Политика Праницкий-Кантемир: Борьба за место в Госдуме ещё не проиграна

Праницкий-Кантемир: Борьба за место в Госдуме ещё не проиграна

В редакцию приходило множество писем, в которых читатели просили меня идти во власть, предлагая даже занять место губернатора. Мы поняли, что находимся на правильном пути, коль в нас видят не просто редакцию.

Участие редактора газеты «Вечорка» Владимира Кантемира в выборах давало надежду на некое веселье в довольно скучной своей пристойностью региональной политике. Дальше смены фамилии, впрочем, не пошло — 14 августа избирательная комиссия сняла его с выборов из-за недостоверных подписей. Однако кандидат заявляет, что битва за место в Госдуме ещё не проиграна, пока нет решения Центризбиркома.

В интервью ИА «Чита.Ру» Владимир Праницкий-Кантемир рассказал, почему самовыдвиженцы не могут сдать кристально чистые подписи, почему он считает деятельность политических партий опасной для государства, а назначение Натальи Ждановой — ошибкой Владимира Путина.

— Когда появилась идея об участии в выборах, чем она была продиктована?

— Идея родилась не на пустом месте. В редакцию приходило множество писем, в которых читатели просили меня идти во власть, предлагая даже занять место губернатора. Мы поняли, что находимся на правильном пути, коль в нас видят не просто редакцию. Где-то за полгода до сегодняшних событий мы приняли решение во время командировки в Могочу, где мы с Борей Ветровым взвесили все за и против. Моральное основание было — обращения читателей. Ребята меня поддержали. Не было только понимания, куда идти — в губернаторы или в Госдуму. Но куда-то нужно было. По нашим подсчётам, даже проиграв схватку, мы останемся в выигрыше.

— Мне приходилось слышать, что Кантемир идёт на выборы только для рекламы газеты, а не для реального избрания. Чего можешь по этому поводу сказать?

— Я был бы плохим редактором, если бы не видел эту сторону медали. Но на выборы пошёл, конечно, не только за рекламой. Когда созрело решение, я видел свою работу не в том, чтобы обещать строить детские площадки или дороги. Я бы занимался тем же чем и сейчас — помогал бы простым людям, но уже не с поста главного редактора, а с колокольни депутата Госдумы.

Я читал комментарии о том, что Кантемир идёт в депутаты, чтобы покинуть наш депрессивный край, уехать в Москву. Этим злопыхателям я сразу хочу сказать — 13 лет назад я из этой самой Москвы приехал. В отличие от многих забайкальцев, которые заработав или наворовав пару миллионов валят туда, я гоняюсь за туманом и за запахом тайги, покинув Содом и Гоморру. Забайкалье дало мне семью и детей. Я собираюсь быть похороненным именно в забайкальской земле.

— Ты говорил, что будешь баллотироваться в губернаторы, если работа Натальи Ждановой покажется неудовлетворительной. Судя по отказу от претензий на губернаторское кресло, её работа тебя устраивает?

— Нет. Я считаю назначение Натальи Николаевны основной геополитической ошибкой Владимира Владимировича Путина. Не место этой прекрасной даме у руля нашего проблемного региона. Не Наталье Николаевне нужно разгребать эти авгиевы конюшни.

Не пошёл я на губернаторские выборы чисто из-за оплошности лидера регионального отделения «Партии социальной справедливости» Александра Александровича Проданца. Чтобы претендовать на место губернатора, нужна поддержка какой-либо зарегистрированной партии. Понятно, что все традиционные партии, парламентские и непарламентские, меня боятся как огня, а эта партия была не против меня выдвинуть. Но Сан Саныч потерял документы. Это единственная причина.

— Что нужно сделать кандидатам в первую очередь при попадании в Госдуму?

— Сказать нашим забронзовевшим политикам: хватит баламутить народ, прошло ваше время.

Я считаю, что они наносят России больший вред, чем все игилы, запрещённые судом. Они не дают стране развиваться, их партстроительство деструктивно для России, страна из-за них превратилась в болото. Они должны дать дорогу более молодым, патриотичным государственникам.

— Как ты оцениваешь деятельность депутатов нынешнего созыва?

— Они винтики и шпунтики системы и своей фракции. Были примеры, когда кандидата от нашего региона меняли на другого. Этот пример очень показателен — в любой момент убираем одного, ставим другого, и ничего не поменяется. Как ничего для Забайкалья не делалось, так и не будет делаться. Парламент создан для другого, а не для обеспечения существующей порочной и деструктивной системы.

— А какую судьбу пророчил «Вечорке», баллотируясь в Госдуму?

— Я, честно говоря, не знаю, позволяет ли закон сохранять должность редактора при попадании в Думу. Если законно, то я бы, конечно, продолжил работать сам. Но я уже вёл переговоры на перспективу с людьми, которых хотел бы видеть на посту редактора и получил в нескольких случаях принципиальное согласие.

Я за преемственность. Сейчас присматриваюсь к молодым ребятам (вместе с редактором на интервью пришли Мария Снегова, окончившая вуз в 2014 году, и студент Никита Ильяш — ред.), вероятно, кого-то из них мы увидим на посту главреда, независимо от моих политических амбиций. Долгое моё присутствие в этом кресле негативно скажется на проекте народной газеты.

— Как на старте оценивал свои реальные шансы, привлекал ли к работе политтехнологов?

— Технологов не было. Во-первых, они дорогие, во-вторых, наша команда справляется с подобными задачами ничуть не хуже.

Сначала казалось, что подписи соберём легко, так как газету знают. Мы умножили тираж — 20 тысяч экземпляров на 4 — это коэффициент семейственности, и решили, что всё быстро соберём. Ничего подобного. Народ чётко разделил Кантемира из «Вечорки» с Кантемиром из Госдумы: в депутаты, по народному мнению, идут только воровать. Это, кстати, звонок для власти — не то она делает.

Мы, несмотря на такие настроения, стали собирать подписи. Это вообще огромный геморрой. Сначала казалось, что на КСК и в Железнодорожном районе, которые входят в мой округ, избиратели проживают компактно и работать там легче. Но город очень негативно отнёсся к сбору. Зато после публикаций-намёков жители сёл сами откликнулись: где подписаться? Поэтому мы направили основной удар на районы. Мы побывали почти везде. Сёла более охотно подписывались. Но и там возникали проблемы — паспортные данные боятся давать, боятся кредитов, коллекторов, чего-то ещё.

Прокуратура Улётовского района нам указывала на нарушения при сборе персональных данных. То есть, законодательство нас обязывает собирать подписи, но в то же время и запрещает это делать. Эта адская процедура помогла нам обнаружить бреши не только в нашей работе, но и в законах. Власть поставила нас в такую позицию. Подписи, собирались в сёлах, в стайках, на чабанских стоянках, кто-то ошибся с циферкой, одна бабуля написала зачем-то девичью фамилию, где-то сборщик подписей забыл поставить свою закорючку. Но это честнейшие подписи. Мы столкнулись с несостыковкой баз данных УФМС и департамента ЗАГС.

Чтобы собрать подписи, мне нужно организовать мобильный офис на базе офигенного внедорожника, посадить в него представителей УФМС и ЗАГС с доступом к базам данных, нотариуса и сборщиков, выезжать по районам за полгода. В таком случае возможно сделать эту работу кристально чисто. Я не смог этого сделать. Новиков (Павел Новиков - кандидат-самовыдвиженец по Даурскому округу - ред. ) тоже не смог, допустив не меньше ошибок. Но его почему-то допустили, а меня сняли. Мы обжаловали решение местного избиркома в ЦИК, ждём решения. Борьба ещё не проиграна.

— Комментируя снятие, ты говорил, что в этом есть вина и неких партийных юристов. Можно об этом поподробнее?

— В крае работает команда одной из парламентских партий, команда сильных юристов и пиарщиков. Они решили облегчить себе задачу, убрав априори сильных самовыдвиженцев. Сильных не потому, что у Кантемира есть газета, а у Новикова — шоколадная фабрика, а потому что процедура сбора подписей — это хороший элемент агитации.

Юристы помогали комиссии выискивать наши нарушения, те самые пропущенные закорючки. Чего греха таить, в избирательной комиссии есть сердобольные люди, готовые закрыть глаза на небольшие огрехи, которые, как говорил Ильковский (Константин Ильковский - экс-губернатор Забайкальского края - ред. ), нарушают букву закона, но соответствуют его духу. А эти юристы денно и нощно выискивали закорючки, чтобы нас снять. И им это удалось.

— Ещё ты говорил, что по итогам сбора подписей работа редакции будет кардинально изменена. Как именно?

— Нет худа без добра. Раньше мы думали, что газета есть в каждом селе, но это не так. Наша недоработка, но радует только то, что нет в сёлах не только нас, а вообще забайкальских СМИ, забайкальской журналистики. Мы поделили край между пишущими журналистами, скоро около каждого куста будет смотрящий от «Вечорки», мы знаем на какой базе создавать корпункты. Если, дай бог, повторится ситуация со сбором подписей, если кто-то скажет, что у нас они нечестные, мы просто плюнем. Мы уже работаем в этом направлении. Совсем скоро «Вечорка» будет в каждой стайке, в каждом деревенском туалете.

— Кого из кандидатов считал наиболее сильным соперником?

— Когда прозвучало моё первое заявление о намерении баллотироваться, мне знакомый с Чайковского, 8, сказал: куда ты лезешь, всё решено, тебя срубят на сборе подписей, так как у тебя узнаваемость выше, чем у Натальи Ждановой. Я тогда думал, что никто так не посмеет сделать. Но посмели, меня убрали именно так.

Это говорит о том, что игры в демократию в стране закончились. Мы все знаем, что происходит, когда демократии нет. Я не хочу быть оракулом, но мы на пороге сталинско-хрущёвской эпохи.

Благая идея о самовыдвиженцах оказалась дорогой в ад, поскольку это фикция. Проходят в думу безликие денежные мешки, отстёгивающие партбоссам. Давайте все откроем глаза и признаем, что нас обманули, что мы в презервативе.

Говорилось, что Даурский округ отдан «Единой Россией» Василине Кулиевой. Шансы, как ни странно, есть у Пал Палыча Новикова, но я думаю, его всё равно вышибут из гонки. Новиков силён тем, что он поработал в районах, даже задолго до неофициального старта кампании. Первый секретарь крайкома КПРФ тоже идёт по Даурскому округу, но его никто не рассматривает в качестве фаворита. Хотя первый секретарь крайкома главной оппозиционной партии должен в Госдуму, как сыр по маслу пролететь.

Мы пришли к тому, что политическая система забронзовела, и мы не имеем нормальных, ярких ребят на одномандатных округах. На Читинском округе идёт, я бы сказал, драчка между Поздняковым (Владимир Поздняков депутат Госдумы от КПРФ - ред.) и Говориным (Николай Говорин - депутат госдумы от «Единой России»), в этой суматохе может появиться новое лицо. Там интересен Вячеслав Ушаков. Он человек непредсказуемый, с бульдожьей хваткой, политик от сохи, так сказать. Несмотря на все скандалы, о которых писали в СМИ, он устоял и пойдёт дальше. Он способен дать бой этим аксакалам.

— Есть ли прогноз на губернаторские выборы?

— Мне хотелось бы победы Мерзликина. Он мужик, он брутальный, да и вообще не хочется быть овечкой, послушно наблюдающей за выборами. Но он, как мы видим, палец о палец не ударил.

— Считаешь ли ты, что в крае есть дефицит сильных управленцев, который привёл к власти варяга Ильковского?

— Нет. Люди в крае есть.

Владимир Путин у власти почти 20 лет. За это время нужно было работать с забайкальскими мужчинами, теми, кому сейчас 40-50 лет. Они могли бы составить конкурентную среду, из которой вышли бы истинные руководители. Этого не делалось, что говорит о хреновой работе управления по внутренней политике. Владимир Владимирович мог бы не нашистов всяких плодить, а перенять лучшее, что было у коммунистов, в царской России, и похожими методами взращивать кадры. Только не нужно было открывать академию, в которой осуждённый Юрий Васильевич Шкретов (депутат заксобрания, осуждённый на 10 лет за соучастие в убийстве — ред.) получал диплом. Пестовать управленцев надо не в откровенно коммерческо-коррупционной системе, а на идеологии, человеческом отношении. Кто застал октябрят и пионеров, тот поймёт меня. Не надо эту систему слизывать, но нужно что-то подобное создавать. Хотя люди у нас достойные есть, не обязательно Наталья Николаевна.

— За что политтехнолог Олег Югай хочет набить тебе лицо?

— Олег Владимирович ворвался в Забайкалье с непонятным чубчиком, провожает врио губернатора до дома за 300 тысяч. Мы писали об этом неэтичном, на мой взгляд, поведении. Может быть, за это.

От его команды поступало предложение о сотрудничестве, которое я категорично отверг. Может поэтому?

— В предыдущем интервью «Чита.Ру» ты говорил, что главный конкурент «Вечорки» по объёму тиража — это газета «Земля». Теперь вы её перегнали, когда и как это произошло?

— В начале года мы шли ноздря к ноздре, но потом у нас произошёл рывок. Ошибка «Земли» в том, что они все яйца уложили в одну корзину, распространяя тираж по подписке. У нас таких корзин как минимум четыре. Сейчас у нас тенденция к росту, у них — снижение. Это меня радует. Но я желаю процветания и «Земле», и всем забайкальским СМИ. Нам нужна конкуренция, не меньше чем она нужна в политике, иначе мы превратимся в филькины грамоты. Или в районки в их худшем исполнении, когда на листе А4 публикуют указ главы о запрете воровать картошку на колхозном поле.

— Почти год назад вы перестали печататься в читинской типографии, выбрав Иркутск. Почувствовали за это время выгоду?

— Мы успели убежать в Улан-Удэ из-за логистики. Дорога из Иркутска у нас отнимала половину дня, что оборачивалось потерей оптовиков и сокращением тиража. Теперь газета утром вторника выходит из типографии и вечером приходит в Читу.

От Степанова (Михаил Степанов - владелец типографии «Полиграф-Сервис» - ред.) мы ушли не из-за каприза по поводу долгов. В Чите просто нет типографий, которые бы выполнили наши условия по ценам Иркутска или Улан-Удэ. Еженедельно мы платим более 80 тысяч рублей — мы эту сумму выводим из нашего региона. В месяц выходит около 320 тысяч рублей, плюс расходы на доставку, но нам всё равно выгоднее печататься в Бурятии. Мы готовы вернуться в Читу, если те, кто занимается полиграфией, сделают выводы.

По поводу нашей задолженности перед Степановым была шумиха. Долг появляется ежегодно летом, в так называемый мёртвый сезон. Михаил Алексеевич знал об этом, но почему-то сказал мне именно в момент моего первого за пять лет отпуска. Долги мы закрыли, с бурятской типографией таких проблем не возникает.

— Я не могу не спросить про ваши источники, которые дают информацию из бандитских кругов, силовых структур и органов власти. У вас есть какие-то условия для таких информаторов?

— Устава для них, конечно, нет. Мы пользуемся человеческими слабостями. Если в какой-то конторе заместитель ненавидит своего шефа, то он наш потенциальный источник. Это азы правил вербовки. Ведь журналистика одна из древнейших профессий наряду с разведкой, а не с проституцией, как ошибочно думают.

Люди сливают нам информацию за шоколадку, за поцелуй или за бессонную ночь. Приёмы разные.

— Поток фотографий членов ОПГ иссяк?

— Нет. Пару недель назад у нас было ценное пополнение. Мы визуально докажем, что некоторые прокуроры из Забайкалья не случайные знакомые тех, кого относят к криминальным кругам.

После публикации фотографии прокурора Владимира Фалилеева с «решалой» Магомедовым поступило обращение в Роскомнадзор. Ведомство приняло такое решение — в газете, зарегистрированной как СМИ, мы можем публиковать это фото, а на не являющемся СМИ сайте мы не можем показывать прокурора в компании даже отпетого бандита. Такое соломоново решение — это предтеча какого-нибудь народного волнения. Как это можно объяснить? Мне кажется, что ребятам нужно было показать прокурору, что они как-то на его жалобу отреагировали.

Некоторые герои подобных фотографий тоже пытались жаловаться, порывались закрыть газету, некоторые кричали про фотошоп. Но меня поражает не это. Мы ругаем проклятый, гнилой запад, но там такие фотографии становятся как минимум поводом для проверок. У нас вообще никакой реакции — ну где-то кто-то сфотографировался, ничего страшного. Я не хочу сказать, что чиновники участвовали в преступлениях с бандитами, хотя про некоторых людей такая информация есть. Я хочу сказать, что у людей, занимающих госдолжности, кроме профессионального соответствия должны быть и морально-этические качества. Судя по отсутствию должной реакции на публикации — в нашей стране такого нет. Наоборот, многие получают повышения, занимают более высокие посты.

— Объявленная война с АУЕ ещё продолжается?

— Война идёт, были угрозы. Недавно мы работали с руководителем отдела расследований Марией Снеговой в Могзоне. Недалеко от посёлка в кювете лежала машина, которую угнали местные ауешники, кого-то из них поймали, кого-то нет. На обратном пути у нас полицейские проверили документы и предупредили, что где-то в окрестностях бегают двое с автоматом. Какой-то драйв я испытал — ночь, лесная дорога и двое ауешников с автоматом, которые нас ненавидят.

Более подробно рассказать про эту борьбу я попрошу Марию.

Мария Снегова: Мы впервые поехали в Могзон осенью прошлого года. Жители жаловались нам, так как не знали куда обратиться — четверо полицейских просто не справлялась с тем, что творилось. Там местный бандит Пеля сколотил банду, взяв на себя миссию по работе с молодёжью, которой никто не занимался. Эту банду боялись не только подростки, но и мужики. Банда эта ежедневно кого-то била, грабила, воровала. Заявления в полицию потерпевшие либо не писали, либо забирали из-за угроз. Через некоторое время после того, как мы начали писать, основные члены банды и сам Пеля отправились за решётку. До конца мы не побороли эту напасть в Могзоне, банду обезглавили, но не искоренили.

Кантемир: Кому-то хочется видеть нашу борьбу с АУЕ борьбой против ветряных мельниц. Я даже слышал, что «Вечорка» сама всё придумала, пишет буквы АУЕ на заборах, чтобы повысить тираж. Это, конечно, не так. Шумиху мы подняли, ситуация развивается в нужном направлении. В конце концов, я думаю, эта криминальная ерунда станет немодной, а дети вернутся в секции и библиотеки.

Снегова: Можно отметить, что в сёлах, как правило, молодёжью никто не занимается. Клубы закрыты, мероприятия не проводятся. В селе Единение, например, директор клуба живёт в другом селе, приезжает время от времени. Для молодых в лучшем случае проводят дискотеку, после окончания которой они идут выпивать к одному гостеприимному дядьке, в «хижину дяди Толи».

— Публикации против АУЕ не противоречат публикации фрагментов книги осуждённого за разбой, вымогательства и угоны Дмитрия Ведерникова?

— Он тоже ведёт борьбу с АУЕ. Мы по реакции читателей видим, что ему верят. Он хотя и сидит в СИЗО, не просит собирать в общак, а говорит, что так делать не надо, иначе закончите так же. Что в этом плохого? Мы, наоборот, словами Ведерникова оберегаем пацанов и их родителей от смертельно опасной напасти.

Мария Снегова: В Новопавловке , где родители сами защищали детей от ауешной братии, был показательный случай. Они были готовы обратиться к Ведерникову, чтобы он какими-то своими рычагами помог им. Люди не верили ни полиции, ни властям, но поверили Ведерникову.

— Кто пишет название вашей газеты на стенах и заборах почти по всему Забайкалью?

— Мы задаёмся этим же вопросом. Это либо злопыхатели, либо доброжелатели. В последнее время надписи либо затирают, либо исправляют. В Улётах какие-то мерзавцы слово «Вечорка» очень криво превратили в «Родину». Где-то поверх написали ЛДПР, где-то — АУЕ.

— Зачем вы подписываете вымышленные вопросы в рубрике «Слухи — факты» именами реальных людей? Не задавали же вам вопросы Екатерина Шайтанова или Владимир Забелин.

— Это бывает не часто, не система, а исключение. Делается так для доброго стёба. Но вообще-то в Нерчинске живёт Владимир Забелин, не тот, про кого ты думаешь. Нам просто опровергать любые обвинения — если хотите, приходите в редакцию, мы дадим стопятьсот коробок писем, среди которых можно найти любой вопрос.

ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
ТОП 5
Рекомендуем
Объявления