Александр Михайлович, харэ

Однажды Александр Михайлович Осипов плакал — мы все это помним. Шел «Прямой разговор», вокруг были камеры, мама семерых детей рассказывала, как ей живется в окраинном бараке с ребенком-инвалидом. Губернатор выслушал, начал отвечать на вопрос и ненадолго замолчал. На глазах его выступили слезы. В тот момент он избавился от риска ходить с клеймом варяга, как Константин Ильковский, руководивший регионом с 2013 по 2016 год.

Но он варяг. Образ чувствительного Александра Михайловича создавали политтехнологи из Москвы и других городов России, сидя в снятом им помещении на Бабушкина, 108. Губернатора выбрали нам в администрации президента. Регион такой мощной и дорогостоящей предвыборной кампании, наверное, даже и не видел до 2019 года, и она прекрасно сработала.

Моментами Александр Осипов был практически идеальным. Он не боялся быть смешным, читая рэп. Не боялся повторно заплакать, посетив барак той многодетной мамы, что растрогала его. При нем начали неистово убирать мусор и сажать деревья. Новая искренность как тренд вышла на пик и была профессионально обкатана на конкретном Забайкальском крае, а потом стала растворяться в пространстве во многом потому, что Сергей Нехаев, занимавший пост зампреда и придумавший чувствительного и роняющего слезы губернатора, покинул регион. Больше компетентных людей, способных поддерживать образ доброго самаритянина, рядом с ним не осталось.

Параллельно распространялись фидбэки от действующих или бывших сотрудников администрации главы региона — некоторые люди считали его деспотичным, он мог позволить себе повысить голос, заставлял госслужащих перерабатывать. В публичном пространстве вел себя достаточно отстраненно и холодно.

Всё это не характеризует губернатора как плохого человека, но важно для понимания — избиратели голосовали за образ, никакой новой искренности как стихийного явления или качества отдельного кандидата не существует. Это политическая технология, которая на данном этапе себя уже перестала оправдывать как инструмент продвижения с учетом спецоперации: настало время воинов, героев, настоящих мужчин и всех вытекающих из этого обобщения ролей, время защитников и отцов. Но Александр Осипов и не герой.

Он кабинетный чиновник, которому не особо интересен забайкальский контекст, уверенный, что в регионе нет таких институций, которые бы стоило сохранить или не разрушать до основания; в которых бы стоило продолжать учитывать региональные особенности и критическую для края необходимость растить свои кадры. Поэтому он поддерживает курс на централизацию, везет сюда карельских, московских, башкирских, кировских и приморских менеджеров, продолжает играть роль демиурга, который сотворит новый регион. В старом, по его мнению, — это кажется (мне) очевидным по HR-политике, которую губернатор проводит или по инерции исполняет, — прямо сейчас нет достойных кандидатов на ключевые должности в ведомствах или учреждениях образования. Но это всегда было неправдой.

Да, в Забайкальском крае не проактивное общество, это во многом связано и со сложной историей региона, и сменой губернаторов, и с несменяемостью государственной власти, но какой регион в России — простой? С любым сообществом есть смысл взаимодействовать и работать, учитывая исходные данные, а не пытаясь их игнорировать или обходить.

Несмотря на вайб, который считывается при первом взгляде на город и край в целом, мы — не быдло и никогда не существовали только в каторжном нарративе, нас не определяет здесь количество СИЗО и исправительных колоний. Как не определяет кризис образования или кадровый голод. Ничего из этого мы не выбирали и не придумали самостоятельно: это во многом общероссийская тенденция. Наши региональные особенности — климатические, географические и экономические в первую очередь. А уже во вторую — социокультурные и демографические.

Поэтому, когда мы говорим, например, что Горького в Чите изуродовали, — это не мы ничего не понимаем в благоустройстве, это горьковскую аллею испортили. Она выглядит хуже, чем любая обычная городская аллея в спальном районе Казани. А это центр города и одна из основных прогулочных зон в Чите.

И дело не в том, чья это ответственность конкретно, — то есть понятно, что города, но и понятно так же, что без корректировки правительства региона не работает ничего. Причем корректировки этой на уровне порицания губернатора недостаточно — то есть ему тоже не очень нравится та же Горького, но он ничего дальше с этим не делает, полагаясь на Александра Сапожникова, который затем отправляется на спецоперацию и снимает с себя любое поручительство.

Почему же так происходит? Или почему так и не решилась проблема с мусором — ведь в 2019 году казалось, что мы наконец избавимся от обидных приставок? При всей браваде вокруг газификации вы можете вспомнить хоть одну глобальную решенную проблему в регионе за последние пять лет? Или действительно красивую стройку?

Но это возможно. В Чите и где угодно — если действительно поставить цель изменить город и регион. Для примера есть Казань и урбанистическая революция, как назвали ее в Forbes, которая началась и продолжается под руководством Натальи Фишман — советника президента и куратора Программы развития общественных пространств Татарстана. За несколько лет она смогла изменить столицу республики — реализовав сотни проектов, благодаря которым преобразились набережные, пешеходные улицы, парки, площади и даже дворы. Это, наверное, до сих пор остается одним из самых ярких кейсов победы над бюрократией и привычкой. Такой эффект снежного кома — сначала руками влезает региональная власть, затем подключается и вырабатывает новую привычку город, тут же откликаются общественники и простые граждане. И на измененную качественно инфраструктуру приходят новые инвесторы, и уже никто не может строить или ремонтировать плохо, потому что появляется стандарт. Теория разбитых окон — пожалуйста.

Нам не нравится Горького, Театральная площадь, склеп у драмтеатра. Разве здорово, что мы при этом чувствуем себя глупыми?

Вслед за Александром Осиповым и его пресс-служба, и его команда начали использовать довольно странные формулировки в общении с населением региона в последнее время. Они довольно грубо учат нас правильно понимать спецоперацию, не лезть в газификацию, которая напрямую касается тысяч семей в Чите, не смотреть на качество работы со школой в Каштаке (равно других школ, которые возведут по концессии по всему краю), молча наблюдать, как ЗабТЭК, созданной с подачи правительства региона и превратившей сезон 2022–2023 года в фильм-катастрофу, по-прежнему руководит Константин Фокин. А потом как вместо него сядет, возможно, другой неместный чиновник. И, скорее всего, так и будет — но для региона это не выглядит выигрышным сценарием. Потому что любая аффилированность, которая кажется определяющей качество, заканчивается с губернаторским сроком.

Но бесконечное число раз люди признаются дураками, которых надо менять на приезжих менеджеров. А лучше разом вывезти всех забайкальцев из края, чтобы никто не задавал вопросов краевой и под шумок и городской администрации. Это горько осознавать на самом деле.

Субъекту и его жителям (это мои ощущения) не нужна устаревшая «новая искренность» или лидеры России вроде топа энергетического гиганта «Интер РАО» Владимира Петракова, который даже не считает нужным рассказывать, что он там такого полезного нам спланирует и разовьет в регионе. Не нужна ему та версия Алексея Сергейкина, которая констатирует факты о Борзе и ее горемычных котлах как лучший автор «Википедии». Расскажите же уже нам, что вы собираетесь делать? С Борзей, школами и вообще? Почему всё из вас нужно тянуть, почему вы считаете, что нам не надо знать о каждом вашем шаге?

Нам не нужен Станислав Неверов, а нужны условные, но забайкальские Максим Тютюнник или Александр Филонич, которые могут строить школы. Это не значит, что нам не нужны практики других регионов, но мы должны сами их освоить — механизмы концессий и соглашений. Мы должны научиться строить классные школы руками проверенных местных строителей. А если они ошибаются где-то, мы должны им помочь.

Пока приезжие менеджеры обосновываются в крае на два года и затем мигрируют дальше, ничего для таких регионов, как Забайкалье, не изменится (я могу ошибаться) — какие бы дальневосточные структуры сюда ни заводились. Не улучшится квалификация и местных в связи с этим, и, более того, в ней как будто перестали видеть необходимость — бесконечная сменяемость еще ни разу не приводила к тому, чтобы после перестановок сохранялась команда из региональных специалистов в какой-то сильной конфигурации, а те, что есть сейчас, в своих сферах вызывают много вопросов. То есть да, нам нужны, очень нужны местные везде и всегда — но нужны при этом сильные местные чиновники, которые набираются какого-то экспириенса, а не просто служат прокладкой между Федерацией и людьми. А городу вообще критично и давно нужно омоложение. Нужны люди, которые понимают, что такое коммуникации и инновации и как они действительно важны.

Все вопросы и тезисы в пустоту, конечно.

Но даже если спуститься с небес на землю и задать какие-то вопросы без ухода в идеализацию, то почему вы вот прямо сейчас закрылись и сидите в своих зиккуратах, имитируя открытость постами во «ВКонтакте» и отчетами ЦУРа о количестве заведенных чиновничьих аккаунтов? Почему у вас пресс-службы с каждым разом только каменеют и проявляют удивительную инертность? Они же в курсе, что работают для людей, а не для отчетов в федеральные министерства?

И почему даже посты от лица губернатора выглядят вот так — далеко от него и так дежурно, и так по-девичьи, господи:

Или хотя бы — сверьтесь с нами в ключевых моментах, пожалуйста, — ведь нам тут жить. Спросите нас, нравится ли нам план реконструкции аллеи на Горького, узнайте и продолжайте узнавать, что мы думаем о сохранении исторических зданий, где срочно в крае нужны дороги, хотим ли мы видеть тополя, слышать в сотый раз о проблемах с водителями на каштакской линии вместо того, как и за счет чего эту проблему в администрации Читы будут решать, — вот прямо пошагово (мы хотим попробовать увеличить бюджет, разобраться с издержками в депо и освободить там какие-то деньги, у нас есть план, и мы его придерживаемся, и считаем своих горожан достаточно приятными людьми, чтобы им об этом сообщить и даже отчитаться, ведь это предполагает наш функционал). Или что будут делать с грунтовыми водами в районах, почистят ли все русла рек в 2023-м, учитывая все наводнения?

Это чек-апы, которые нужны на регулярной основе, — возможностей одного ЦУРа тут недостаточно, потому что подобную технологию сбора данных определяет тенденциозность. То есть измеряемая ЦУРом температура тоже важна, но непоказательна. А все голосования и замеры в большей степени сегодня делаются ради галочки.

У меня сложилось, возможно, обманчивое ощущение, что чиновники в крае с приходом Александра Осипова перестали считать нужным объяснять людям что-то в активном режиме — им важно показать неготовую на 100% школу центру, им важно полпредство, важны люди в галстуках и пиджаках. И, о боже, — меня правда это искренне поражает — им не так уж важен фидбэк от забайкальцев.

А он, кажется, такой: нам не нужен тот Александр Осипов, который есть сейчас, — я не считаю, что он плох вот прямо настолько. Но мне правда кажется, что нам нужен другой губернатор, — тот, кто не будет говорить вот так:

— Неадекватное поведение, которое мы наблюдаем в том числе в медийном пространстве, говорит о том, что это всё болезненно и сложно решается. Это и в отношении газификации, и в отношении концессионных соглашений. Самые странные стереотипы возникают у тех, кто об этом ничего не знает и с этим не сталкивался, — эта цитата взята из новости «Заб.Ру».

Мы в медийном пространстве действуем — адекватно вполне — исходя из своего опыта. Это Александр Осипов тут чуть меньше пяти лет, а мы здесь находимся почти всю или всю жизнь. И когда мы в чем-то сомневаемся, что-то пытаемся выяснить, что-то нас смущает — это происходит потому, что мы основываемся на опыте. У главы края есть опыт управления, а у нас — опыт народа. Не нужно его игнорировать, с ним нужно работать и всегда действовать с поправкой на местность.

То есть если у нас умирают дети из-за того, что скорые не успевают курсировать по забайкальским расстояниям, — надо биться в Минздрав России и говорить: ребята, у нас погибают малыши и старики от инсультов из-за ваших обобщенных статистик и усреднения. Нет у нас этой нормы в 15 минут и никогда не будет, а любая жизнь важна, давайте как-то иначе придумаем с машинами и ФАПами, и врачами, и вообще. Мы же с газификацией умудрились — пусть и со Станиславом Неверовым, который всё время где-то, но не в Чите.

Я много тут пишу, но смысл-то укладывается в одно слово. Я как бы говорю: харэ. Ну правда. С тенденциозной эмпатией губернатора еще как-то можно смириться, но, пожалуйста, перестаньте говорить о жителях края так (и с ними тоже так), словно тут живут только двоечники с нулевой экспертизой, которые ничего не понимают и не поймут, даже если им попытаться объяснить. Перестаньте говорить так, потому что так начинают говорить все — в министерствах, мэрии и даже комитетах.

Все прекрасно знают, как сложно менять то, что разваливалось десятки лет, — это большой труд. Но даже когда в Забайкальский край приходят деньги, практически всё, что на них делается, выглядит хуже, чем в других регионах. Стоит потом несчастной могойтуйской промзоной или зерновым терминалом или не смотрится так впечатляюще, как описано в анонсе «тысячи дворов».

И не газификация Читы мерило губернаторских сроков — их качество будут оценивать тем, как много здесь останется местных специалистов в разных вертикалях, удачных кейсов и практик, мало коррупции, много примеров действительно удобной и красивой городской среды, качественной медпомощи, станет ли больше крупных налоговых резидентов. Мерило — стал ли весь край чувствовать себя лучше и свободнее дышать, сократилась ли миграция в связи с увеличением числа рабочих мест и размера заработной платы.

Плакать о своей нелегкой судьбе мы можем и сами.

Как будто только это порой и остается.