Лес рубят — головы летят

В сентябре 2010 года в ленте «Чита.Ру» появилась

новость о задержании начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями ЛУВДТ Станислава Карасёва и его подчинённого старшего оперуполномоченного Алексея Прокофьева за получение взятки.

Восточно-Сибирская транспортная прокуратура тогда сообщала, что Карасёв и Прокофьев, задержав по подозрению в незаконной рубке двух граждан, потребовали с них по 50 тысяч рублей. Из-за нехватки такой суммы у задержанных они согласились разделить 40 тысяч на двоих и внести в материалы нужные изменения. Дело Карасёва и Прокофьева рассматривается в суде до сих пор. Через какое-то время отдел, в котором они работали, был сокращён, и милиционеров в связи с этим уволили. К тому же, согласно закону «О полиции», работать в органах не могут люди, в отношении которых возбуждалось уголовное дело.

Виновны они или нет, суд ещё не установил. Сегодня мы приводим точку зрения бывшего начальника ОБЭП, в корне отличающуюся от озвученной в сентябре 2010-го и подкреплённую весьма любопытными документами.

Откуда дровишки?

Начиная разговор, Станислав Карасёв поясняет, что незаконные рубки, как и незаконный оборот оружия, наркотиков, спиртосодержащей жидкости, может выявлять транспортная милиция, наряду со своей основной деятельностью, согласно межведомственных приказов.

«В июне я получил оперативную информацию о том, что в районе станции Новая ведётся рубка леса. Эти сведения я оформил в дело оперативного учёта, которое сейчас находится в информационном центре УВДТ. В конце августа мои сотрудники подтвердили, что в районе Новой действительно валят лес и на этом месте находится довольно большое количество брёвен, приготовленных к вывозу. Судя по тому, что рубка велась очень близко от дороги, я предположил о наличии каких-то покровителей. Не могут лесорубы действовать так нагло, не имея связей в правоохранительных органах или органах власти», - рассказал Карасёв.

Чтобы пресечь рубку и задержать виновных в момент вывоза, он и его подчинённый Прокофьев 1 сентября выехали в лес. Однако большая часть брёвен к этому времени уже исчезла, а в лесу слышались голоса и шум двигателя.

«Поднявшись на сопку, мы с Алексеем увидели подозрительный «УАЗ», двух мужчин, ходивших вокруг брёвен и следы волочения. Решили задержать этих людей, - вспоминает Станислав Карасёв. - Мы подошли, открыли двери машины и показали удостоверения. Водитель повёл себя неадекватно — ударил меня, оттолкнув от машины, в которой лежал нож. Думать, будет он его использовать или нет, я не стал. Схватил его, а так как наручников при себе не было — к задержанию мы не готовились — то я связал мужчину его же ремнём. Через пару минут он успокоился, и я развязал его. После этого парни, говорившие несколько минут назад, что собирали грибы-ягоды, предложили нам взятку. Исходя из этого и глядя на их испачканные смолой руки и свежие опилки на одежде, можно было думать о том, что они причастны к хищению леса, и у меня появилась мысль о проведении оперативной комбинации — дача взятки должностному лицу. Брать деньги по-настоящему я бы не стал хотя бы потому, что дело оперативного учёта о порубке я уже зарегистрировал 26 августа».

Сделав вид, что возможность незаконно обогатиться его обрадовала, начальник ОБЭП «на всякий случай» предложил мужчинам составить протокол, сообщил в дежурную часть о задержании и попросил проверить их личности и автомобиль по базе данных.

«Выяснилось, что машина, на которую у задержанных не было никаких документов, никому из них не принадлежит. А они оказались ранее судимыми — один неоднократно сидел за кражи, а второй за убийство. Через некоторое время приехали сотрудники отдела, мы осмотрели место, сфотографировали машину, брёвна, задержанных и уехали в отдел», - уточнил Карасёв.

О готовящейся «взятке» милиционер, по его словам, сообщил в дежурную часть ЛОВД, где его рапорт зарегистрировали, своему непосредственному начальнику — руководителю читинского отдела Евгению Романенко, исполняющему обязанности начальника управления по борьбе с экономическими преступлениями УВДТ Михаилу Силину и сотруднику аналогичного управления ОБЭП ЛОВД края. Кроме этого, одному из подчинённых было поручено организовать аудио- видеодокументирование передачи денег. В дальнейшем все действия Карасёва были подтверждены в ходе следствия.

«В отделе задержанные опять начали говорить, что собирали в лесу грибы и ягоды. А я докладывал дежурному по управлению о задержании и дальнейшей работе. Практически всё начальство уже знало о готовящейся комбинации. Чуть позже задержанные сказали, что деньги могут принести только на следующий день. Мы, естественно, согласились. А дальше началось самое интересное: парни, судя по всему, обратились к своим покровителям», - считает милиционер.

Подстава превращается...

На следующий день Карасёв уехал на встречу с руководством Россельхознадзора, чтобы договориться о совместной проверке лесоприёмных пунктов в Новой. По его мнению, срубленный лес планировалось сдать именно туда. Везти незаконно добытую древесину дальше браконьеры вряд ли осмелились.

«Утром, когда я собирался ехать в Россельхознадзор, в отдел пришли задержанные, которых накануне попросили явиться к обеду. Разговаривать с ними и тем более «брать взятку» у меня не было времени. Поэтому я успокоил их, велел ждать, а Алексею Прокофьеву — тянуть время и уехал на встречу. «Получать деньги» следовало мне — у меня в кабинете была установлена аппаратура, и я, как начальник, имею больше возможностей. Плюс ко всему, я знал как это делается — таким образом, мы на территории, подведомственной отделу — от Могзона до Карымской, за год выявляли по 7-10 фактов дачи взятки», - говорит Карасёв.

Он пояснил, что проведение комбинации - довольно сложный процесс с множеством нюансов. Например, человек, выступающий в роли коррупционера, обязан предупредить желающего подкупить его о нарушении закона. Тот, в свою очередь, должен сказать, что ему известно о возможном наказании. В разговоре также нужно упомянуть, что даются деньги и какую услугу оказывает «взяточник».

«Когда мы разговаривали с замначальника управления Россельхознадзора, мне позвонил Прокофьев и сказал, что взяткодатели подходят к нему четвёртый раз и его отказы могут показаться им подозрительными. При постороннем человеке я не мог дать внятную консультацию, поэтому сказал просто: «Алексей - ты знающий человек, делай всё сам». Спешили мы из-за палочной системы, действующей в милиции. Кроме того, если бы парни отказались «подкупать нас», то это вызвало бы много вопросов со стороны начальства — не получили ли мы деньги на самом деле».

Через 30-40 минут, как рассказывает Станислав Карасёв, его телефон зазвонил вновь - оперуполномоченный Прокофьев торопливо сказал, что операцию сорвали сотрудники отдела собственной безопасности, и бросил трубку. На ответные звонки он, как и остальные сотрудники отдела, не отвечал. Карасёв доложил о ситуации своему начальнику Романенко. Однако тот успокоил его наличием необходимых документов о готовящейся комбинации, и милиционер поехал на работу, где увидел, что не всё так хорошо: «Приехав в отдел, я увидел, что около него стоит машина машина следователя читинского следственного отдела Восточно-Сибирского следственного управления следственного комитета при прокуратуре на транспорте Сергея Балданова, на её капоте — свёрток, рядом сотрудники ОСБ. Выяснилось, что после того, как деньги оказались в машине Алексея, её сразу же блокировали. Сотрудники не подождали 10-15 минут, чтобы посмотреть, что он будет делать — пойдёт забирать «взятку» или сообщать о ней. Логично же. Им я предъявил рапорт о проведении мероприятий, подписанный накануне. Но дело оперативного учёта и спецтехнику я им показать не мог, так как всё это имеет гриф секретности. Но в присутствии начальника ЛОВД я предложил сотрудникам ОСБ посмотреть дело, от чего они отказались, сославшись на отсутствие предписания. Позже они заявили, что дело я им не показывал, и оно может быть сфабриковано. Хотя суд установил, что заведено оно в срок, а информация появилась в ЛОВД ещё летом».

Помимо этого сотрудники ОСБ указали, что Прокофьев уничтожил документы, подтверждающие причастность задержанных к рубкам, а Карасёв мешал им изъять компьютер и более того, попытался его уничтожить. Эти показания потом появились в уголовном деле.

«Всё это какой-то бред, — поясняет Станислав Карасёв. — Обрывки документов действительно нашли в урне. Небольшие кусочки размером сантиметр на сантиметр. Но к делу о рубках они не относились. Алексей действительно переписывал показания задержанных, но делал это, чтобы тянуть время. Печатал документ на принтере, находил в нём лишнюю запятую или опечатку, рвал его и печатал вновь. Эти обрывки лежали на столе, и осб-шники почему-то их не забрали. С компьютером отдельная история — какое-то время назад у меня для проверки забирали системный блок, но потом он потерялся в УВД, и нам пришлось покупать новый за свои деньги. Поэтому я предложил следователю Балданову изъять только жёсткий диск. Понятно, что нужная им информация хранится не на корпусе и не на материнской плате. Однако они настаивали, пока я не унёс компьютер в кабинет руководителя отдела. Там следователь Балданов согласился изъять винчестер. Впоследствии он заявил, что я хотел уничтожить технику».

3 сентября в отношении оперуполномоченного и его начальника было возбуждено уголовное дело. Хотя Карасёв не брал денег и вообще не присутствовал в отделе в этот момент ему вменялось непосредственное участие — он якобы приказал делать это подчинённому. 6 сентября обоих милиционеров арестовали. Судья при назначении меры пресечения учла, что Карасёв проживает не там, где прописан и прибавила к этому попытку уничтожения компьютера и прочие обстоятельства.

«14 сентября за три дня до предъявления обвинения следователь Балданов в программе «Вести Чита» назвал нас обвиняемыми. Не мог же он не знать, что пока мы подозреваемые? Пытались дискредитировать и другими способами. В отделе, например, распускали слухи, что я якобы «сдал» Алексея и он должен сделать то же самое. В СИЗО мы просидели почти два месяца, потом нам продлили срок. Основания те же самые — Прокофьев уничтожил материалы, я попытался сломать компьютер и не проживаю по месту регистрации. Кроме того, мне в вину поставили наличие загранпаспорта, который я не сдал после отпуска. Из этого следовало, что я могу скрыться за границей. Мои ходатайства о предоставлении каких-то подтверждений, например, покупки билетов на моё имя, остались без внимания. В декабре нам вменили статью «Злоупотребление должностными полномочиями», что, в общем-то, естественно. Основанием послужила пила, которую мы якобы видели на месте рубок, но не предприняли мер к установлению людей, валивших ею лес. Тем самым мы причинили государству ущерб на 58 тысяч рублей. Пилу на месте преступления видел только один из задержанных. Кроме того, фото с ней появилось в материалах дела. Откуда оно взялось — неясно, так как фотоаппарат, на который сотрудники отдела делали снимки, вернулся в отдел чистым. Интересно также, что никого кроме нас, в том числе и сотрудников, составлявших опись на месте рубок, к ответственности не привлекли».

Попытку внести в дело избиение задержанных Карасёв и вовсе называет бредом: «На следующий день после задержания проводилась судебно-медицинская экспертиза, которая не выявила следы от побоев. Это вообще глупость — я закончил спортфак, профессионально занимался спортом. Давайте я в целях эксперимента кого-нибудь ударю или, тем более, пну, как они утверждают, а потом посмотрим — будут ли синяки».

Несостыковки

В редакцию Станислав Карасёв предоставил документы — опрос сотрудников ОСБ УВД Максима Огурцова, Владимира Калинина и их коллег из ОСБ УВДТ Натальи Чистяковой и Алексея Гончаренко.

В показаниях они утверждают, что проводилось оперативное мероприятие с использованием аудио-, видеоаппаратуры. Кроме того, в протоколах говорится, что вручение аппаратуры они документально не оформляли, а делали это сотрудники отдельного подразделения.

То же самое, за исключением упоминания об оформлении аппаратуры, говорится в постановлениях начальника ОСБ УВД Геннадия Козулина и исполняющего обязанности начальника УВД Михаила Поливина.

Подписи Поливина и Козулина также имеются на постановлении Огурцова от 2 сентября 2010 года о проведении оперативного эксперимента в отношении «неустановленных сотрудников Читинского ЛОВДЖВТ».

В то же время существует ответ начальника одного из подразделений УМВД, датированный ноябрём 2011 года, на судебный запрос, в котором говорится, что с 31 августа по 3 сентября от Калинина и Огурцова не поступало задания для проведения мероприятий, сотрудники управления в нём не участвовали, а аппаратура для его проведения не выдавалась. То есть никаких документов они не составляли.

В заявлении на имя руководителя краевого следственного управления Геннадия Подзноева Станислав Карасёв указал сказанное выше и то, что одна из понятых во время участия в мероприятии работала в секретариате УВД. Впоследствии, как говорится в заявлении, она отказалась от данных ранее показаний. Двое других понятых в суде также сказали, что их показания не соответствуют действительности.

«По поводу записи у меня возникают большие сомнения. Более того, она не даёт полного представления о происходящем. Кто кому про что говорил — неясно. На судебном заседании 24 января следователь Балданов и вовсе сказал, что он расшифровал запись с проведения мероприятия самостоятельно. Хотя по ведомственным инструкциям этим должны заниматься сотрудники, имеющие специальное образование», - говорит Карасёв.

Предварительный итог

В СИЗО «главный взяточник» Карасёв просидел в общей сложности семь, а «его пособник» Прокофьев — шесть месяцев. Затем их выпустили под залог в 750 и 700 тысяч рублей, которые родственники взяли в кредит. Через два месяца залог был заменён на подписку о невыезде. То, что деньги им вернули спустя месяц, несмотря на вступившее в силу решение суда, конечно, частные мелочи. Такие же, как операция из-за варикозной болезни, обострившейся у Станислава Карасёва в СИЗО. Это щепки, которые неизбежно летят, когда рубят лес.

Гораздо интереснее то, что расследовать факт рубки, выявленный «взяточниками», никто не стал.

Редакция «Чита.Ру» готова опубликовать точку зрения стороны обвинения.