя закупить дополнительные аппараты, а не таскать их с места на место? Будет ли замминистра считать перчатки в кабинетах гинекологов?

Необходимость в проверке весьма сомнительна и с учётом объяснений главврача. Местное руководство говорит, что жалобы безосновательны, всё, в общем-то, логично — аппараты не пользовались спросом, поэтому мы у вас их забрали, а врачей не хватает - так это они к нам не едут. Комплексная проблема, понимаете? Людям от этих объяснений, конечно, не легче.

Сейчас мне кажется, что я уже очень древняя - почти как его любимый Херсонес. В моём посёлке почта была напротив дома. Деревянная почта напротив деревянного дома. Я быстро обедала после школы, потом надевала шубу, шапку, валенки и отправлялась, стараясь не начерпать в них снег, через дорогу — за газетами. Брала родителям стопку скучных серых еженедельников, редко — цветную «Крестьянку» — всё это меня не волновало.

Мне была «Пионерская правда» - сразу два или три номера, а в ней, на последней странице — «Мальчик со шпагой», Серёжа Каховский, отряд «Эспада», море, пацаны со сбитыми коленками, смелость, правда, честь, принципы - всё вот это, полчаса счастья.

Крапивин был старшим вожатым для всех подростков с обострённым чувством справедливости.

Вокруг 90-е годы — взрослые теряли работу, прорывались, пили, осваивали рецепты праздничных столов из немудрёных ингредиентов с огородов, заправляли машины по 5 литров бензина, приносили сникерс и киндер в день зарплаты, не отпускали на дискотеки, потому что страшно, ездили вместо того, чтобы вести историю, в Маньчжурию с полосатыми баулами, крутились как могли.

У Крапивина было море, капитаны, рыцари, белый город, солёный ветер, яхтклубы, надёжные взрослые, у которых было время на детей.

То, что он ушёл 1 сентября — очень символично. Кончилось это длинное лето, холодно уже и в его Тюмени, и в Екатеринбурге. Только в Севастополе несётся где-то по Шестой Бастионной к морю третьеклашка Алька (Алькой ведь может быть кто угодно — Александра, Алексей, Алёна, Алла, Альберт, Олег) - коленки в зелёных ссадинах, глаза весёлые, быстро обедать после школы, потом надеть шорты — и впереди ещё длинный летний день, можно купаться, лежать животом на горячей гальке, вечером смотреть на огни маяка. Какие они растут, новые Альки, без Крапивина, я пока не представила. Но другие, наверное. Наверное, давно уже.

Благотворительный фонд «Пчёлка» уже не первый год предлагает забайкальцам отказаться от букетов на 1 сентября ради больных детей. Суть акции в том, что 1 сентября школьники и их родители вместо 20–30 букетов дарят своему классному руководителю один букет – от всего класса. А те денежные средства, которые предназначались для покупки остальных букетов, жертвуют в помощь тяжелобольным детям. И если в прошлом году к акции присоединились учащиеся восьми классов, то в этом году их стало уже 30. За три дня они собрали 109 тысяч рублей, которые пойдут на лечение 104 подопечных фонда.

Я нисколько не сомневаюсь в том, что все те 90 человек, написавшие в комментариях под новостью, готовы помогать и, наверняка, помогали. Знают всё-всё про работу фондов, про то, как устроена работа с квотами на лечение, как происходит поиск клиники и доставка жизненно важного лекарства. Просто сейчас почему-то всё это вылилось во что-то грязное, что точно к детям не относится.

И для всех, кто написал, что «решили за счёт бедных учителей выехать», «сколько хочу, столько и подарю букетов», «чего вы лезете в мой карман», отвечу. Акция добровольная. Настолько добровольная, что можно спокойно мимо неё пройти, купить пышный букет и подарить учителю, и чувствовать дух праздника, и сделать фото – всё, что угодно.

Фонд никого не заставлял и уж тем более не лез в чужой карман. Это всего лишь одно из десятков мероприятий, с которых собираются деньги на лечение детей. Так, например, проходят благотворительные аукционы – на них художники продают картины и отправляют средства на лечение конкретного ребёнка. Ещё по городу стоят ящики с фотографиями детей, куда любой желающий может бросить монетку или купюру. И тоже добровольно. Только с этих ящиков за один месяц собирается не больше полутора тысяч – в лучшем случае. А тут за три дня – и 109 тысяч.

Да и учителей в этой ситуации никто обделять не собирался. Они получили прекрасный букет от класса и, наверняка, десятки поздравлений.

Можно не доверять фонду и отдавать помощь адресно – конкретной семье. Такое тоже бывает. Можно не доверять никому и не помогать никому – это тоже право каждого, его никто не отнимает.

Ещё же писали про государство, которое должно помогать. Должно, но не всегда помогает. Тут вам лучше бы рассказала Юля Скорнякова, которая несколько месяцев живёт в историях онкобольных и их родственников. Им государство не помогло вовремя, для некоторых ценой этому была жизнь. А дети, которым фонд собирает деньги, и вовсе не знают ни про какое государство, знают про взрослых, которые могут почти всё.