Шерше ля фам 40 лет назад. Интервью с женой Колчака

9 октября в прокат вышел один из самых высокобюджетных российских фильмов последнего двадцатилетия - «Адмирал». С этого времени красивое и не очень похожее на жизнь кино только в кинотеатре «Удокан» посмотрели 17 тыс. читинцев.

Есть в нём бальные платья и морские бои, мятежи и несущийся в Сибирь поезд, Константин Хабенский в роли Колчака и две женщины, первой из которых однажды было сказано: «Ты моя жена, я твой муж, и так будет всегда», а второй навеки: «Я Вас люблю».

Нет в нём ни кадра про брошенного сына возлюбленной Колчака, про то, что работала она, гражданская жена на гражданской войне, не санитаркой, а переводчицей Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правления Колчака… Гораздо больше на жизнь похожи - 1960 год, город Рыбинск, провинциальный театр, где красноярский писатель нашёл Анну Тимирёву. И история, рассказанная за год до реабилитации самой Анной Васильевной. История, о которой вряд ли подозревает Лизонька Боярская. И о которой в числе первых узнали забайкальцы.

Те, кто приходил на встречи с писателями во время литературных праздников «Забайкальская осень», могут помнить, о чём говорили здоровенный, весящий 102 килограмма красноярец Анатолий Чмыхало и худой высокий забайкальский поэт и писатель Георгий Граубин. Дополняя друг друга, они рассказали об этих событиях ИА «Чита.Ру».

Граубин:

- Сейчас Анатолий Иванович Чмыхало живёт в Красноярске. Санитарный поезд, в котором его, раненого, везли в тыл, разбомбили немецкие самолёты. Полгода в госпитале, потом его отец, бывший красным партизаном, привёз из тайги лекаря, который лечил его в гражданскую. Выходили. Чмыхало стал писать о гражданской войне - по рассказам отца, лекаря, поехал в Новосибирск, где в библиотеке купца Юдина перебрал подшивки газет и многое узнал о Колчаке, о истории его любви с Анной Тимирёвой. Информация была разная – что она содержится в женском лагере под Карагандой, что её расстреляли в двадцатых.

Чмыхало озадачил КГБ, и через четыре года ему позвонили и сказали: «Анна Васильевна Тимирёва живёт в городе Рыбинск Ярославской области, работает бутафором в местном театре. И у неё другая фамилия».

Чмыхало:

- Ночи в поезде были бессонными - только бы с ней ничего не случилось, только бы она согласилась. Отважится ли она на непростое путешествие в прошлое, которое я собираюсь ей предложить?

Немолодая особа небольшого роста выстраивала в фойе рыбинского театра бутафорскую композицию. Движения плавные и на редкость осмысленные. На первый взгляд – обычная труженица. Но я-то знал, кто она! Я прочёл тысячи страниц о её жертвенной любви.

Мне представили её: «Анна Васильевна Книппер». Взгляд выцветших глаз был неподвижен.

Граубин:

- Он встал на колени: «Анна Васильевна, миленькая, вы должны мне рассказать!». - «Вы меня с кем-то путаете!» - «Да нет же, я-то знаю хорошо! Вы – Анна Васильевна Тимирёва, возлюбленная адмирала Александра Васильевича Колчака». – «И знать не желаю, вы пьяны или сумасшедший, а мне надо работать».

Тогда Чмыхало пошёл в рыбинский горком партии, к первому секретарю: «Вот, в вашем городе живёт жена Колчака». Тот глаза вытаращил, в угол пятится. «Да я писатель! Пишу книгу об адмирале Колчаке. В командировке в вашем городе. И нужна ваша помощь».

Первый секретарь позвонил директору театра и попросил освободить её от работы на время семинаров пропагандистов. Толя вернулся в театр и после возмущений («Я знаю, это ваша работа») Анна Васильевна назначила ему встречу вечером, у себя дома.

Чмыхало:

- Крохотная комнатка в коммунальной квартире - высокий лепной потолок, огромное окно. Жду, пока Анна Васильевна заварит чай, а на столе – два кусочка чёрного хлеба. Ужасающая бедность. Первым делом Тимирёва потребовала ответить:

- Кто был, по-вашему, Александр Колчак?

- Крупный полководец, учёный, государственный деятель, великий человек…

- Теперь спрашивайте...

Разговор состоялся тяжёлый. Чего только не напридумано, не наворочено вокруг имени отважного адмирала.

Граубин:

Очень зримо представляется из этого рассказа Тимирёвой сцена ареста Колчака в поезде:

«Мы сидели в вагоне моего незабвенного Александра Васильевича. Зашли эти непутёвые люди. В грязных сапогах. Грязь сразу потекла на дорожку. Какой-то идиот стал просить у него оружие на память. «Что вы себе позволяете? Какое право вы имеете тыкать?», - руки Александра Васильевича задрожали, он опрокинул чернильницу. Я подошла к нему, успокаивая, как делала всегда, взяла за запястье: «Сашенька».

Она попросила арестовать и её тоже.

Чмыхало:

- И вас препроводили в тюрьму?

Она смолкла. Губы побелели, заговорила торопливо:

- Нас повели пешком через Ангару, цепью. Потом тюрьма…

За окном засветлело - рассвет. Пора было заканчивать своеобразный допрос и уходить.

Граубин:

- Вы что, собираетесь сейчас уйти? – спросила Тимирёва Толю. - Сейчас, когда вы растревожили мою память? Нет, вы не имеете права. Приходите завтра, и я расскажу то, чего никто не знает.

Так она рассказывала четыре ночи, потом он пришёл: «Миленькая Анна Васильевна, простите, но у меня билет». Она отвернулась к окну, плечи её задрожали. Он начал успокаивать её, шутя, ляпнул: «Жаль, что мы не встретились на несколько десятилетий раньше - ведь мы могли совсем по-другому провести эти ночи». Она, рассмеявшись, шлёпнула его по руке: «Ну вы и хулиган».

Чмыхало:

- На прощание Анна Васильевна прочитала мне своё стихотворение, посвящённое адмиралу Колчаку:

«Но если я ещё жива,
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе».

Потом у меня задержали роман «Половодье», хохотали: «Надо же, Колчака он считает великим человеком». А он и был великим. Жгли мои книги, исключали из Союза писателей, а я был председателем красноярской организации. Был даже разговор с Константином Симоновым, он позвонил: «Не возникай, отступись, пусть книга выходит с сокращениями». Но я Колчака отстоял.

Екатерина Шайтанова для ИА «Чита.Ру»

Обсудить на форуме