Людмила Лескова: У медиков и синоптиков видят только ошибки

«Про службу расскажу, про себя не буду, даже не уговаривайте», - отвечает она по телефону на предложение об интервью. О том, как иркутянка, поступавшая на астрономический, сумела проработать 46 лет в гидрометеорологии Забайкалья, получается расспросить только в канун Всемирного дня метеорологии.

Строптивая. Принципиальная. Со своим отношением к работе и людям. Такая, что с первого раза пугает строгостью. Но знающая столько, что профессора позавидуют, добрая, растолковывающая всё на свете. Такой уже несколько лет я знаю Людмилу Владимировну Лескову - ведущего синоптика Забайкальского управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды.

- Гидрометеослужба с тем оборудованием, условиями и методами работы насколько и чем отличается от той метеослужбы, в которую приходили работать вы?

- Вполне естественно, что отличается очень многим. Я пришла работать в 1971 году, и мы вручную обрабатывали карты. Такой автоматизации, как сейчас, не было. Но постепенно стали ставить автоматические станции в труднодоступных северных районах.

Все метеостанции мира уже работали, мы получали сводки. Правда, получали в другом виде: были телетайпы, рация была. Станции каждые 3 часа присылали информацию в центр, здесь её обрабатывали, строили карты, по которым мы давали прогноз.

Постепенно пошли спутники. Это облегчило работу, потому что одно дело нарисовать на карте, другое – видеть фотографию. Если спутники с хорошим разрешением, мы можем даже форму облачности определить.

Раньше карты строились в Хабаровске и факсимильной связью отправлялись к нам. Чёрные, страшные карты. Мы были чумазыми с головы до ног. Можете представить себе, как на копирку руку положила и начала работать. Сейчас мы готовенькие карты получаем, которые после обрабатываем.

Потом, во времена перестройки, постепенно станции сокращались. Этот период для гидрометеослужбы был очень сложным.

Количество станций уменьшилось в 90-е годы, новые никто больше не открывает. Конечно, всё это связано с финансированием. Нам чем больше станций – тем лучше, тем точнее прогнозы.

Но потом постепенно начал ощущаться какой-то подъём, потому что без нашей службы не обойтись. Всё народное хозяйство, всё планирование, которое у нас идёт, не могут без нас. Без климатических данных ни один дом не построишь, тем более электростанцию. У нас же не только метеорологи, у нас и гидрологи есть.

После 2000 года мы стали подниматься на ноги: где-то и зарплату – на копейки, конечно – повысили. Но молодых специалистов как не было, так и нет.

Работники стареют. Молодёжь не идёт по тем же причинам, как и везде.

- Зарплата?

- Да. И даже не так она, как то, что негде жить. Раньше у нас были квартиры, были общежития квартирного типа, где жили по 3-5 специалистов, а сейчас всё. Молодому специалисту приехать на зарплату в 12 тысяч рублей и платить за квартиру 15 тысяч не реально. В основном у нас работают люди, которые учатся заочно.

Раньше нам здесь квартиры давали: я сама получила её от Гидрометслужбы. На улице Богомягкова стоит дом, который весь должен был быть предоставлен нашей службе, а потом половину забрали. Там много молодых специалистов получили квартиры, получали и в доме напротив. А потом ничего не стало. Зарплата у нас никогда не была большой, но предоставление квартир помогало. Своих нет, а приезжие специалисты оставались.

У нас и в Москве-то не очень хороша обеспеченность. Это в принципе вся служба в таком капкане сейчас.

- Где учат прогнозировать погоду?

- В основном у нас получают образование в Питере. Cпециалисты-синоптики и гидрологи у нас все с высшим образованием.

- Настолько точны прогнозы погоды?

- У нас основные прогнозы на один и три дня. Именно эти краткосрочные прогнозы наиболее точные, за них мы отвечаем головой. По краю и по Чите у нас более 90% оправдываемость.

- Легко погоду прогнозировать?

- В Забайкалье очень сложные климатические условия, потому что у нас здесь и степь, и тайга. У нас здесь все климатические зоны есть, кроме субтропиков, распределение температур по территории очень неравномерное. Климат здесь резкоконтинентальный, и это выражается в большом суточном ходе: ночью холодно, днём тепло. Бывает, в мае ночью заморозки до минус одного градуса, днём плюс 30.

Погодные процессы в последнее время очень изменились. Посмотришь на карту, думаешь, апрель. Оказывается, январь (улыбается).

Быть может, это цикл какой-то, ведь 200 лет наблюдений для земного шара – это одно мгновение. Но в летописях очень часто упоминают природные катаклизмы. Климат менялся. Ведь в Африке тоже когда-то были оазисы, а потом раз – и пустыня Сахара.

Я застала самый холодный февраль. В 2001 году было минус 46 градусов, но для февраля мороз – это нормально. В этом году в феврале и марте у нас температуры на несколько градусов выше нормы.

- Наверняка накапливается опыт наблюдений?

- Наблюдения за погодой у нас ведутся порядка 200 лет, нашей метеостанции 190 лет. Декабристы начали наблюдать, но эти наблюдения были нерегулярными. Что такое 200 лет для существования Земли?

Уже достаточно приличное время, как появились компьютеры. Мы сейчас карты вручную не рисуем, только обрабатываем их, потому что машина есть машина. При любой машине должен присутствовать человеческий мозг.

- Не доверяете машинам?

- Не в том суть. У синоптика главная машина – его мозг. Что бы ни было нарисовано, нужно это привязать к району, к месту. При одном и том же барическом поле (распределение атмосферного давления в пространстве – Ю.С.) и циклоне может вообще осадков не быть, а может и залить. Тут нужно все процессы изучить. Некоторые погодные элементы можно предсказать только для определённого места. Например, при равных условиях на западе будут туманы, а у нас нет. У нас на данной местности для образования тумана нужны другие условия. Проверяется это месяцами, а иной раз годами.

- На критику точности прогнозов как реагируете?

- Мы привыкли к тому, что у медиков и у синоптиков видят только ошибки. Я на различные комментарии не обращаю внимания. Никто не скажет: «Синоптик молодец» - не дождёшься (улыбается).

Надо сказать, что работа синоптика очень интересная и не однотонная. Это не то, что ты пришёл, переложил бумажки слева направо, завтра – справа налево.

- Вы говорите, что специалисты должны знать местность, на которой работают. Во время, когда вы начинали, как-то вводили приехавших из других регионов синоптиков в курс забайкальской погоды?

- Стажировка была почти год: молодой специалист изучал местность, методы, пока учился работать с картами. Потом принимали зачёт и выпускали в свободное плавание.

Молодого специалиста прикрепляли к более опытному синоптику.

- Строго с вас спрашивали?

- Естественно! Сколько было провалов, слёз. Знаете, как это всё переживалось? И сейчас мы тоже строго спрашиваем.

У нас здесь случайных людей нет. Отсюда если уходят, то навсегда из службы – напряжённую работу не каждый выносит. А коллектив очень дружный. Всегда знаешь, что тебе придут на помощь, что у тебя есть опора. Это самое главное: приходить на работу не с мыслями о том, что смотреть ни на кого не хочешь, а идёшь от своей семьи к другой семье. Такое не везде бывает.

Я сдаю дежурство - моя коллега принимает. И всё, мы связаны, мы обе отвечаем за этот прогноз. Мы как сиамские близнецы. Работаю здесь 46 лет и ни разу, кроме декретного отпуска, никуда не уходила, и даже в мыслях такого не было. У меня дети тут выросли, и внуки здесь постоянно. С ребёнком приходилось ночами тут быть, куда денешься?

У нас даже сейчас ездят на курсы повышения квалификации. Как бы нас ни судили за прогнозы, но когда мы выставили резюме тех, кого можно было отправить в Сочи на обслуживание Олимпиады, взяли только двоих наших. Сейчас наши специалисты готовятся ехать на спартакиаду в Красноярск. Наш край себя очень хорошо зарекомендовал.

- Как вообще делается прогноз?

- Я должна посмотреть вчерашнюю карту и карту на будущее. Мы их получаем и из Лондона, и из Вашингтона, и из других городов. Должна посмотреть много расчётных методов.

- В каких отраслях нужна Гидрометеослужба?

Без нашей специальности не обойтись никак. У нас же ведь и гидрологи, и климатологи. У климатологов сейчас масса работы, они собирают данные для строительства объектов. Если это касается строительства тех же мостов, не обойтись без гидрологов, потому что какой там будет уровень воды? Не снесёт ли мост? Какой должна быть его высота?

Когда строили БАМ, у нас Галина Васильевна Беспалова, которая сейчас на пенсии и живёт в Красноярске, получила за его освоение медаль. Раньше мы давали прогнозы и туда, делали и медицинские прогнозы, и прогнозы по курортам Читинской области. Сейчас всё завязалось на деньги: вся информация идёт платно, никто не хочет платить лишние копейки. У нас сейчас капитализм.

Забайкалье в последнее время потеряло своё лицо. Какая раньше здесь промышленность была, и швейные фабрики, и много чего ещё. Раньше у нас было много обслуживаемых организаций, а сейчас кого обслуживать-то? Только ТГК-14 и «Водоканал». Нет ни геологии, ничего. Это же страшно.

Когда я сюда приехала, было много ГОКов: Шилка, Балей. Сейчас остались одни руины, Пальмира.

- А интересно это – будущее предсказывать?

- Мы, конечно, не цыганки, но всегда интересно видеть то, что не видят другие.

- Почему вы пошли работать в Гидрометеослужбу?

- Я всегда интересовалась этим, но поступила на астрономо-геодезический. Я ведь и на метеостанции жила в Тулуне Иркутской области, мне все эти приборы нравились, хоть я в них ничего и не понимала. Ещё я читала много книг про полярников, это романтика была.

Факультет убрали, и я пришла на метеорологию. Ни дня не пожалела. Мне эта работа нравится. Я считаю себя счастливым человеком, потому что у меня всю жизнь была любимая работа.