Александр Лыцусь: События на Халхин-Голе — это война, а не конфликт

Продолжается цикл материалов с участием авторитетных и компетентных экспертов, которые посвятили многие годы изучению Великой Отечественной и Второй мировой войн, в первом выпуске Михаил Константинов рассказывал о роли забайкальцев в битве при Халхин-Голе, которая была одной из самых кровопролитных страниц в военной истории России в 1939 году. Тем не менее к этим важным событиям историки и краеведы относятся по-разному. Официально и общепринято сражения считаются «локальным конфликтом», другие называют их «маленькой войной». Некоторые учёные и краеведы — войной полномасштабной.

Это мнение разделяет известный историк, краевед Александр Лыцусь, который занимается исследовательской работой по теме событий на реке Халхин-Гол и увековечиванием погибших забайкальцев в тех страшных боях несколько десятков лет. Об этом он рассказывает в своей статье.

«Эти сражения описаны в истории страны несправедливо скромно. Оттого, наверное, и знают о настоящем подвиге забайкальского солдата мало. А ведь именно итог боёв сыграл важную роль в истории Отечества. Только благодаря проигранным Японией сражениям на реке Халхин-Гол в 1939 году милитаристы не стали в последующем нападать на Советский Союз», — поделился мнением Александр Лыцусь.

Ещё в 1989 году Центральный архив Советской Армии сообщил данные о наших погибших земляках в боях на реке Халхин-Гол. В этом списке лишь 222 фамилии. Когда в Забайкалье началась полномасштабная работа по увековечиванию памяти павших, на наше обращение к населению края с просьбой сообщить об участниках боёв откликнулись десятки человек. Сейчас в этом скорбном списке 588 фамилий. И он ещё не закрыт.

Трудно сказать, почему официальные сведения разнятся с реалиями, как и установить истину о потерях советско-монгольских войск. Из официальных изданий мы узнаем о безвозвратных потерях — 9 703 человека. При этом пропавших без вести — 2 028 человек. Такое могло быть во время полномасштабной войны, но только не во время конфликта.

В приграничных территориях — Читинской и Иркутской области, Бурят-Монгольской АССР — провели мобилизацию военнообязанных граждан. По некоторым сведениям, из Читинской области призвали 30 тысяч человек, из Иркутской — 22,5 тысячи. Безусловно, не все призванные оказались на фронте.

Поражает один факт. Ветераны Сретенского района в 1989 году имели список погибших земляков числом около 300 человек. Призывали из всех 22 районов новоиспечённой области, кроме северного Витимо-Олекминского национального округа. Следовательно, павших забайкальцев должно быть больше. Их имена должны быть в краевой «Книге Памяти». Её пытались издать в 2009 году в проекте «Библиотека Энциклопедии Забайкалья» «Забайкальцы воины-интернационалисты и миротворцы. Участники локальных войн и конфликтов. 1929–2008».

О боевых действиях на востоке соседней Монголии, начавшихся в мае 1939 года, забайкальцы могли узнать только в июле. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении красноармейцев, командиров и политработников пограничных войск НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) СССР за образцовое и самоотверженное выполнение заданий правительства по охране государственной границы СССР, за доблесть и отвагу, проявленных при защите границ СССР» опубликовали в газете «Забайкальский рабочий» 5 июля 1939 года.

Тогда орденом Ленина наградили красноармейца Ивана Сергеевича Алдабаева, красноармейца Петра Моисеевича Житкова, капитана Василия Ивановича Матронина, капитана Александра Александровича Углова. Орденом «Красное Знамя» наградили 17 человек, «Красной Звезды» — 5, медалью «За отвагу» — 14 человек, «За боевые заслуги» — 18 человек.

Речь шла о границе, но не Советского Союза, а дружественной Монгольской Народной Республики (МНР). Эти воины воевали, защищая интересы нашей страны на территории соседнего государства. Об этой границе министр иностранных дел СССР Молотов ещё 31 мая 1939 года сказал: «Границу МНР в силу заключённого между нами договора о взаимопомощи мы будем защищать так же, как и собственную границу», — опубликовал «Забайкальский рабочий» 12 июля 1939 года.

Официальная пресса в лице ТАСС информировала соотечественников, что японо-маньчжурские провокации, начавшиеся в мае, окончатся полным провалом. Скупые газетные строки говорили, что бои шли к востоку от реки Халхин-Гол. При этом только за период с 6 по 12 июля 1939 года в районе Номан-Кан-Бурд-Обо японцы потеряли убитыми 2 тысячи человек, ранеными — 35 тысяч, пленными — 254.

Потери советско-монгольских войск составили соответственно 293 и 653 человека. В самолётах японцы потеряли 61 машину, обороняющиеся — 11. Чуть позднее с 12 по 25 июля самолёто-потери составили 67 и 15 машин. Эти цифры должны были укрепить веру народа в мощи «непобедимой и легендарной».

Ситуация была проблематичной. Заранее подготовленное нападение японо-маньчжурских войск на МНР с формальным поводом урегулирования пограничного вопроса — отодвинуть её до реки Халхин-Гол — не могло застать в полной боеготовности ни монгольских пограничников, ни части 57 особого корпуса ЗабВО, дислоцировавшегося на всей территории сопредельного государства с 1936 года. Поэтому первоначальное превосходство милитаристов в живой силе и технике привело к серьёзным потерям со стороны советско-монгольских войск.

Первые воздушные бои советские и монгольские лётчики на устаревших машинах проигрывали. Ситуацию кардинально изменило решение о переброске на театр боевых действий опытных лётчиков, воевавших в небе Испании. Это произошло к июлю.

И назначение командующим первой армейской группировкой Георгия Константиновича Жукова было вызвано целой чередой военных неудач, несмотря на самоотверженное исполнение воинского долга бойцами Красной армии и монгольскими цириками.

О том, что это было так, свидетельствуют Указы ПВС (Президиум верховного совета) СССР о награждении и «О дополнительных знаках отличия Героев Советского Союза». 8 августа 1939 года страна узнала о награждении «Н-ской танковой бригады орденом Ленина и присвоении ей имени комбрига товарища Яковлева М.П.». Его имя носит и улица в Чите в Железнодорожном районе, и захоронен был он в Чите. Его легендарная 11-я танковая бригада по приказу Г.К. Жукова с марша вступила в бой, потеряла половину машин и своего командира, но остановила натиск японцев.

Штатных сил действующих соединений, входивших в первую армейскую группировку комкора Г.К. Жукова, для реализации стратегических планов по разгрому японских милитаристов явно не хватало. Наркомат вооружённых сил решил мобилизовать приписанные к войсковым частям ЗабВО военнообязанных граждан.

В условиях боевых действий на сопредельной территории военные комиссариаты, партийные и советские органы осуществляли «призыв военнообязанных на сборы». Они проходили на территории Читинской области в первой половине июля 1939 года. Атмосфера этой кампании хорошо отражена в документах Государственного архива Забайкальского края, а именно в материалах военного отдела Читинского обкома ВКП(б).

Так, в Шахтаминском районе за два дня сборов 11 и 12 июля отправлено в воинскую часть 6 526 на сборы 528 человек. Среди не явившихся 60: больных — 8, арестованных — 2, командированных на лесосплав — 16 и так дальше. Отправлено трактористов — 45, председателей колхозов и сельсоветов — 11.

В отчёте Шахтаминского РК ВКП(б) (секретарь Конечных) отмечается, что «в сёлах Ишикан, Шивия, Н.Тергень, Дая создались большие трудности с рабочей силой, особенно сейчас в период уборки сена и предстоящей уборке хлеба. В колхозных бригадах остались одни женщины. Во время организации сборов проведены собрания, а в каждую машину призванных передано по гармошке…»

В селе Ишикан женщины плакали. Завхоз А.Ф. Асламов из колхоза Даякон явился во всём новом, чем удивил всех на сборном пункте. Член партии Гаранин И.А., Черенцов И.А., нарследователь Судаков, дорожный техник Толстов пытались отказаться от сборов. Были пьянки. Секретарь райкома отмечает, что «были отдельные факты, когда этот сбор пытались изобразить как мобилизацию и уход на якобы уже начавшуюся войну».

В селе Дая колхозник Алексей Сергеевич Балагуров, прощаясь с сыном, сказал: «Прощай, быть может, не увидимся. Вы едете воевать с японцами». В селе Глинка колхозница, бывшая кулачка Шепелева сказала: «Японцы захватили часть территории Советского Союза, и война уже идёт полным ходом». Как видим, население официальные «мирные сборы» оценивало реально.

В отдельных организациях райцентра — селе Шахтама — из-за ухода большинства на сборы создалась некоторая растерянность. Директор Шелопугинской МТС Рыбаков заявил, что теперь работа МТС встала. Председатель райсоюза Воложанин стал собираться опечатывать склады и магазины, потому что всех людей взяли.

В Петровск-Забайкальском районе некоторые приписанные к войсковым частям, несмотря на то, что были признаны негодными, просились на сборы:

«Беспартийный врач-хирург Ленинской больницы Коханский, который был даже снят с воинского учёта, пришёл в читинский горвоенкомат и заявил, почему меня как врача не отправляют в район боевых действий, я там больше принесу пользы. Просьба Коханского была удовлетворена и как результат имеется: Коханский награждён правительственным орденом Ленина».

Заведующий военным отделом Читинского горкома ВКП(б) Семиусов фиксирует, что «политико–моральное состояние уходящих товарищей на сборы наглядно показывает беспредельную преданность своей родине, партии Ленина — Сталина и вождю народов товарищу Сталину».

Всего на сборы с 15 мая по 15 июля планировалось привлечь рядового и младшего командного состава 18 594 человека, 2 712 лошадей, 27 грузовых и 130 легковых автомобилей. Эти цифры были плановыми для условий мирной обстановки. И они подверглись резкой корректировке в сторону увеличения.

«Приписанные к войсковым частям автомобили не поставляются. Из плановых поставок из области 300 грузовых автомобилей и 100 легковых забраковано 49 машин. Среди них значительно число явно требующих капитального ремонта, — говорят строки из официальных документов того времени. — В Карымском районе приёмная комиссия полагала, что в армии найдут недостающие запасные части и отремонтируют. Приводят явно негодных лошадей. Так, председатель сельсовета села Сивяково Читинского района Злыгостев на требования о лошадях заявил: «Вы берёте хуже, как брали семёновцы».

Командующий войсками ЗабВО Ремизов настоятельно требует наказать виновных должностных лиц «за срыв особо важных задач, связанных с обороной границы». Указывает, что до сих пор (до 23 августа 1939 года) госпиталь, размещённый в Чите в школе №4, не обеспечен кухней, водой, канализацией и электричеством. Такие же проблемы в зданиях пединститута и бывшей синагоги.

Партийные руководители приняли меры. Читинская область и Чита с обязанностями по обеспечению действий боевых частей ЗабВО на Халхин-Голе выполнили успешно.

Цена этих усилий и самой победы на востоке Монголии была высока. После подписания соглашения между СССР и Маньчжоу-Го о прекращении военных действий 15 сентября 1939 года пошли потоком извещения о трагических судьбах воинов, ценой своей жизни выполнивших свой долг перед родиной.

В Забайкалье во всех городах и многих сёлах оплакивали родственники погибших у Халхин-Гола. Пожелтевшие листочки машинописи, а чаще рукописные и фиксировали факты гибели наших земляков.

«Это был не конфликт, это была настоящая война…»

Так сказал ветеран боёв у реки Халхин-Гол Александр Прокопьевич Чикичев в интервью ГТРК «Чита» в июне 2009 года. Кавалерист-пограничник с высоты прожитых лет и опыта боевых действий именно так оценил бои у реки Халхин-Гол.

Коллекция документов и материалов, собранная в отделе по связям с общественностью администрации Читы, хорошо иллюстрирует события 70-летней давности и судьбы их участников.

Иван Николаевич Достовалов родился в селе Ишикан Сретенского района в семье бедняков. Трудился с ранних лет. С 1936 года работал в Сретенской промысловой артели ломовых извозчиков «Трудовик». Его дочь Нина Ивановна Гаязетдинова сохранила фото отца и похоронку:

Дорогие родственники!

Ваш муж Иван Николаевич Достовалов подлинный герой Р.К. К.А. в боях за неприкосновенность нашей могучей социалистической Родины проявил себя честным мужественным патриотом беззаветно преданным Родине делу коммунизма. С 20 августа 1939 года лично участвовал в боях, был примером отважным бойцом и чутким товарищем.

С глубоким прискорбием сообщаем вам, что он погиб как герой в боях против врагов нашего народа. Его подвиги вся героическая жизнь вдохновляли и вдохновляют нас на борьбу на новые подвиги. Сейчас враг разбит наголову… Немалую долю ума и сердца вложил Достовалов Иван Николаевич. Мы гордимся им и его подвигом. И будем всегда хранить память о нём.

Командир Краснознамённого стрелкового полка майор: Мухамедьяров

Татьяна Николаевна Сидоренко работала на ткацкой фабрике в Орехово-Зуево. По комсомольскому призыву отправилась в 1939 году на Дальний Восток в Комсомольск-на-Амуре. Тогда это было нормой для молодёжи. Татьяне с девчатами в Улан-Удэ пояснили, что есть ещё одно более важное дело и на крытом брезентом грузовике они направились к границе, в Кяхту.

Получив зимнее обмундирование, комсомолки вскоре оказались в Улан-Баторе, а затем и в Сайншанде - небольшом городке в 700 километрах южнее столицы Монгольской Народной Республики. Здесь располагалась одна из частей 57-го армейского корпуса, дислоцировавшегося в дружественной стране по просьбе монгольского правительства для защиты от агрессии марионеточного прояпонского Маньчжоу-Го. Девушки выполняли различные хозяйственные работы, которых никто не чурался, но было скудное питание.

В июне 1939-го комиссар объявил, что их переводят ближе к линии развернувшихся боевых действий у реки Халхин-Гол. Тогда японская военщина фактически начала войну на востоке Монголии.

Татьяна Николаевна вспоминает: «Привезли нас в степь, поставили палатки на четырёх человек, и началась наша тяжёлая работа. Мы стирали солдатское бельё, которого было «горы». Бельё нам выдавали стирать по норме, отвешивая на складе. Стирать под открытым небом, потом сделали навес. Временами было холодно, дул сильный ветер, но мы продолжали работать, хотя некоторые отказывались. Командир (Яцук) уговаривал нас, говорил «Солдатам тоже трудно…»

Двадцатилетние девчонки рыли и окопы, своими глазами наблюдали воздушные бои между японскими и советскими лётчиками. В сентябре, после завершения разгрома японских войск, девичья команда вернулась в Сайншанду.

Ратный труд Татьяны был отмечен правительством медалью «За боевые заслуги».

Григорий Кириллович Пляскин родился в 1915 году в селе Шундуя Оловянниского района в многодетной крестьянской семье. В октябре 1937-го был призван в Красную Армию. Служил вначале в 190-м стрелковом полку, а затем в 7-й танковой дивизии. С началом боевых действий дивизия своим ходом из приграничья области вышла к фронтовым рубежам. По приказу командира танкисты принялись обустраивать позиции.

Наши лёгкие танки ТБ-3 были весьма уязвимы для артиллерии, поэтому в оборонительной позиции в открытой степи танк «прятали» по башню.

Григорий Кириллович вспоминал: «Земля как камень. Руки – в кровь. Инструменты, кирки и лопаты ломались как спички. Жара и острый дефицит воды. И тут два бывших шахтёра из Черновских копей проявили профессиональные навыки — по их предложению били шурфы, делали подкопы и рушили целые блоки неподдающегося грунта. Задача была успешно выполнена».

Как-то ночью, обходя окопы, Григорий Пляскин увидел спящего в неположенное время монгольского цирика (бойца): «Не спи! Японец придёт и зарежет». Монгол ответствовал предельно ясно: «Монгол-цирик спит, советский цирик не спит, а служба идёт».

На следующий день, когда встык между монгольской частью и танкистами вклинился японский отряд, цирики на лошадях с диким воем, от которого жутко было всем, изрубили японцев безжалостно. Долго ругались командиры, что не захватили пленных и не узнали, о замыслах тактического манёвра японцев.

В 1940 году семья переехала в Оловянную. Работал подсобным рабочим ОРСа, затем трактористом совхоза ДорУРСа в ставшей родной Оловянной. Немногословный и скромный, он мало что говорил о боях. Получая очередную юбилейную медаль, тяжело вздыхал, вспоминая о погибших в монгольских степях и барханах товарищах.

Это практически всё, что сохранилось в памяти дочери и сына советского воина-интернационалиста Пляскина Григория Кирилловича. Умер он в 1994 году.

Николай Алексеевич Бурдинский (1910-1999), уроженец села Красноярово Шилкинского района, окончил ветеринарный техникум в Чите по специальности «веттехник». В Красную армию был призван в 1934 году. Службу проходил до августа 1938 года в должности старшего ветфельдшера, обслуживая многочисленных полковых верховых и тягловых лошадей. После армии недолго работал по специальности в Чите.

Из сохранившейся записной книжки узнаём, что его как передовика производства премировали поездкой в Москву. В июле 1939 Николай Бурдинский наметил главные пункты, которые он должен посетить: «1. Мавзолей Ленина. 2. Третьяковка. 3. Зоопарк. 4. Планетарий. 5. Рынок».

По возвращении прямо на вокзале ему вручили предписание на сборы. Так, он попал в 6-й артполк 65-й стрелковой дивизии. В его памяти не сохранились детали победных боёв. Ему как ветеринару приходилось сутками «штопать» легкораненых лошадей (с серьёзными ранениями лошади отправлялись на убой) и заниматься вакцинацией животных. Запомнился нестерпимый зной, безумные глаза лошадей, страдающих от жажды и мутная, с маслянисто-кровавыми пятнами не пригодная для питья вода Халхин-Гола. Тогда ему не довелось применить оружие. Другая у него была служба. Полк оставался в районе боёв до ноября.

Службу Николай Алексеевич закончил в звании гвардии капитана в 1947 году. До Берлина он прошёл с боями дороги Волховского и Ленинградского фронтов. В феврале 1945 года его, носителя «польской» фамилии направили в части 1-й Польской армии, входившей в состав 1-го Белорусского фронта маршала Рокоссовского К.К. В инженерно-сапёрном батальоне он прослужил два года. Кавалер польских и советских боевых орденов, солдат двух армий, Николай Алексеевич Бурдинский почти 50 лет заведовал ветеринарным пунктом в посёлке Песчанка. В 2002-м одной из улиц посёлка присвоили имя Бурдинского.

Мефодий Степанович Филиппов, село Ундино-Поселье (Балейский район), командир дивизии, погиб 15 августа 1939 года» — это строки из книги «Забайкальцы-интернационалисты и миротворцы».

По воспоминаниям сослуживцев Филиппова, сын уточняет факт гибели отца. Он командовал не дивизией, а ротой 80-го мотострелкового полка 57-й мотострелковой дивизии. В наступлении его ранили в ногу. Перегруппировавшиеся японцы начали теснить наших бойцов. Приказав оставить его у подбитого танка, оборудовать пулемётное гнездо и оставить имеющиеся гранаты, Мефодий Филиппов остался прикрывать отход красноармейцев своей роты.

Через два часа рота вернулась на позицию своего командира. Он был ещё жив. Судя по десяткам трупов и полностью израсходованным боеприпасам, командир прикрывал роту до последнего и был ещё несколько раз поражён пулями противника. Место захоронения нашего земляка до сих пор неизвестно.

Единственное письмо «призванный на сборы» уроженец Балея (1906 год) Даниил Фёдорович Сотников прислал домой:

«Добрый день, дорогая жена Феня. Шлю тебе свой низкий привет, ещё кланяюсь дорогой Вале, дорогой Лидочке и маленькой моей дочке Людочке.

Сообщаю вам, что пока жив и здоров, того и вам желаю. Слушайтесь маму и не шалите, из дому не уходите. Когда мамка на работе, в разрезе не купайтесь. Берегите одежду какая есть… Ящик с инструментом, гвозди и колодки никому не продавай. Но пока, целую вас

Сотников 25.7.39 Мой адрес жел. дор. Борзя ящик 100 войсковая часть №7250».

В наступательном бою 23 августа 1939 года старший лейтенант 293-го стрелкового полка Сотников погиб. Его внук Виктор Станославович Морелли, будучи в командировке в Монголии в начале 1980 годов прошлого века, разыскал братскую могилу, где упокоился его дед.

Из известных фамилий 110 бойцов и командиров Красной армии, умерших от ран в госпиталях Читы, пока известны судьбы троих.

Откликнулся из города Королёва, что в Подмосковье, Алексей Викторович Петренко. Его дед Иван Иванович Петренко умер от ран в Чите 20 августа 1939 года. Теперь мы знаем, что двадцатипятилетний лейтенант Петренко, уроженец Воронежской области, будучи помощником начальника штаба 169-го стрелково-пулемётного батальона в составе 20-й танковой бригады ЗабВО в боях у реки Халхин-Гол проявил исключительные качества советского офицера и личное мужество.

Тяжелораненого офицера доставили в Читу. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1939 года он был посмертно удостоен высшей награды Родины - ордена Ленина. Теперь внук сможет возложить цветы на могилу деда.

В этот же день в читинском госпитале умер после тяжёлого ранения красноармеец Андрей Фёдорович Бороздин. Он родился в 1905 году в Красночикойском районе. Затем его жизнь была связана с селом Обор в Петровск-Забайкальском районе. Был он колхозником и с другими односельчанами был призван в боевое подразделение.

Судя по сохранившейся фотографии, он был хорошо знаком с военным делом. На снимке 1931 года он запечатлён в период переподготовки. Всё это стало известно от его дочери Екатерины Андреевны Веретенниковой, которая многие годы пыталась выяснить судьбу отца, не вернувшегося с войны. В детской памяти осталось тепло его рук и большая кукла, купленная мамой на деньги, выплаченные семье павшего защитника Отечества.

Семён Александрович Бурлаков, призванный Петровск-Забайкальским РВК, в одном из первых же боёв получил тяжелейшее ранение в ноги. Его эвакуировали в Читу. Семья узнала о местонахождении красноармейца поздно. Живым его застать не удалось: после ампутации обеих ног Бурлаков умер 2 августа 1939 года.

При подготовке статьи использовались материалы газеты «Читинское обозрение» и произведение Николая Бубнова «Осколок памяти»

Автор: историк, краевед Александр Лыцусь