Гудбай, барак

Запахи тающей свалки вперемешку с вылитыми свежими помоями отступают только в квартирах старого барака на втором этаже. В одной из них живёт Елена, её муж-дворник и дочь, которую на зиму отправляют к бабушке подальше от сгнившей, горевшей в далёком 2007-м крыши над головой. В апреле-мае их барак, построенный в 1932 году, снесут.

Деревянный двухэтажный дом в Октябрьском переулке жилой только наполовину - часть его обитателей уже съехала в предоставленные по решению суда квартиры или согласилась временно переехать в общежитие на ГРЭСе. Елена и её соседи ждут жильё. Семья женщины только в 2017 году начала собирать документы для постановки в очередь, когда дошли слухи о скором сносе барака. Она не может сходу объяснить, почему начала готовить справки и выписки так поздно. Теперь ей надо успеть до конца марта, пока барак, в котором она выросла, ещё стоит.

Соседи Елены, пожилая пара и девочка, в очередь встали после пожара. Ремонтировать сгоревшую крышу власти района тогда не стали и фактически через год признали дом аварийным. Но соседи, как и Лена, до сих пор живут в разрушающемся доме, несмотря на то, что на руках имеют решение суда. В стране распространена практика, когда сроки ожидания переселения после признания дома ветхим достигают десятилетия, потому что они никак не регламентируются законом, а признание дома аварийным не считается основанием к его сносу и отселению жителей. Решается эта проблема как раз через суд, что не гарантирует быстрого переезда.

Бывший сити-менеджер Читы Владимир Забелин весной 2016 года говорил, что городская администрация не сможет переселить граждан из ветхого и аварийного жилья без серьёзной финансовой помощи из федерального центра. Он сравнивал Забайкалье и столицу с Якутией, которая привлекла более 10 миллиардов рублей на расселение людей.

«Я бы сказал, даже это мизер по сравнению с тем, сколько у нас аварийного жилья. Стояла задача не признавать жильё ветхим и аварийным для того, чтобы потом люди не пошли толпой, не загрузили администрацию, минтерразвития, администрацию края своими жалобами. Мною было принято решение, что все дома, которые подпадают под это, они должны быть признаны аварийными и должны переселяться», — рассказывал Забелин в эфире местного телеканала.

В 2015 году, отмечал бывший глава администрации, федерация выделила Чите на переселение 27 миллионов рублей, из городского бюджета было потрачено 23 миллиона и 15,6 миллиона рублей - из бюджета края. Тогда в Чите аварийными были признаны 170 домов, ещё 130 домов переводились в данную категорию. Но ветхих и аварийных домов, по словам Забелина, в городе больше почти в четыре раза. Экс-глава Читы тогда подсчитал, что только на переселение из существующего ветхого жилья в городе уйдёт 40 лет, если темпы исполнения госпрограммы останутся прежними, «при том, что те дома, которые сейчас построены и даже которые строятся — они стареть не будут».

Всего в Забайкалье, по данным на март 2017-го, переселения ждут 2,2 тысячи человек. Это люди, которым власти региона планируют до 1 сентября 2017 года предоставить новое жильё по госпрограмме, действующей в крае с 2013 года. В феврале 2016 года глава минстроя России Михаил Мень доложил президенту страны Владимиру Путину о саботировании программы правительством Забайкальского края, которое тогда возглавлял Константин Ильковский. В этом же месяце губернатор подал в отставку, и одной из версий его ухода с поста был как раз срыв переселения. Сам Ильковский среди причин невыполнения программы назвал неосвоенные вовремя деньги из федерального бюджета, которые поступили с опозданием.

После отставки Ильковского назначенная президентом врио губернатора, а ныне избранная глава региона Наталья Жданова говорила, что срыв программы переселения - это ответственность не только краевой власти, но и муниципалитетов, где возникали проблемы и с освоением средств, и с качеством строящегося жилья. Весной 2017 года глава местного минтерразвития Виктор Паздников говорил, что до 1 апреля регион догонит значения целевых показателей 2015-2016 годов и предоставит жильё 1,2 тысячи жителей. По факту с 2013 года выехали из аварийных и ветхих квартир и домов более 2,3 тысячи человек.

В Железнодорожном районе, где находится барак, по словам Елены, ждут жилья 300 семей. ИА «Чита.Ру» направило в администрацию Читы запрос о точном числе переселенцев, возможности предоставить им постоянное жильё, а также о том, что будет с людьми в случает отказов от временного общежития. На момент выхода материала городская администрация не ответила.

В случае с выцветшим и потемневшим к весне от сырости бараком ждать нового жилья его жильцам осталось недолго. В администрации Читы им сказали, что дом пойдёт под бульдозер. Елена говорит, что администрация ищет варианты и предлагала временно переехать вслед за соседями на ГРЭС в одну комнату общежития всей семьёй. Но она боится, что всё затянется, ведь некоторые переселенцы живут там до сих пор. Она приводит в пример расселённых из аварийного дома по улице Ползунова, которые живут в общежитии уже 8 лет. Елена с семьёй официально отказывалась от переезда в далёкий от центра Читы посёлок дважды: «Нам говорили, там пластиковые окна. Решили ими удивить, видимо. Я говорю – мы в одну комнату со своим барахлом поедем?».

О доме в Октябрьском переулке в течение последних трёх лет пишут СМИ. Осенью 2016 года на барак обратили внимание волонтёры - сначала там во время ремонта крыши пострадал местный житель, а недавно кусок кровли упал на голову мальчика. Добровольцы говорят, что жильцы не съезжают, потому что боятся остаться с одним общежитием. Но Елена всё-таки начала готовить документы на учёт. Её пассивность мало чем объяснима, но видимой роли не играет - соседи под боком, пройдя через суды, также находятся в ожидании.

Когда она начала водить меня по квартирам, то расплакалась. Много лет женщина не может сделать ремонт в комнатах или позвать гостей на Новый год - ей стыдно. Каждую зиму семья спит в тёплой одежде. В этом году забился дымоход, но почистить его нельзя - кровля не выдержит. С потолка круглый год осыпается кладка, все стены в трещинах.

«Где они раньше были? Можно было тогда уже сделать кровлю, пока не прогнило всё. Всё равно такого бы не было. Начинается ливень – ни тазы, ничего не помогает. Идёт шквал воды, мы отодвигаем диван к дальней стене и сидим на нём, ждём, пока перестанет лить с потолка. Печка встала – зимой топили углём круглосуточно, теперь там не почистишь. Хорошо, в морозы не встала, чего бы делали», - рассуждает Лена.

На первых этажах барака почти нет жилых квартир - в пустующие пыльные комнаты со свисающими кусками обоев периодически заезжают бездомные семьи. Сейчас там разбиты окна, сломаны двери, и если дом не снесут до обещанного срока, придут жить бомжи. Елена говорит, когда в брошенных квартирах нелегально жили семьи, было безопаснее. Они находили заброшенное жильё по слухам или примечали сами. Но коммунальные службы выселяют нелегальных жильцов. На втором этаже как раз есть недавно освобождённая квартира - последняя жившая здесь семья успела сделать небольшой ремонт.

Лена вспоминает бывших соседей - одна бабушка сильно болела из-за сырости и выбила квартиру через суд. По такой же схеме жильё получила и другая. Елена говорит, что не встала в очередь и не собирала справки из-за того, что это нужно делать каждый год. По её мнению, это очень дорого. К тому же, она знала, что равноценного жилья не предлагают.

«Ну ладно, мы на очереди не стоим. Но вот соседи. Им предлагали меньше по квадратуре. Сколько судов было. Почему им до сих пор не предоставляли квартиру? Мы все будем сидеть здесь до последнего. Они скажут – на вас не капает, не валится, вот и живите», - считает она.

Лена каждую зиму отправляет дочь к бабушке. Она не может уехать в комнату на ГРЭС - семья не поместится в общежитии. Это далеко от института, у мужа на Зенитке работа, на всё будут нужны деньги. Она не готова променять то, что есть, на пустоту. Может, поэтому документы начала делать в последнюю очередь.

«Сами знаете, какое положение. Люди не могут работу найти и вообще», - говорит она. Сама Лена пока не работает и следит за квартирой. После того, как дом признали аварийным, лицевые счета закрыли. Управляющие компании менялись постоянно, последняя насчитала долги за обслуживание дома. Но свалка рядом с бараком не тронута, и платить Елена не хочет из принципа. Жильцы вывозили мусор сами. В самом доме сыро, говорит она, у дома - гора мусора, стойкий запах от которого смешивается с тем, что ежедневно выносится и выливается из неблагоустроенного жилья.

От уехавших соседей остались собаки - они закрыты в ограде рядом со старым бараком. Оставшиеся семьи подкармливают их. В квартире Лены и её соседей много котов - все приблудившиеся. В этом доме без крыши над головой собрались все, кто только мог. И каждый ждёт дня, когда над ним зависнет лапа бульдозера и разломает деревянную рухлядь вместе со страхами, неудобством, стыдом и ожиданием, которое за 10 лет успело превратиться в хроническое.