«Буду стоять в пикете, пока не сдохну». Женщина, потерявшая сына в Сирии, не может добиться места в читинском Доме ветеранов

Уроженка Хилокского района, 60-летняя Ирина Днепровская потеряла своего сына осенью 2021 года на Сирийской военной операции, где он был военным врачом. После этого жизнь Ирины разделилась на до и после. Убитая горем женщина осталась одна, ее состояние здоровья не позволяет ухаживать за собой и за домом, который ей остался от сына. Утром 30 августа она вышла с одиночным пикетом к зданию правительства Забайкалья с просьбой предоставить ей место в доме престарелых, в чем ей отказывают уже на протяжении года. На диалог с женщиной вышли сотрудники Министерства соцзащиты края. Корреспондент «Чита.Ру» пообщался с пикетчицей и стал свидетелем ее разговора с властью.

Как рассказала пенсионерка, она проживала в доме в Бурятии, который ей приобрел сын. Он планировал переселить мать в Читу, однако не успел это сделать — его отправили в Сирию. Тогда он планировал перевезти мать в родной край уже по возвращении, однако, по словам женщины, его убили буквально за 6 часов до самолета из Сирии в Москву. После этого она вернулась в Забайкалье самостоятельно.

— Они куда-то с командиром медицинской бригады поехали. Город поделен на две части: наполовину боевики и наполовину мирные. Зачем-то командир повез его к боевикам. Командир ушел, ребенок остался ждать. И в это время снайпер его застрелил. Я его видела, ребенок лежал в гробу, половина лица синяя, и нос набок застыл. Это, выходит, столько ребенок лежал мой, что успел даже нос застыть. <...> Ротик был не искаженный, похоже, смерть была мгновенна. Так вот он и погиб. Правда это — неправда, не знаю. Так мне рассказали, — сквозь слезы поделилась женщина.

Не прошло и получаса с начала пикета, как пенсионерку позвали пройти в здание администрации сотрудники Министерства социальной защиты. Уже там женщина рассказала, что заставило ее выйти с плакатом.

— Я приехала стоять в пикете, потому что мои заявления игнорируют. Пишу их с апреля. Ну, казалось бы, дать комнату в доме престарелых для матери погибшего — мой ребенок служил России. Я имею удостоверение члена семьи погибшего родственника на войне. <...> По нему я имею право на первоочередное заселение в социальное учреждение, — сказала женщина.

Пенсионерка попросила сотрудников министерства помочь ей поселиться в дом престарелых, а именно — в специализированный Дом ветеранов войны и труда на Смоленской, 121, где ей отказывают из-за отсутствия у нее прописки в Чите. Помимо этого, на поселение в этом учреждении имеют право только ветераны труда, кем пенсионерка не является. Главной же преградой стало то, что в собственности женщины находится ¼ доли дома в Бурятии, однако жить в нем пенсионерка не может из-за состояния здоровья — у женщины множество серьезных заболеваний, и она не способна ухаживать за собой.

К тому же, по ее словам, дом находится в плачевном состоянии и в нем постоянно нужно топить печь:

— Трубы все полопались, дом огромный, его нужно топить, нужно ремонтировать котельную, а я одна совершенно не могу это делать.

Изначально сотрудники министерства пытались пойти навстречу пенсионерке. Ей предложили поселиться в соцучреждении в Шилкинском или Петровск-Забайкальском районе, где есть свободные места, но женщина от этих предложений отказалась, так как там она не сможет получать должное лечение и быть рядом с могилой сына, а это принципиально важный момент для нее. Также сотрудники министерства искали способ для предоставления временной прописки и предлагали варианты, чтобы женщина могла встать в очередь на поселение в Дом ветеранов (от которых, к слову, женщина также отказывалась).

Однако в итоге пришли к выводу, что у министерства нет оснований принимать пенсионерку в дом престарелых: «Вы не являетесь одиноким человеком — у вас есть дочь, невестка, родственники, долевая собственность в доме, вы не бездомная. Вы не можете быть признанной нуждающейся». После этого они предлагали женщине найти выход благодаря своим родственникам.

Но, по словам женщины, продать долю она не может, так как никто не захочет покупать четвертую часть полуразрушенного, заброшенного дома. А жить у дочери или невестки она отказывается наотрез.

— У дочери есть дети, свои проблемы, работа, она содержит двух детей без мужа на зарплату в 25 тысяч, она не может со мной нянчиться. Тем более мы не общаемся. Она росла отдельно от меня — с отцом. К невестке я могу приходить, могу общаться с внуками, но только во дворе, не дома. Мне тяжело находиться в квартире, где проживал мой ребенок. Я сама там жила, и находиться там я не смогу даже один день, — сказала женщина.

По ее словам, устроиться в соцприюте на улице Труда, 15 она тоже не может — ей отказали в связи со слишком маленькой пенсией.

Разговор продлился больше часа. Не добившись решения, женщина решила идти на пикет дальше. В конце сотрудники министерства спросили у женщины, почему она решила провести пикет в Чите, а не в Бурятии.

— При чем здесь Бурятия? У меня похоронен здесь сын, я должна бывать на кладбище. У меня цирроз печени, проблемы с желудком, возможно, онкология. Я, собственно, не жилец. Я хочу бывать на кладбище и хочу быть похоронена со своим ребенком. А в Бурятии я умру, никто и не узнает. Бурятия мне ничего не должна. Я требую от своей Родины. Забайкальский край — это моя Родина. Я тут родилась.

— Дать вам место в Доме ветеранов невозможно. Оснований юридических нет.

— Ну, значит, буду стоять в пикете, пока не сдохну. Я потеряла в жизни всё. У меня забрали сына. Денег за погибшего сына мне от Путина не надо — я их просто не могу принять, — сказала женщина и вышла из кабинета.