«Спим урывками по 2 часа». Забайкальский хирург, спасающий раненых на СВО, рассказал о своей работе

Евгению Бывалину сейчас 52 года, хотя выглядит он моложе. Близкие признаются — постарел за последние полгода. Впрочем, это не удивительно. Сон по два часа в день кого угодно состарит, тем более если он урывками. С августа мужчина практически беспрерывно вытаскивал участников СВО с того света на операционном столе — он хирург, тот самый, что недавно провел операцию на открытом, бьющемся сердце и получил государственную награду «За спасение погибавших».

Нам удалось зайти к нему в гости в один из дней отпуска, в сборе была вся семья — жена Анна, бабушка, трое детей и французский бульдог Мишель, которая доброжелательно «хрюкала» и просила ласки на протяжении всей беседы.

Поговорить решили на диване. Пока мы обсуждаем с Евгением его карьеру, бабушка с дочерями сидят неподалеку и смотрят фотоальбом отца. «Смотрите, какой он здесь молодой, — говорит женщина. — И впрямь, школьником ещё тогда был».

Сын Ярослав расположился между матерью и отцом, внимательно слушает каждое слово Евгения — видно, что парень им вдохновляется. Более того, после отправки на СВО он пошел учиться в музыкальную школу играть на гитаре, чтобы уметь, как отец. Ему купили электрогитару, парень уже знает несколько песен и делает успехи.

Анна мечтает увидеть, как отец с сыном играют вместе, но пока этого не произошло. Мальчик ещё учится, а отец только недавно вернулся — не до этого было, отоспаться надо.

— А знаете, как он мне в юности играл? — делится эмоциями Анна. — Мы ещё «Офицеры» вместе пели.

Евгений в профессии уже 29 лет. Сразу после ЧГМА его отправили в поселок Ясногорск Оловяннинского района. Там он вместе с Анатолием Михайловичем Панцыревым — другим известным в районе хирурге — обслуживал всех пациентов Оловяннинской центральной районной больницы, а это целых 60 тысяч человек. Работал со всем — от банального аппендицита до ножевого. Набравшись опыта, перевелся в Читу. Летом 2023 года ему пришла повестка от военкомата.

— Мне повестка пришла на работу — там было написано «для сверки данных». Пришел в военкомат, сказали, что на СВО большая нехватка хирургов, именно для раненых не хватает врачей. Мне предложили, я не отказался, хотя мог. В Самаре наша 25-я армия сформировалась, и всё — 19 августа мы уже за ленточку пошли. В разрушенном здании заброшенной школы подобрали помещение, чтобы подвал был целым, и там сделали операционную — за два дня развернули её, а 21-го числа поток раненых уже пошел на нас, — рассказывает Евгений Бывалин.

Оборудовали операционную тем, что выделило Министерство обороны РФ. С собой на территорию они привезли порядка 10 КамАЗов, в которых было всё — от препаратов до перевязочных коек, кроватей для раненых и инструментов. Новые необходимые лекарства поставляют гуманитарщики и армия.

Госпиталь тяжелораненых, в котором работает Евгений, находится ближе остальных к линии соприкосновения, поэтому всех везут именно сюда, а потом уже эвакуируют дальше в центр России.

— Там было осколочное ранение грудной клетки со сквозными повреждениями легкого, сердца, — рассказывает хирург про знаменитую операцию. — Если нам бойцы поступают — наша задача стабилизировать и отправить дальше ближе к России. Мы определяем, если он доедет до России без нашего вмешательства, мы перевязываем, гипсуем, если надо, отправляем дальше. Но до следующего этапа ехать 100 километров, если я вижу, что боец не доедет, умрет в дороге, то, естественно, делаем операцию. Например, с этим ранением точно бы не доехал, поэтому пришлось на месте делать — зашивать легкое, сердце, стабилизировать, отправлять в госпиталь за линией. Потом через несколько дней уже, когда пациента отслеживали, узнали, что доставили его в госпиталь имени Бурденко в Москве, я созвонился с хирургом, тот сказал, что всё в порядке, боец жив, скоро выписываться будет.

Обычно операциями на сердце занимаются хирурги с отдельной специальностью — их кардиохирургами и называют, но такие разделения существуют в городах, а не в районах и не на СВО.

— Если брать Читу, нашу клиническую больницу, здесь есть отделение торакальной хирургии, которая занимается операциями на легких, есть кардиохирургия, которая занимается операциями на сердце, общая хирургия, где животы оперируют, травматология, которая костями занимается. То есть много-много врачей, каждый из которых занимается своим делом. Я отработал в районе 15 лет — там нет такого. Там один хирург на 60 тысяч человек. Всё, что я говорил про клиничку — всё это я должен был делать там, в Ясногорске. Поэтому я и кардиохирург, и торакальный хирург, и травматолог, и проктолог, и уролог — всё в одном. Поэтому с каким бы ранением ни поступил боец, для меня нет никакой сложности, — делится Евгений.

Выяснилось, что операция на сердце и легком — не самое трудное, чем он занимался, были пациенты и сложнее. Причем тоже на СВО. Жизнь одного из бойцов спасали сразу три бригады хирургов, делая всё, чтобы он остался жив, вернулся домой и мог пройти реабилитацию.

— Были операции, когда одновременно ранения грудной клетки, туда осколок залетел, тут же в живот и конечности переломаны, нужна ампутация частичная. В этом случае бригадами несколькими выходим. Я, допустим, встаю на более тяжелое — на грудь, второй хирург одновременно со мной оперируют живот, третий ногами занимается. Всеми усилиями делаем максимально быстро и отправляем дальше, — рассказывает он.

Операции при этом могут длиться часами, а раненые — идти потоком. Самые тяжелые вперед, а те, кто может немного подождать, ждут. За время работы Евгения в клинике не умер ни один военный — все живы. Впрочем, очереди из благодарных бойцов у входа в госпиталь пока не появились, но это пока.

— Мы же на передке, недалеко от линии соприкосновения. Те раненые, которые поступают к нам, — тяжелые, зачастую без сознания. С легкими ранениями ребята идут через другой госпиталь. После нас домой возвращаются, там реабилитацию проходят, а это месяца 2–3 и больше. Пока ещё никто не приходил, может ещё придут когда-нибудь, — отвечает Бывалин.

Врачи спят урывками минут 15–30, потом снова за дело. В сутки набирается 2 часа, и то не всегда. Если есть свободная минута, Евгений тратит её на общение с родными. Связи там нет, но мессенджеры работают. Работа хоть и круглосуточная, но семья — это важно.

— Конечно, скучаю. Там связи никакой нет на СВО. Только по Telegram можем общаться, но стараемся каждый день созваниваться по видеосвязи, — Евгения перебивает его младшая дочь, говорит, что папе нужно больше спать. — Надо. Иногда несколько дней не созваниваемся, потому что бывает такое, что и поспать некогда, не то что позвонить.

По словам мужчины, награда «За спасение погибавших» — это признание не только его работы, но и ещё шестерых хирургов госпиталя — без них бы ничего не получилось. Он считает, что это общая заслуга и общее достижение.

Причем движет врачами патриотизм. Ночь, день, спишь, не спишь — не важно, приехал КамАЗ, встают работать. С его слов, поднимать и как-то поддерживать боевой дух никакой потребности нет, он и так у всех на высоте.

— В этом даже необходимости нет, все, кто туда пришел, нас сейчас в госпитале 40 человек живет — все патриотично настроены. Никому ничего объяснять даже не надо. Если КамАЗ с ранеными пришел, даже никому говорить ничего не надо, все сразу встают и работают. У всех патриотизм на высшем уровне. Все хотят скорейшей победы. Задачи такой нет — поднимать боевой дух, — замечает Бывалин.

Совсем скоро Евгению вновь нужно будет взяться за скальпель. Двухнедельный отпуск пролетает незаметно, а следующий будет, он надеется, летом. Военные могут не брать отдых год, чтобы потом отправиться домой на месяц, но, со слов врача, так не делает никто — всем хочется к семье хотя бы на чуть-чуть.