Врачи под пулями Донецка - в обзоре краевых газет

Белые бушлаты

После возвращения из ДНР, где я оказался так же неожиданно, как и уехал оттуда, мне казалось, что о военных врачах я напишу легко и быстро. Но чем больше времени проходило, тем больше вопросов ставила командировка в Донецкую народную республику. Полтора года эти люди – в белых бушлатах, а не халатах – штопали и перевязывали парней, вставших на защиту своей земли и своих родных...

Всю дорогу из Донецка до Москвы я вспоминал госпиталь, у ворот которого встретил высокого бородатого ополченца с автоматом и «дядю Мишу», как прозвали бойцы заведующего хирургическим отделением реабилитационно-восстановительного лечения Андрея Валерьевича Полежая, и его грустную фразу: «К сожалению, это всё, что осталось от нашего военного госпиталя».

Госпиталя нет с 6 декабря 2015-го. Какая-то «умная голова» решила его расформировать. Теперь вместо него есть Донецкое клиническое территориальное объединение. Сейчас Первый военный госпиталь имени святителя Луки Войно-Ясенецкого существует только виртуально. На его странице в Интернете натыкаешься на девиз военных медиков: «Обслуживать грубых – выдержанно, обидчивых – тактично, щепетильных – деликатно, нетерпеливых – терпеливо, стеснительных – заботливо, раздражительных – предупредительно».

Поразил один из постов, который привожу в сокращённом варианте: «Ну, вот и всё, товарищи. Чуда не случилось... Сегодня состоялось торжественное закрытие. Вы не увидите в официальных новостях видео, не увидите фотографий в газетах. Власти сделали всё тихо и без шума, как и многие другие свои делишки. Итак, здание возвращается к «законной хозяйке». Теперь в здании будет какой-то там центр, где старым шлюхам станут разглаживать морщины, а богатым папикам – сгонять жирок. Ну, и прочие нужные и важные процедуры. А раненых уже перевели в какую-то бомжарню. Созванивались с ними – лечение, питание и отношение тамошних врачей оставляют желать лучшего...».

Жёстко, но после того, что я узнал о госпитале от военных врачей, я бы написал ещё жёстче – слишком высокую цену заплатили бойцы и военные медики за право работать в военном госпитале, и слишком серьёзный статус был у этого лечебного учреждения, который неназванные личности запросто отправили за штат.

– Что о себе рассказать? Зовут меня Андрей Валерьевич, фамилия Полежай. Заведую хирургическим отделением реабилитационно-восстановительного лечения. Из госпиталя со мной сюда ещё три военврача перешли. Теперь наш бывший теперь уже госпиталь называется Донецкое клиническое территориальное объединение. Место, где мы с вами находимся, это – кабинет приёма хирурга и травматолога. Обслуживаем мы сейчас, в основном, пострадавших во время боевых действий. То есть, основная масса пациентов – это военнослужащие, которым мы устраняем последствия травм и ранений. Ну, и гражданские обращаются.

В это время в кабинет Андрея Валерьевича вошёл тот самый высокий бородатый ополченец с автоматом, которого я встретил у ворот госпиталя. К моему удивлению, ополченцем оказался начальник первого военного госпиталя – «Эстет». «Эстет» – это для своих, а для прочих – Владимир Валентинович.

– Вообще, у истоков госпиталя стоял Андрей Валерьевич – я пришёл немного позже, по крайней мере, то, что застал я, было готовым сформированным структурным подразделением – полноценным госпиталем легкораненых, который брал на себя довольно крупные функции. Приёмно-сортировочное отделение у нас занималось распределением раненых в централизованные лечебные учреждения, такие как больница Калинина, республиканский травматологический центр. Лёгкие ранения как хирургического, так и терапевтического профиля, мы, как правило, лечили здесь. На тот момент у нас работало два хирургических отделения, каждое на 50 коек и 20-коечное терапевтическое отделение.

– По загрузке это было для вас много, мало?

– Нет, учитывая количество врачей... Единственная сложность была в том, что всё это было сплошной волонтёрской работой. За всё время мы не получали никаких преференций или денежных вознаграждений. Стабильной зарплаты не было. Всё было на сплошном энтузиазме.

– Как питались?

– Гуманитарная помощь.

– Какой был рабочий график медперсонала?

«Эстет» и «дядя Миша», переглянувшись, иронично улыбнулись в усы. «Эстет» продолжил:

– 24 часа 7 дней в неделю. Мы здесь жили. Раненые приходили круглосуточно. Была масса больниц, которые занимались гражданским населением. Мы брали на себя специфический контингент – люди военные, люди в форме, люди с оружием...

Специфика военной медицины и гражданской имеет серьёзные различия. Главное в том, что психотип людей, которые выходят из боя и попадают в госпиталь после ранения, резко отличается от психотипа обычных пациентов. Мало того, что это физическая травма, но это ещё и психологическая травма, прежде всего – стрессы, страхи, срывы нервные, неврозы – всё это присутствовало. Некоторые бойцы даже спали с оружием – не могли его из рук выпустить. Приходилось уговаривать, чтобы они осознали, что сейчас находятся в дружественной обстановке в лечебном учреждении на мягкой чистой постели, что они уже не в бою. Это было самое главное, потому что они из боёв выходили неделями, особенно во время первых военных событий.

Разговор с «Эстетом» продолжился:

– Как и чем вы помогали таким бойцам?

– По-разному. И медикаментозно, и реабилитационная служба у нас была налажена. Рефлексотерапия была, массаж, музыколечение, психолог... Да мы сами были психологами. У нас стоял прекрасный аквариум на втором этаже, был святой уголок. К нам раз в неделю приходил батюшка – служил молебны за здравие бойцов, и они восстанавливались. Не было никаких недоразумений, никто не обвинял их в том, что они взяли в руки оружие и начали неугодную власть свергать.

– Неужели были такие обвинения?

– Были. Мне самому не раз говорили: «Ты – русский, ты привёз сюда войну».

– Поговорим о характере повреждений у бойцов. Какие травмы были преимущественно?

– В основном, бойцы поступали с минно-взрывными травмами и с осколочными ранениями. Все операции были непростыми, они шли на мягких тканях в подкожно-жировой клетчатке, коже и костно-мышечной системе. Были ампутации травматического характера – кисти, пальцы уходили, то есть, на момент поступления эти ткани были уже нежизнеспособными, приходилось на месте формировать культи. Это следствие разрывов боеприпасов.

Поскольку эта война – минно-взрывная, то примерно 80% ранений было именно минно-взрывного характера. 20% – пулевых ранений. Минно-взрывную травму можно разделить на чисто осколочные ранения и открытые черепно-мозговые травмы. Мы с передовой в нейрохирургию привозили даже с открытым мозгом бойцов. У некоторых глаза отсутствовали – это так осколки работали. Механизмы действия осколка и пули отличаются. Раневые каналы пули и осколка разные. На выходе осколок вызывает гораздо большую зону поражения. Особенно минные осколки – они очень острые, у них края практически как бритва. Снаряды, воги – там чуть другой характер повреждений.

Если 82-я мина прилетела в помещение, то я до 60 штук осколков из бойца мог выковырять. Остальные он сам вычищал... Это так называемая бризантная травма, когда осколки в виде брызг летят. То есть, идёт не только осколок – там и камень может влететь, и стекло по пути, и фрагменты одежды... Мы как-то статистику проверяли и получилось, что сейчас стало меньше повреждений грудной и брюшной полости.

– Почему?

– Так в «брониках» ребята воюют. Вот это большой плюс. Хоть и матюкаемся мы на них, что тяжёлые, но понимаем, что «броник» зачастую – спасение.

– Сколько людей в сутки принимал госпиталь?

– Были дни, это когда только начинались активные боевые действия, поступающих измеряли КамАЗами, если честно...

«Дядя Миша» включается:

– Первые раненые были во время Славянска – вот оттуда сначала выходили ребята, потом пошёл аэропорт. Значит, здесь у меня в отделении 50 коек было заполнено и в коридоре столько же бойцов лежало.

– Какой была нагрузка?

– Поток был очень большой. Процентов 80 бойцов поступали без какой-либо первичной медицинской помощи и обработки. Кто-то тряпкой перемотан, кто-то бинтом. Бойцов с ожоговыми травмами мы всегда направляли в наш специализированный ожоговый центр.

– Что запомнилось больше всего?

«Эстет» после паузы:

– Запомнилось время, когда мы работали в аэропорту в составе выездной медицинской бригады и в посёлке Спартак. Вот это самые яркие были впечатления. Там был частный сектор – расстрелянный, брошенный. Мы нашли пустой дом, который немного обжили и подготовили под перевязочную...

– Рядом с вами были попадания снарядов?

– Сплошь и рядом. Работали и спали только в бронежилетах.

Горячие дни 2014-го «дядя Миша» вспоминает так:

– Мы по суткам работали. Отмолотила бригада сутки, приезжаешь, снимаешь «броник», халат надеваешь, и потом уже накатывает: «Ё-моё, чё ж было-то за сутки? Охренеть, чё было!». Страшно всё-таки!

«Эстет», не выпуская из рук «калаш», сдвинул фуражку на затылок и улыбнулся:

– Рассказать вам забавный случай из собственной военной практики?

– Конечно!

– Смеху-то мало. Привезли бойца, который боялся уколов. Поступил он с множественными осколочными ранениями нижних конечностей. Завозим его в перевязочную, и я говорю ему: «Давай мы тебя сейчас аккуратно обезболим, тебе сразу будет хорошо, комфортно...». Я отвернулся, давай набирать буторфанол, и пока я всё готовил, боец начал отползать от меня по полу на руках, чтобы ему только укол не сделали, так он уколов боялся. Потом я бойца всё-таки обезболил, он успокоился...

«Эстет» встаёт, лязгая автоматом:

– Идти надо... Дела...

«Дядя Миша» жмёт коллеге руку: «Ладно, Вовка. Давай... Звони, если что – я на месте постоянно». Дела «Эстета» были действительно неотложными – на следующий день «дядя Миша» и «Эстет» будут хоронить скоропостижно скончавшегося от инфаркта коллегу. Дальше мой разговор пошёл уже с одним «дядей Мишей».

– В чём состояла работа выездных бригад?

– Мы оказывали, как правило, первую медицинскую помощь. Наша задача была довезти бойцов живыми до госпиталя.

– Опишите работу выездной бригады. Что там было, керосинки, свечи, какие-то лампы?

– У нас был генератор дизельный и светомаскировка. В принципе, всё. И наша бригада... Одна из комнат дома была задействована под перевязочную. Был и бензиновый генератор, но он, собака, бензина жрал, и мы воспользовались дизельным. В принципе, нам его мощности с головой хватало, плюс соседи нас питали. Бригада состояла из врача-хирурга, врача-анестезиолога и водителя-санитара. Иногда с нами выезжал фельдшер. И вот эта бригада заступала на сутки. Через сутки приезжала другая бригада, мы менялись, если надо – дозаправлялись. Ребята из ближайшего подразделения постоянно помогали топливом.

– В чём была главная сложность?

– Топливо заправить и успеть отвезти пацанов.

– А поесть, попить, отдохнуть?..

– Не до того было. Я без всякого пафоса говорю. Когда вокруг всё рвётся, когда у тебя на столе пацан, из которого кровь льётся, какие там поесть-поспать.

– Сколько человек у вас получалось в сутки в среднем?

– По-разному. Самый запомнившийся день у меня был – второй день Пасхи в прошлом году, получилось 16 выездов. У нас была скорая помощь – «пыжик» мы её называли. Сложность была в том, что по нам то и дело лупили. И тут спасало только мастерство водителя. Ехали мы тогда очень быстро. За девять минут долетали.

– Страх был?

– Был, но потом... Тогда просто работа была. Я ведь участник ликвидации Чернобыльской аварии, так что определённый психологический опыт был. В своё время закончил военную кафедру, получил лейтенанта, есть даже девять прыжков... В 2014 году основную массу ополченцев составляли парни, которые уже держали в руках оружие. Это были опытные люди, взрослые, 60-го года, после Афгана, прошедшие горячие точки. Молодые бойцы шли, конечно, но немного. Шли те, которые имели навык обращения с оружием, которые прошли хотя бы срочную службу – советскую армию или украинскую. То есть, приходили люди, которые отличить автомат от пистолета могли.

– Ошибусь ли я, если скажу, что в военное время врач должен уметь не только шить и уколы ставить, но и иметь военную подготовку?

– Да, но у нас есть такие военные врачи, которые не имели никакой военной подготовки, но стали военными врачами...

«Дядя Миша» показывает снимок на стене, на котором он стоит в «броне», каске и камуфляже с автоматом в руках с двумя коллегами в таком же виде:

– Вот травматолог – Нина Алексеевна, а это моя перевязочная сестра Света... Вот так и работали.

– Какой процент в бригадах был женщин и мужчин?

– В нашей выездной бригаде женщина была одна – Света-анестезиолог, остальные были мужики, и несколько раз нам помогало среднее звено – медсёстры.

– С медикаментами проблем не было?

– Слава Богу, Россия помогала: от Калининграда до Дальнего Востока.

– Бывало, что врачи уходили, не выдерживали?

– Было. По разным причинам. Кто-то уехал в Россию, кто-то на Украину. Не буду говорить громко, но я был первый хирург, который пришёл сюда. Госпиталь образовался 6 июня 2014 года, через неделю я пришёл. И вот эту неделю осколки из пацанов доставали две женщины-гинекологи. Потому что по военному положению любой врач становится хирургом.

– Среди бойцов нытики были?

– Я таких не встречал. Мы на своей земле воюем. Ранения переносили стойко. Они получали медицинскую помощь и снова возвращались на передовую. Мы не могли таких удержать, особенно в 2014 году. Тогда ещё ни формы не было, ни оружия, ни жратвы толком. Тогда пацаны просто трофеи отвоёвывали... Придёт в госпиталь: «Железку достал?». – «Достал». – «Повязку наложи побольше, и я побежал». Они у меня прямо со стола убегали. Был у нас даже мальчишка один, на момент поступления в госпиталь с ранением он сдавал экзамены в 11 классе. Слава Богу, остался живой. Такие вот бойцы попадались...

– Что происходит с сознанием людей, которые снова уходят на передовую?

– Как сказать... Это не слепая месть. Это любовь к собственной земле, близким, это желание помочь там, где ты можешь хорошо помочь. Вот эти полтора года мы были там, где мы квалифицированно и качественно помогали людям на пять баллов по пятибалльной системе.

– Вы могли бы рассказать про референдум, раз уж мы коснулись темы родной земли?

– Такого количества людей на избирательных участках не помнит никто, тем более за «годы независимости». Причём никто никого не заставлял. Не было никакой агитации практически, просто говорили, что будет референдум. Всё!

– Насколько быстро разошлась информация?

– Да моментально! Конечно, готовились участки, какая-то работа проводилась, но такой агитации, которая бы сбивала с ног, как было во время президентских выборов, такого не было. Была информация минимальная, что будет референдум, что там будет подниматься вопрос о государственности Донбасса. Я в тот день проехал с востока на запад Донецка около 45 км. Так получилось, что я прописан в одном районе, а супруга в другом, и мы голосовали на разных участках. Я такого не помню – это как майская демонстрация была советских времён. Тысячи людей стояли до самого закрытия участков.

– А международные наблюдатели были?

– Были. Всё было соблюдено. Люди брали бюллетени, спокойно заходили, никто никому не мешал. Чётко, терпеливо выстаивали свои очереди... Я таких очередей и не видел, разве что за колбасой когда-то. По всей Донецкой области тогда все проголосовали – за государственность территории. Нет, им не понравилось. Им подавай кровь... Может, всё-таки к госпиталю вернёмся, а то забуду что-нибудь сказать.

– Хорошо. С чего начинался Ваш рабочий день? Как проходил?

– В 8 часов начинались перевязки, операции. Открываешь дверь – ужинают пацаны. О как! Уже вечер. И нету дня. Мы практически не выходили из четырёх стен, только пакеты выставляли с отработанным материалом – это то, что снималось с пацанов, срезалось. Килограммов по 15 пакеты были. И это за световой день только из одной перевязочной. Утилизировалось только отработанного перевязочного материала до 20 кг. За день. Как-то раз, в 14-м году, в июле или в августе, из аэропорта пацана привезли. На перевязке осколки из него достаю, а у него «эфка» в руке и палец в кольце большой. Я ему: «Может, гранатку-то отдашь, зачем она тебе сейчас?». А он: «Это мой талисман, док, не отдам!».

И вот я работаю, осколочки достаю: «А чё не отдашь-то?». – «А я, когда меня накрыло, думал, что «укропы» идут. Сел под дерево и взял гранатку».

Он подорвать хотел себя и противника. Потом увидел, что свои идут, но гранату всё равно не отдал. Так его на стол с этой «эфкой» и привезли – замкнуло пацана. Он так с этой гранатой и лежал в операционной, а потом с ней в палату пошёл – он ходячий был, мы с ним под местной анестезией работали. И только через сутки психолог уговорил его гранату отдать, после чего он её в подсумок положил. Он всё думал, что за ним идёт противник.

Особенно в 14-м году много было пацанов с оружием в госпитале. Их же прямо с поля боя привозили со своим личным оружием. Это потом уже оружейку для бойцов сделали, а поначалу у них стволы прямо под кроватями лежали – пистолеты, автоматы, один даже с пулемётом был. А когда информация прошла, что госпиталь будут обстреливать, сделали бомбоубежища, приготовили всё, и вот пацаны взяли оружие – думали, что атака будет не только с воздуха, но и уличных боёв ожидали. Они хотели госпиталь отстаивать вместе с нами. Некоторые раненые были тяжёлые, но они тоже говорили: «Мы никуда не уйдём». Пацаны по периметру расположились, а мы работали дальше. Потом отбой дали, слава Богу. А в какой-то момент мы нашли жучок под лестничной клеткой – наводка для миномётов. Так и не вычислили того, кто поставил.

Ещё что врезалось в память? Первый двухсотый, когда его вывезли с передовой. Мы как раз со Спартака переехали на аэропорт и развернули медпункт. Ночь была. И вот привозят с Жебуньков парня. Он на глазах тухнет. Множественные осколочные ранения получил, но жизнь в нём ещё теплилась. Попробовали реанимировать, но кровопотеря массивная была. Вижу – глаза затуманиваются, закрываются... Дыхание тише, тише, тише... Так и ушёл на моих руках. Жалко было парня.

– Бригада хорошая была?

– Сказать хорошая – это ничего не сказать. У нас прекрасная была команда. Света-реаниматолог у нас была умничка – волевая такая женщина. Светлана Валерьевна... То есть, процент того, что бойцов мы довозили живыми с передовой – это, наверное, процентов на 80 была её заслуга.

Показываю на снимок на стене:

– Она?

– Да, это наша Светка. Всё грамотно, правильно делала, на вену сразу уходила... Дело хирургов – кровотечение остановить. Бывало, пацаны неправильно жгут накладывали, и кровотечение продолжалось. В общем, это всё за секунды решалось – осмотр, принятие решения, переналожение жгута и так далее... А Светочка наша уже в машине дорабатывала – держала пацанов на земле: и реанимационные мероприятия, и всё остальное было в момент транспортировки. У нас скорая хорошо была приспособлена под работу с ранеными. Получается, что военной медициной занимался только наш госпиталь. Квалифицированно и очень качественно – это я могу со всей ответственностью сказать.

– Можно утверждать, что работа в военно-полевых условиях подняла Ваш профессиональный уровень?

– Конечно! Ты же осознаёшь, кто ты, куда ты пришёл, где ты находишься и зачем. Поначалу у нас проблема с кадрами была. Врачей просто не было. Дали бегущую строку по телеканалу местному: требуются военные хирурги военному госпиталю. Я тоже пришёл. Я на тот момент проходил в госпитале курс лечения очередной как ликвидатор Чернобыльской аварии. Прихожу к главному врачу, представляюсь: «Хирурги нужны?». Он говорит: «Нужны». Главный врач был мой тёзка – Андрей: «Диплом есть?». – «Есть». – «Стаж сколько, кем?». – «Хирургом больше 20, заведующим – 17 лет». На тот момент я заведовал хирургическим отделением. «Завтра приходи».

Вот тогда я и увидел, что гинекологи оперируют – это сразу меня вышибло. Я охренел просто! Один профессор – гинеколог наш донецкий, она как рядовой хирург работала, доставала осколки из пацанов. И вторая гинеколог – обычный ординатор. Причём работали очень качественно – специальность-то хирургическая. Я им настолько тогда благодарен был! Боец один встаёт со стола: «О! Хоть увидел нормального хирурга!». И тот боец мне тогда позывной дал – «дядя Миша».

– А бывали случаи, когда ранило кого-то из медиков?

– У нас, к сожалению, один врач погиб. Снайпер его подстрелил. Прямо в сердце. Причём, врач высоченной категории был. Умничка большой. Он кардиохирургом был в гражданской жизни – Костя Ставинский, царствие небесное. Кардиолог, хирург, кардиореаниматолог... Это был первый погибший наш доктор, и ранена тяжело была медсестра.

– Выжила? Медсестра?

– Да. Сейчас опять на передовой. Я её выходил, а она сбежала от меня. Это просто невозможно остановить...

– Какие особенности военной медицины ярко бросаются в глаза, чего в обычном лечебном учреждении не увидишь?

– Взрывов и стрельбы. Мы стояли на границе «красной» и «жёлтой» зоны.

– Что это за зоны?

– Существуют зоны оказания медицинской помощи по протоколам тактической медицины. И вот там есть «красная», «жёлтая» и «зелёная» зоны. «Зелёная» – та, в которой сейчас мы с вами находимся – тыл, где оказывается квалифицированная медицинская помощь. «Жёлтая» – где стрелковое оружие не достанет, ну, а мины и снаряды – это уже легко. «Красная» – передовая. Передовая от нас на том же Спартак была в 500 метрах. Бывало, что рядом с нами снаряды рвались, и осколки сквозь стены проходили.

– И какие ощущения в тот момент были?

– Никаких. Работали дальше. Взрыв. Боец лежит, а ты его накрываешь своим «броником», то есть собой. Переждали – дальше работаем. Отработали – дальше быстро в машину и передышка. Передышка – это когда между выстрелами доставляешь бойца в лечебное учреждение. И потом следующего лечишь, если привезли.

– Тяжко...

– Нормально. Обычная врачебная работа, только в военное время. Ну, а как вы хотели! Военный врач на передовой! Он должен знать своё дело и просто работать. Я дважды поступал в военно-медицинскую академию в советское время. К сожалению, тогда поступить туда рядовому школьнику было невозможно. Или это происходило очень редко. Через 30 лет я надел военную форму, но уже из гвардии рядового стал гвардии старшим лейтенантом медицинской службы.

– Теперь по работе госпиталя. Что было и к чему пришли?

– Был госпиталь – Первый военный госпиталь Донецкой народной республики имени святителя Луки Войно-Ясенецкого. По тактической медицине он позиционировался как госпиталь легкораненых со сроком лечения до 60 суток с мощностью два хирургических отделения по 50 коек, терапевтических – 20 коек, туда же входила команда выздоравливающих, плюс приёмно-сортировочное отделение, отделение реабилитации. Вот с этим мы и начинали. Анестезиологическая служба была на пять коек. Анестезиологов у нас было пять человек.

– А сейчас что?

– Госпиталя нет. 6 числа 12 месяца 15 года его расформировали. Ровно полтора года он просуществовал. Вместо госпиталя организован дневной стационар оказания медицинской помощи и реабилитации лиц, пострадавших во время боевых действий, и лиц, пострадавших на ЧС, – на 22 дневных койки терапевтических и 20 хирургических дневного пребывания. Из госпиталя здесь работают четыре военврача, два хирурга, врач-травматолог и врач-реабилитолог (иглотерапевт). Я остался приглядывать за военными...

– Какая-то грустинка у вас в голосе...

– Госпиталь оказался не нужен. Есть приказ министерства здравоохранения. Точка. Оказываем помощь, связанную с последствиями травм военных. За это время к нам с последствиями ранений обратились около 2000 пацанов.

– С чем обычно приходят парни?

– Посттравматические невриты, последствия контузий, минно-взрывных травм, невриты, невропатии... Ну, и по старинке пацаны помнят, что в этих стенах раньше находился госпиталь. Они всё равно идут к нам со своими болячками, потому что помнят дорогу сюда, потому что здесь им жизнь спасали, на ноги ставили.

– Правда, что война на Донбассе разделила многие семьи?

– К сожалению. И этот факт никуда не денешь. По убеждениям каждый по-своему решил сделать свой выбор. Вот их выбор, вот – наш.

– Что значит «выбор»? То есть, вы здесь, они там... «Там» – это где?

– Это за линией разграничения.

– Без возможности возвращения?

– Приедут – выгонять не будем. Ради Бога – пусть живут. Такая ситуация здесь у многих.

...К сожалению, интервью, которое, казалось, только начиналось, пришлось заканчивать – докторам нужно было уходить. Не мешавшие беседовать медсёстры, наконец, шумно зашли в кабинет Андрея Валерьевича, и тишину вмиг заполнили смех, шутки и женские разговоры.

Напоследок «дядя Миша» предложил мне фирменный напиток – адаптофит, вещь редкую и очень полезную – натуральный препарат от усталости. Но усталости души чудо-препарат так и не снял – под конец разговора на меня накатило...

Я не был на передовой, но работал в 321-м окружном военном госпитале. Видел разных пацанов и разные ситуации, об одной даже написал в книге «Жизнь СМИшного человека»:

«...Как-то раз Нина пришла из хирургического отделения, где проводила занятия лечебной физкультуры, чернее тучи. Наливая себе чай в сестринской, инструкторша завелась:

– Заниматься он, видите ли, не захотел. Душа у него болит. Да пошёл он, козёл!

Причина ярости Нины выяснилась через несколько минут, когда обиженная инструкторша начала живописать, как один «чеченец» довёл её до срыва. «Чеченец» оказался контрактником Серёгой, которому в Шатое на мине оторвало обе ноги по самый копчик. По сути, у парня не было половины тела и, наверное, полжизни. Когда Нина вошла в палату, Серёга играл с мужиками в карты и курил. На предложение затушить сигарету и «поиграть в мяч» Серёга ответил жёстко, просто послав Нину на три буквы.

Серёга поступил плохо с точки зрения здорового человека, но вполне нормально с точки зрения полного инвалида, которому после Чечни было неохота не то что «в мячик играть», а жить. Единственным желанием молодого ветерана было напиться и забыться. Медным тазом накрылась не только свадьба Серёги с красавицей-невестой, но и его мало-мальское будущее. Самым страшным испытанием для парня было утро. Во сне он гонял с ребятами из своей роты в футбол, забивая голы пустой консервной банкой из-под тушёнки, ходил по осенним городским аллеям, крутил «вертушки» в спортзале, а утром, вынырнув из сна, долго искал свои ноги в складках одеяла. Когда Серёга понимал, что это был снова сон, то долго крыл глухим матом небо и землю, а потом плакал. Странно было Серёге – ноги отрезали, а они болят и чешутся.

...Нина не знала, что такое мины, растяжки и засады. Она честно старалась выполнить свою работу, когда с резинками и мячиком пошла «реабилитировать» ветерана чеченской кампании, а её так же честно послали на х...».

Помню «афганца», которого лечил в ожоговом отделении 1-й городской больницы Читы году в 1994-м. Когда после операции парня привезли в палату, его переклинило – двери освобождённой наркозом памяти выбил тяжёлый бой в ущелье. «Афганец» широко раскрыл глаза и стал смотреть куда-то поверх меня за спину. Вдруг он заорал: «Духи! Прикрой! Тащи пулемёт!».

Его жилистая рука сжала мою так, что хрустнули кости. Он до сих пор вёл бой с «духами», прикрывая своих братьев пулемётным огнём – сквозь годы. В его голове до сих пор звучали выстрелы, ревели моторы бэтээров, рвались гранаты, слышалась афганская речь, а из глоток «шурави» вырывался трёхэтажный русский мат...

Может быть, поэтому я понимаю, почему во время рассказов «дяди Миши» и «Эстета» в их глазах играли не солнечные лучи, а вспышки от взрывов и пулемётных очередей...

Донецк остался далеко, но за время командировки он стал мне ближе, чем другие города моей родной страны. Возможно, потому, что люди здесь почти такие же – наши. Только «гэ» странно выговаривают да чуть более юморные – даже сейчас, когда кругом беда...

Уважаемые читатели, во время командировки в ДНР Максим Стефанович встретился и с ополченцами. Беседу с одним из них - 21-летним киевлянином по прозвищу Рысь, который, как он сам признаётся, занимался чем-то вроде антибандеровской деятельности ещё с подросткового возраста - опубликуем в одном из будущих номеров. Следите за газетой.

Читинское обозрение № 18. 4 мая, Максим Стефанович

Стройка на «тройку»

Мыканья новосёлов микрорайона «Надежда» в Нерчинске продолжаются, хотя надежда есть.

Стало «доброй традицией» с помпой сдавать новостройки для переселения детей-сирот или людей, годами мучающихся в ветхом и аварийном жилье. А потом, вместо спокойной жизни в новой квартире, им приходится искать, кто виноват, что на стенах появились трещины и щели, бегут трубы системы отопления, промерзает потолок…

С ключами в «Надежду»

Так оптимистично хотелось назвать это событие в Нерчинске год назад. 20 марта 2015 года очередь на квартиры для детей-сирот в городе уменьшилась на сорок человек. Двадцать новеньких двухквартирных домов были сданы в эксплуатацию строительной фирмой «Гринлэнд». Стоит отметить, что стройка, по современным меркам, малозатратная: сорок квартир обошлись в 42 миллиона «с хвостиком».

Аккуратные домики, где каждой семье предназначалось 36,2 «квадрата», были очень долгожданными. У каждой семьи новосёлов была своя история ожидания, которая благополучно завершилась новосельем. На вручении ключей присутствовали представители «Гринлэнд», краевого департамента по имуществу и земельным отношениям, министерства образования, науки и молодёжной политики.

С каждым владельцем квартиры был подписан договор специализированного найма сроком на пять лет (то есть, пока квартиры являются краевой собственностью). Через пять лет при благополучных обстоятельствах, если будут соблюдаться все правила проживания, новосёлы должны будут заключить договор социального найма. В веренице поздравлений и наставлений прозвучали и обещания строителей «Гринлэнд» о гарантированной помощи, если вдруг при заселении обнаружатся недоделки.

Стоит отметить интересный факт – владельцы квартир до вручения ключей не имели представления о том, куда заселяются! Первое, на что обратили внимание, был общий вход для двух квартир, а, значит, совсем небольшая совместная веранда. Кроме этого, дома сделаны, как благоустроенные: есть санузел, включающий туалет и ванну, только водоснабжение, отопление и канализация задуманы как автономные, вода в домах привозная.

Ещё одна интересная деталь – каждый отдельно взятый дом не имеет своего ограждения, просто весь микрорайон обнесён общим забором из профлиста, в котором уже появились дыры – воруют.

Потому что без воды…

Дома ещё не прошли зимних испытаний, а уже 13 мая 2015 года в краевой департамент по имуществу и земельным отношениям поступило коллективное обращение жильцов микрорайона «Надежда». Что вынудило их составить документ? Причин несколько и первая в обращении озвучена следующим образом: «Дома микрорайона «Надежда» являются благоустроенными, но не предусмотрена общая система водоснабжения, и мы вынуждены дорого покупать привозную воду».

Из разговора с жильцами выяснилось, что в большинстве квартир баки рассчитаны на 400 литров (есть и на 800). Двухсотлитровая бочка воды обходится в 100 рублей. Например, в семье Путиловых три раза в неделю покупают по две бочки воды, иначе никак не получается – удобства во дворе не предусмотрены, да и для маленького ребёнка стирка и мытьё необходимы ежедневно.

Хотя это не все проблемы, связанные с автономным водоснабжением, в обращении говорится: «Набор воды в бак системы отопления встроен сквозь стену дома через трубу со специфическим креплением, такой соединительной части нет ни у одной водовозки в городе, а ещё эта система требует набора воды под давлением». Если точнее, то набор воды в квартиры должен происходить под давлением, а ни одна водовозка для питьевой воды в городе не имеет насоса. Как выходят из положения? Набирают воду через окно, а для этого водовозка проезжает значительную часть участка, предназначенного под посадку овощей. Сажать овощи, требующие хорошего полива, не каждому по карману. Водовозы зачастую отказываются возить воду в микрорайон из-за плохого подъезда и низкой платёжеспособности жильцов. В результате только единицы, живя на земле, используют огород по назначению.

Трубы протекают, стёкла трескаются…

Второй причиной обращения значатся недоделки, допущенные в ходе строительства и монтажа систем отопления. Они выявились во время запуска систем отопления в квартирах. «Больше всего проблем связано с системой отопления – это утечка воды в узлах соединения труб и ёмкости под воду. Есть сломанные стёкла, которые уже заменяли, но причину, из-за которой они ломались, не устранили, и стёкла снова потрескались!

Дома очень плохо утеплены, крыши и полы быстро остывают. В некоторых квартирах двери имеют слишком большие зазоры, что сильно затрудняет утепление дверей. Всё это указано в обращении в краевой департамент.

Нет в «Надежде» построек для хранения топлива и личных вещей. Все запасы угля и дров жильцы размещают на общей веранде. «Помогите, пожалуйста, с постройками и оградами или обеспечением материалом для строительства заборов, помещений под бытовые вещи и хранения угля».

Всё согласно смете

7 августа жильцы микрорайона «Надежда» имели возможность напрямую обратиться со своими проблемами к действующему на тот момент губернатору Константину Ильковскому и министру территориального развития Александру Бутырскому. Жильцов внимательно выслушали, только никаких конкретных обещаний по устранению недоделок дано не было, кроме организации помощи с подведением воды. Конкретного исполнителя, понятно, никто не назначил, и будет ли та обещанная вода в домах «Надежды», большой вопрос.

А ведь сделать водоснабжение централизованным вполне возможно: расширительные баки, снабжающие водой микрорайон «ДОСы», расположены недалеко. Конечно, это ещё одна непредусмотренная статья затрат, тем более дома являются пока краевой собственностью и участие в переменах района и города явно не просматривается, а все средства на строительство освоены.

На вопрос об отсутствии ограждений и хозяйственных построек министр территориального развития края Александр Бутырский ответил просто: «Данные работы не предусмотрены проектно-сметной документацией».

Но позвольте! Во время торжественного вручения ключей владельцам квартир была обещана «тесная взаимосвязь» со строительной фирмой «Гринлэнд» в случае выявления недоделок. Первый раз специалисты «Гринлэнд» выезжали в Нерчинск, чтобы помочь с запуском систем отопления, второй – когда «побежал» котёл в одной из квартир. Больше их в «Надежде» не видели. Во время визита Сергей Бураков, курирующий запуск системы отопления в домах, «предсказал», что зимой из квартир попросту побегут, потому что нужно топить и заливать воду.

Госстройнадзор проверил…

«Предсказание» сбылось. Зима 2016 года сразу обнажила не только проблемы, но и социальный фактор: несколько покинутых жильцами квартир пустовали всё холодное время года, хорошо хоть воду из системы отопления слили. Конечно, существовала угроза «разгрома» домов, но всё обошлось. Ну а поскольку дома являются краевой собственностью, то охрану временно покинутых жилищ, видимо, должно обеспечивать министерство территориального развития края? Прокуратурой района туда было направлено соответствующее «пожелание», по её запросу в город выезжали представители инспекции Гостройнадзора Забайкальского края. Помощник прокурора Нерчинского района Надежда Плотникова сообщила, что нарушения в ходе проверки выявлены – это и огрехи строителей и нарушение правил эксплуатации систем жильцами. Что касается строительных огрехов, то это отсутствие уплотняющих прокладок на дверных коробках, некачественно выполненное крепление расширительных баков и водонагревателей, что привело к разломам, трещинам и вмятинам в стенах в местах закрепления водонагревателей.

В одной из квартир расширительный бак проломил стену, обнажив «солидное» расстояние между гипсокартонным листом и брусом. Кроме этого, в домах наружные канализационные сети не заглублены до отметки 2,2 метра – это нарушение привело в перемерзанию системы водоотведения в зимнее время. В акте проверки также зафиксировано, что часть бетонной отмостки вокруг некоторых домов разрушена, и требуется планировка территории с добавлением грунта, в том числе около канализационных ёмкостей. В квартирах наблюдаются трещины на стыках листов ГКЛ и некачественное заполнение монтажной пеной щелей при установке пластиковых окон…

Что касается недостающих для жизни дополнительных построек и ограждений, Надежда Плотникова сообщила, что по результатам проверки выявлено, что строительные материалы и утепление крыш соответствуют проектно-сметной документации, которая также не предусматривает отдельных ограждений и хозяйственных построек.

А как же больной «водяной» вопрос? Судя по заключению, решать его жильцам микрорайона придётся самостоятельно: отопление и водоснабжение автономные. В акте проверки значится: «Заполнение бака запаса холодной воды в квартире требует подачи воды под давлением. Водовозные машины, снабжающие питьевой водой жителей города, не оборудованы насосами, поэтому закачка воды в накопительный бак осуществляется через окно. Бак запаса воды в квартирах смонтирован без спускных кранов, конструкция бака (высота 1.5 м, ширина 0.4 м, длина 1.5 м) делает невозможным его чистку».

Помощник прокурора сообщила, что строительная фирма «Гринлэнд» должна выполнить работы до 1 июня 2016 года.

В «Надежде» ждут и надеются…

Земля №18. 3 мая, Татьяна Гусева

«А степная трава пахнет горечью…»

Своё 19-летие Василий Говорин встречал в родном Нер-Заводе в декабре 1940 года. Большая семья, а только детей у Говориных было девять человек, праздновала весело, с гармонью и танцами. Если бы только знать, что для миллионов советских людей это будет последняя мирная зима…

Нас готовили к войне

Сегодня довольно часто можно услышать из разных источников сведения о том, что Советский Союз был не готов к войне. И делать это «историкам» всех мастей с каждым годом легче — всё меньше остаётся непосредственных очевидцев того времени. И тем ценнее для нас, ныне живущих, воспоминания ветеранов.

— В апреле 1941 года в возрасте 19 лет я был призван на военную службу, — начинает свой рассказ ветеран Великой Отечественной войны Василий Антонович Говорин. В те годы по линии военкоматов с призывниками проводилась большая предармейская подготовка. Будущие защитники советских рубежей изучали устройство оружия, сдавали нормы ГТО, активно занимались на перекладине и брусьях. В армию молодёжь шла физически крепкой, морально подготовленной. У молодых людей даже в мыслях не было уклониться от службы или попытаться получить отсрочку. Наоборот, ждали с нетерпением, когда наступит время и придёт долгожданная повестка.

После призыва Василию и его новоиспечённым сослуживцам командиры сообщили, что эшелон с новобранцами отправляется на Запад, а куда — точно никто не знал. Апрель в Сибири ещё зима, и поэтому Василий не раз вспомнил добрым словом отца, который чуть ли не силой заставил парня взять с собой большой овечий тулуп. «Пока ехали в вагонах до своей части, он не раз согревал меня и моих друзей от холода», — признаётся Василий Антонович.

В конце апреля молодых солдат выгрузили из эшелона на одной из небольших станций в Белоруссии. Так Василий попал в учебную часть 24 мотоциклетного полка, что по тому времени считалось большой удачей и мечтой тысяч советских мальчишек, заключавшейся в умении обуздать железного коня. Каждый день молодёжь обучали управлять мотоциклом, преподавали тактико-техническую подготовку, помогали освоить азы ремонта и правильной эксплуатации техники, учили стрелять из стрелкового оружия.

«Как только я попал в часть, так сразу проникся тревогой и предчувствием чего-то плохого», — признаётся ветеран. По части упорно ходили слухи о предстоящей войне с немцами, особенно откровенно об этом говорил младший командирский состав. Чины повыше предпочитали с солдатами на эту тему не говорить, хотя и они, безусловно, были встревожены.

За десять дней до начала войны воинскую часть Василия отправили в летние казармы. На 22 июня, а это было воскресенье, была назначена большая уборка. С утра солдаты завели стирку, чистку оружия, приводили в порядок обмундирование. Неожиданно всё прекратилось, был объявлен общевойсковой сбор, на котором сообщили — война.

Командиры построили бойцов поротно и приступили к выдаче оружия. На руки одному бойцу полагалась винтовка, немного патронов, гранаты. В ночь с 22 на 23 июня все новобранцы полка приняли присягу и получили приказ выдвигаться на Запад.

Из тех первых дней войны Василию навсегда врезались в память лица солдат и командиров. Многие из них были растеряны, особенно всех угнетало отсутствие информации и нехватка вооружения.

На вторые сутки продвижения к линии фронта неожиданно все разом услышали звуки далёкого боя, который то затихал, то разгорался с новой силой. Заняв позиции, Василий в числе сотен сослуживцев начал рыть окопы и готовиться к отражению первой в своей жизни атаки.

Выдал немцам

Что чувствовал, что пережил в те роковые для всей страны минуты молодой парень из Нер-Завода, вжимаясь в землю и проклиная фашистов? Сначала их атаковали с воздуха, затем тех, кто уцелел, утюжили танками и в упор расстреливали из автоматов. Через неделю практически непрерывных боёв часть потеряла до 80 процентов численного состава. Обороняться было просто нечем, всё, чем могли убивать фашистов, было израсходовано.

Поздно вечером, отбив очередную атаку, по цепи солдат прошёл приказ разбиться на небольшие группы и отступать.

— Нашу группу, состоящую примерно из 15 человек, возглавил молодой младший лейтенант, — продолжает свой рассказ Василий Антонович. Небольшого роста, голубоглазый и с очень светлыми волосами, он был неразговорчив, даже груб с солдатами и все время то уходил вперёд, то отставал.

— В первый день прошли около 20 километров, не встретив ни одного немца, однако всё время слышали шум тяжёлой техники, двигавшейся в западном направлении. Когда стало темнеть, лейтенант вывел всех на ржаное поле, а сам ушёл в разведку. Ждали его до глубокой ночи, да там и заснули. А на рассвете услышали лающую немецкую речь и увидели, что поле окружено.

— Буквально после первой автоматной очереди затих слева мой земляк из Нерчинска, пуля попала ему точно в голову. Почти вся группа побежала в сторону леса, а мы с товарищем бросились по открытому месту к трассе. Немцы этого не ожидали, и нескольких секунд нам хватило, чтобы перебежать через дорогу и углубиться в спасительный лес. Из всей группы мы больше никого не встретили, скорее всего, они все погибли.

И, по всей вероятности, командир нас предал, сказав немцам, где мы находимся…

Повели на расстрел

Оставшись вдвоём, два Василия, сослуживца тоже звали Васей, стали пробираться на восток к своим. Шли ночами, стараясь держаться лесных массивов. Василий был родом из Винницкой области, неплохо знал местность и предложил идти в сторону Винницы, чтобы там пересечь линию фронта. Как-то днём, прячась возле крупной узловой станции, столкнулись лоб в лоб с немцами. Офицер стал громко орать, о чем-то выспрашивать, затем что-то приказал одному из солдат. Тот, судя по форме, солдат румынских войск, жестом показал нам поднять руки и повёл в лес. Пройдя метров пятьдесят, окликнул нас и на ломаном русском сказал: «Бегите!». Вслед прозвучало три выстрела… румын стрелял вверх.

К концу июля добрались до небольшого хутора, в котором жили дальние родственники Василия. Здесь смогли отдохнуть, привести в порядок одежду, нормально поесть. Через два дня к солдатам на разговор пришёл родственник Василия. У него не было одной ноги, зато был деревянный протез, все его звали «Хромой». Он предложил ребятам перебраться в другое село и «заняться нужным делом». Так Василий Говорин попал в партизанский отряд, где и воевал. 1943 год стал поворотным в судьбе героя.

— Однажды рано утром мы неожиданно увидели, как далеко внизу по оврагу бегут наши солдаты, — делится воспоминаниями ветеран. Интересная деталь: они бежали в полной тишине. Очевидно, немцы решили не вступать в бой и заранее снялись со своих позиций. С этого времени начался новый этап моего участия в войне в составе 360-го пехотного полка.

По признанию Василия Антоновича, в его военной биографии было много разных ситуаций, но некоторые до сих пор заставляют сжиматься сердце.

«Помню, как на плотах под мощным артиллерийским обстрелом переправлялись через Дунай. Причём люди и вооружение плыли на плотах, а рядом — лошади. Когда наш плот был на середине реки, в него попал немецкий снаряд, очевидно, река была хорошо пристреляна немцами, больно уж точно они стреляли. После взрыва мне каким-то чудом удалось схватиться рукой за гриву лошади, так вместе и выплыли».

За эту переправу и последовавший за ней жестокий бой Василий Антонович Говорин был награждён медалью «За боевые заслуги».

В 1944 году полку Василия Говорина также пришлось нелегко, фашисты с ожесточением и большим упорством дрались за каждый населённый пункт, каждую складку местности или высоту. Навсегда в память ветерана врезалась такая картина: красивое горное озеро, заваленное разлагающимися трупами немецких солдат и строгий приказ: «Воду не пить!».

Когда освобождали Сербию, получил ранение и, находясь в госпитале, был поражён отношением местного населения к русским солдатам: они приходили с едой, помогали делать раненым перевязки, многие плакали и говорили: «Спасибо вам, братья».

Домой — через год

Май 45-го Василий Антонович встретил в Чехословакии. Немцы хоть уже и понимали, что война проиграна, но продолжали оказывать серьёзное, а местами даже фанатичное сопротивление. В уличных боях гибло очень много советских солдат и офицеров. И неожиданно всё стихло. Наступила долгожданная ПОБЕДА!

И даже сегодня, спустя семь десятилетий, моему собеседнику тяжело сдерживать эмоции, вспоминая день, когда в воздухе перестали рваться снаряды и на землю пришёл долгожданный мир. «Наконец-то домой!» — мечталось в те дни солдату.

Однако после короткой передышки полк Василия Говорина был направлен на Западную Украину. Через всю Европу на лошадях добирались больше месяца. Несколько раз приходилось ликвидировать довольно большие немецкие части — их тогда много бродило по лесам. Как-то раз во время обеда вокруг стали рваться миномётные снаряды, и сидевшему неподалёку пожилому солдату осколком оторвало руку: «Как бритвой срезало».

На Украине в 1945 году обстановка была очень напряжённая. В лесах действовали многочисленные банды. Они нападали на солдат, офицеров, активно мешали проведению выборов и восстановлению власти.

— Зимой 1946 года нас направили в одно из отдалённых сёл, по оперативным данным, там могла находиться крупная банда бандеровцев, — рассказывает Василий Антонович. Проверили село, вроде всё чисто. И здесь один из солдат обратил внимание на большой стог сена. Стали его проверять и обнаружили под ним «схрон». Оцепили всё вокруг и атаковали. После боя выяснилось, что это был настоящий бункер с большим запасом оружия и продовольствия.

9 мая 1946 года, через пять лет после призыва на срочную службу, Василий Говорин был демобилизован и сначала на поезде, а затем на перекладных добрался домой в родной Нер-Завод.

Наши дни. Село Преображенка.

Нарядный дом Василия Антоновича и Надежды Петровны Говориных расположился на одной из улиц села Преображенка Читинского района. Ухоженный двор, звонкий лай собак и обязательный атрибут деревенской жизни — красавица-кошка сразу создают позитивный настрой. На кухне приятно потрескивают дрова в печи, что-то шепчет сверчок-радиоприёмник. В доме всё по-простому и в то же время очень удобно.

«Как же сложилась ваша жизнь после войны?», — задаю вопрос ветерану.

Василий Антонович приносит из спальни семейный фотоальбом, и передо мной проходят картины его уже мирной жизни.

Вот он на фотографии 1952 года с молодой женщиной по имени Надежда. Красивые, открытые лица, приветливые взгляды. Они познакомились в 1946 году, тогда Василий работал в геологоразведке, а затем был начальником пожарной охраны Нерчинско-Заводского района.

А вот целая россыпь уже более поздних, цветных фотографий. На них Надежда и Василий со своей семьёй — сыновьями Виктором, Николаем, Анатолием и дочерью Тамарой. К тому времени после прохождения шестимесячной профессиональной подготовки глава семейства был назначен мастером производственно-дорожного участка, а затем начальником ПДУ Нерчинско-Заводского района, где проработал свыше 20 лет. «Когда начинал, в хозяйстве ПДУ было лишь две лошади, а позднее — десятки единиц дорожной техники, машины. Для работников ПДУ построили целую улицу новеньких домов», — подводит итог своей трудовой жизни ветеран.

Тогда же, в 60-е, Василий Антонович начал заниматься пчеловодством и пронёс своё увлечение через многие годы. Одно время даже возглавлял Нер-Заводское общество пчеловодов и лишь несколько лет назад, когда стало тяжело, передал ульи в дар Читинской епархии. Стоит сказать и ещё об одном увлечении Василия Антоновича — охоте. Причём его не столько интересовал результат, сколько возможность общения с природой, постижение её тайн и единение на духовном уровне.

Хранится в семейном альбоме и старый, с потёртыми уголками снимок 1940 года. Среди группы деревенских ребят — Вася Говорин, его брат Иван и друг детства Вася Меншагин. Все трое они ушли на фронт. В августе 1941 года Иван Говорин попал в плен и был замучен фашистами в концлагере 10 сентября 1942 года.

Пострадал на войне и ещё один брат Василия Антоновича — Николай. Его привезли с фронта сослуживцы абсолютно слепым. Но он не потерялся, не ушёл в себя, неся страшную отметину проклятой войны, а переехал жить в Улан-Удэ, где долгие годы возглавлял Общество слепых….

9 Мая вся большая семья Говориных соберётся за праздничным столом в селе Преображенка. В этот день дети, внуки, правнуки Василия Антоновича обратятся к ветерану со словами благодарности за мирное небо, за свободу и за то, что «обещает быть весна долгой, ждёт отборного зерна пашня, и живу я на земле доброй за себя и за того парня».

Помянут в этот день и тех, кто не вернулся из боя.

Забайкальский рабочий № 80-81. 5 мая, Анатолий Квасов

Посмотреть в глаза Осинцеву

Потерпевшие по делу Осинцева пришли в суд посмотреть ему в глаза и указать журналистам на их место в зале

27 апреля в Забайальском краевом суде прошло первое судебное заседание по делу лидера ОПГ «Ооновские» Игоря Осинцева, который ранее признался в 11 преступлениях и активно сотрудничал со следствием, изобличая других преступников.

Таким образом, один из самых известных криминальных лидеров в Забайкалье и далеко за его пределами обеспечил себе срок не более 25 лет лишения свободы. Понятное дело, в свои 51 год для него и 25 лет – срок приличный.

Убили по ошибке

По словам прокурора Вячеслава Миронова, в связи с сотрудничеством Осинцева ему не может быть назначено пожизненное наказание, хотя сам криминальный лидер признался в 11 преступлениях, среди которых организация преступного сообщества, бандитизм, убийство двух и более человек, совершённое организованной группой, сопряжённое с бандитизмом, с целью скрыть другое преступление, покушение на убийство, грабёж, совершённый группой лиц по предварительному сговору, в особо крупном размере, разбой, совершённый организованной группой, в особо крупном размере, незаконное приобретение, хранение и перевозка оружия, боеприпасов, угон автомобиля, совершённый с применением насилия, опасного для жизни и здоровья.

Все убийства, а их на счету банды Осинцева десятки, связаны с переделом территории или конфликтом криминальных структур.

Только одно убийство было по ошибке. Гражданина Таджикистана члены ОПГ убили, перепутав его с каким-то криминальным лидером.

На суд 27 апреля приехал его брат, который вот уже 12 лет пытается добиться справедливости и каждый год приезжает в Забайкалье для того, чтобы узнать, как продвигается следствие. Мужчина, плохо говорящий по-русски сообщил, что у погибшего младшего брата остались трое детей, а жена умерла через два года, мать все 13 лет после убийства младшего сына пролежала парализованная.

Семьи, которые потеряли родных в результате преступных действий банды под руководством Игоря Осинцева, пришли в этот день в зал суда. В общей сложности таких потерпевших 30 человек, в суд пришли только 14, в результате чего рассмотрение дела перенесли на другой день.

Нервные потерпевшие

Первое заседание по делу Осинцева, к слову, прошло нервно. Того и следовало ожидать. Все 14 присутствующих потерпевших ждали суда долгие годы. Ждали, чтобы посмотреть Осинцеву в глаза.

Одна из нервных барышень принялась толкать журналиста, который, кстати, тоже ждал этого суда долгие годы. Словно в театре, дама со слезами на глазах заявила, что ей мешают «смотреть на него», видимо, перепутав здание суда с театром, а Осинцева – с популярным актёром.

То, как показали себя некоторые потерпевшие, – пусть останется на их совести, а вот сам Осинцев вёл себя спокойно, молчал и не возмущался.

Оправдывать Осинцева, конечно же, никто не пытается, сколько даст суд, столько и будет он отбывать наказание, но в любом случае нужно оставаться.

«Осниновские» депутаты

В деле банды Осинцева ещё разбираться и разбираться. Неминуемо, наверное, и то, что загребут кого-то из бывших высокопоставленных. В начале апреля в пресс-службе УМВД России по Забайкальскому краю заявили, что представители группировки работали депутатами разного уровня, в том числе – парламента Забайкальского края. Связи же криминальной структуры дотягивались и до власти исполнительной.

Как рассказал начальник Управления уголовного розыска Андрей Москвитин, преступное сообщество Осинцева по ряду признаков напоминало собой прообраз так называемого «Спрута» в масштабах Забайкалья. В нём присутствовали и криминальные авторитеты, обладавшие связями и поддержкой «воров в законе» из других регионов России, и группы так называемых киллеров. Были и представители группировки в органах законодательной власти региона – депутаты различного уровня, связи в органах исполнительной власти.

– В состав сообщества входили и представители бизнес–структур, занимавшихся управлением экономической базой группировки, а также имелись и серьёзные коррупционные связи в правоохранительных органах региона, – отметил Москвитин.

Все эти факторы обеспечили «долголетие» существования преступного сообщества, край не осложняли работу правоохранительных органов в ликвидации группировки.

Скамья подсудимых

Буквально в конце апреля стало известно о том, что пятеро членов ОПГ «Осиновские» пойдут под суд.

Один из них – 53-летний Андрей Матвеев, который обвиняется в покушении на убийство бывшего криминального авторитета Андрея Колычева, совершённое 13 лет назад, и убийство своего знакомого.

Следствием установлено, что в ноябре 2003 года Матвеев, являясь участником ОПГ Игоря Осинцева, совместно с другими соучастниками группы совершили покушение на убийство бывшего криминального авторитета Андрея Колычева и его охранника путём подрыва взрывным устройством их автомашины возле кафе «Аура» в Чите. По случайности, Колычев и охранник остались живы.

Кроме того, Матвеев обвиняется в том, что в сентябре 2008 года в Чите застрелил ранее знакомого Максима Михно из-за личного конфликта.

Ещё четверо – Александр Филиппов, Геннадий Донцов, Хетаг Ахполов и Николай Захаров – обвиняются в убийствах и покушении.

Предварительным следствием установлено, что Филиппов в апреле 2005 года вместе с другими участниками ОПГ решил убить бывшего криминального авторитета Виктора Кравцова из мести за дачу им изобличающих Осинцева показаний. Однако по ошибке они убили случайного человека, приняв его за Кравцова. В мае 2005 года Филиппов и Донцов на ряду с другими соучастниками все же убили Кравцова, труп которого спрятали возле трассы Чита – Молоковка.

Донцов в соучастии с Ахполовым также обвиняется убийстве в Московской области криминального лидера Юрия Торопова в 2002 году. Филиппов и Захаров обвиняются также совместно с другими участниками группы Ведерникова в покушении на убийство предпринимателя в апреле 2009 года в Чите.

А в 2014 году был осуждён участник группировки «Осиновские» Григорий Вахрушев, который получил 13 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима по обвинению в убийствах, бандитизме, грабежах и участии в преступном сообществе.

Тот свет

Как говорится, для всех свой суд. Например, в августе 2015 года двое мужчин были задержаны за расстрел некогда правой руки Игоря Осинцева, как писала тогда «Вечорка», Вадима Бычкова.

По информации газеты, Бычков в лагере пытался убить забайкальского криминального авторитета Виктора Свиридова (Свирида). Но тогда Бычок всего лишь ранил его ножом. После этого он принимал участие и в расстреле Дмитрия Антипина и его двух приятелей.

– Бычков занимал в банде Осинцева выгодную позицию, по сути, являясь правой рукой лидера преступной группировки и занимаясь коммерческими делами, в том числе и отжатием предприятий, – говорится в газете.

По имеющимся у следствия данным, обвиняемые тщательно планировали убийство. Они следили за потерпевшим и устрой ли засаду у его дачного участка. Утром 26 августа один из обвиняемых застрелил потерпевшего, который вышел на крыльцо своего дачного дома. После этого скрылись, бросив ружье недалеко от места убийства.

В октябре 2014 года в СИЗО повесился участник осиновской банды Игорь Мельничук, который, был одной из ведущих фигур ОПГ. Повесился в душевой, на верёвке, сделанной из мочалки – вот так бесславно, не дождавшись суда, закончил жизнь тот, кого когда-то многие боялись.

В апреле 2014 года Мельничук уже пытался покончить жизнь самоубийством. Тогда вовремя подоспели сотрудники изолятора, которые оказали ему помощь.

Как ранее уже писала газета «Эффект», Красный должен был пойти под суд за убийство криминального авторитета Сергея Селиверстова (Боцман), попытку убийства авторитетного предпринимателя Александра Васильева (Василёк), соучастие в организации не менее пяти заказных убийств.

Точку в деле ОПГ «Осиновские» ставить ещё рано, и суд определит всем по заслугам – от лидера до участников. А впереди, наверное, новые аресты.

Эффект № 19. 4 мая, Тимур Кириллов

Недобритый должник и недоумок с лезвием

На сегодняшний день взаимные неплатежи и кредиторские задолженности краевого и местного бюджетов, возникшие в 2014-2015 годы перед поставщиками товаров и услуг, приобрели угрожающие масштабы. Отсюда выросли и острейшие проблемы с выплатой заработных плат во внебюджетном производственном секторе, на этом фоне появляются истерики. Люди пытаются добиваться задержанной получки и привлекать внимание к своей персоне, прибегая к разного рода публичным выходкам, режут себе вены перед телекамерами. Призрак экс-губернатора Ильковского раскачивает ситуацию в крае, толкая инфантильных слабаков и эгоистов на опрометчивые и глупые поступки.

За последние годы под руководством Константина Ильковского шла работа по газификации края, и космические корабли бороздили просторы Вселенной. После его ухода обнаружилось, что в Забайкалье по всем видам экономической деятельности, за исключением добычи полезных ископаемых, наблюдается снижение объёмов производства. Численность официально зарегистрированных безработных на конец декабря 2015 года составила 12,1 тысячи человек и увеличилась к уровню декабря предыдущего года на 1,7 тысячи человек, или на 16,6%. Оборот розничной торговли в 2015 году в абсолютных номинальных значениях упал на 10% к уровню 2014 года — население быстро беднеет и меньше тратит.

При этом по данным Забайкалкрайстата, просроченная задолженность по заработной плате по состоянию на 1 апреля 2016 года составила 57,7 миллиона рублей, увеличившись по сравнению с аналогичным периодом прошлого года в 3,8 раза. Абсолютное значение 57,7 миллиона рублей в силу особенностей методики статистического учёта никак не характеризует масштаб проблемы. Однако статистика точно показывает скачкообразную динамику роста долгов предприятий и организаций по зарплате.

Государственная инспекция труда в Забайкальском крае, которая формирует данные о задолженности по зарплате по жалобам граждан и данным судебных исполнителей, даёт на 1 апреля значение так называемой «латентной» задолженности в размере 156,8 миллиона рублей. Таковы в целом обстоятельства, в которых развивался наш сюжет.

Когда улетает крыша

Во всех нас живёт ребёнок, который привык реветь и топать ножкой, чтобы получить желаемое. Некоторые остаются такими на всю жизнь. Во взрослом мире это игра не по правилам, но шантажистов это не волнует. 25 апреля в Чите произошёл дикий случай, получивший широкую известность благодаря передаче на местном телеканале «ЗабТВ». Некто Денис Дегтяренко, бывший газосварщик читинского предприятия «Забайкалсервис», пригласив журналистов «ЗабТВ» с камерой, вскрыл вены на левой руке.

По его словам, в течение нескольких месяцев ему не выплачивали зарплату за февраль, ссылаясь на отсутствие денег. Это и стало причиной акции. Полицейским, прибывшим на место событий, он пригрозил, что при попытке задержания перережет себе горло. Из телесюжета известно, что Дегтяренко получал 15 тысяч рублей в месяц, живёт в съёмной комнате вместе с беременной женой.

26 апреля в пресс-службе следственного управление СКР по Забайкальскому краю сообщили, что по факту попытки суицида газосварщика из Читы из-за невыплаты зарплаты началась доследственная проверка. Следователи вместе с представителями прокуратуры и государственной инспекции труда работают на предприятии, опрошены работники предприятия и его руководитель, устанавливаются все обстоятельства произошедшего.

Дегтяренко в феврале был нанят по договору подряда. Ему была начислена зарплата в размере 28 тыс. рублей, половину он получил авансами. В марте-апреле не работал. Свою акцию Дегтяренко решил провести, когда хозяин жилья начал выселять его с женой из комнаты за неуплату. Вскрыв вены, сварщик позвонил директору и сообщил о своей акции. На место инцидента вызвали скорую помощь, однако рабочий согласился допустить к себе медиков, лишь когда директор поехал за деньгами. Уже через несколько минут жертва угроз, опасавшаяся стать убийцей, хоть и не собственными руками, вернулась и отдала сварщику остаток долга.

Танатос и эрос по-читински

Тут можно вспомнить Зигмунда нашего Фрейда с его теорией о базовом конфликте двух инстинктивных стремлений — ктанатосу (смерти) и к эросу — любви, а значит — к жизни. Но вообще-то каждые 40 секунд кто-то на Земле кончает жизнь самоубийством. Дело-то заурядное, и дело не в этом. Со слов владельца и директора «Забайкалсервиса» В.М. Ардиля известно следующее.

Дегтяренко в феврале работал по договору ремонта квартиры по заказу администрации Атамановки. Муниципальный бюджет за работы — увы! — не рассчитался, сумма задолженности составляет якобы 303 тысяч рублей, производится судебное разбирательство, а суд у нас — ну, кто не знает — скорый и правый. Бюджет не рассчитался с «Забайкалсервисом», «Забайкалсервис» не выплатил получку Дегтяренко. Тот диким способом привлёк к себе внимание, думаю, и с подсознательным желанием замаскировать свою несостоятельность в поиске другого заработка. А показная жертвенность, в свою очередь, позволила ему избавиться от ответственности и опять же получить внимание (его, бедного, типа жалеют).

Муниципальный бюджет и «Забайкалсервис» остались при своих долгах, только Дегтяренко получил все полагающиеся выплаты. По-моему, это медвежья услуга: человек будет угрожать каждый раз, когда что-то в его жизни пойдёт не так. Это сработало однажды, не так ли? В то же время, по данным Государственной инспекции труда в Забайкальском крае, гражданин с жалобами не обращался, жалоб на ООО Забайкалсервис» вообще не поступало. При этом Дегтяренко простодушно признался, что его в соцсетях буквально завалили вакансиями. Поэтому явно не было оснований хвататься за собственную смерть как единственный доступный ему инструмент, особенно при наличии беременной жены.

Ну, получил ты свои пятнадцать тысяч, дальше-то чем их кормить?

Призрак Ильковского и нервный газосварщик

Мы уже пробовали разобраться, откуда нам напасть такая, почему на сегодняшний день стали приобретать угрожающие масштабы взаимные неплатежи и кредиторские задолженности краевого и местного бюджетов. Вкратце дело было так. По состоянию на 1 января 2016 года в сумме консолидированный бюджет Забайкальского края был должен разным предприятиям более полумиллиарда. Пик возникновения задолженностей пришёлся на начало 2014 года, когда правительство Ильковского тратило огромные деньги на подготовку фестиваля «Студенческая весна ШОС», а средства на оплату других поставщиков бюджету товаров и услуг перестали находиться.

Ситуация стремительно усугубилась безответственным бюджетным планированием: когда в декабре прошлого года формировался бюджет края 2016 года, полумиллиардная кредиторская задолженность не была учтена в расходах бюджета. В это трудно поверить, но вы, пожалуйста, поверьте, что в текущем бюджете пока нет источников, чтобы гасить баснословную дебиторку. Правительство Ильковского сначала сделало огромные долги, а потом ещё и не учло их в плане расходов бюджета.

К февралю пошёл вал арестов бюджетных счетов по инициативе ресурсоснабжающих и проектно-строительных организаций. Отсюда и возникли проблемы с выплатой заработных плат. Даже в том случае, если выделялись деньги и поступали на расчётный счёт района, происходил арест счёта, и деньги «вставали», не было возможности перевести их на иные цели.

И все это в совокупности привело к тому, что предприятия, оказывавшие казне услуги, также начали наращивать кредиторскую задолженность по своим собственным обязательствам, идёт цепная реакция: Ильковский сделал безнадёжные долги, Атамановка не платит «Забайкалсервису», «Забайкалсервис» не платит Дегтяренко, Дегтяренко бегает по городу с бритвенным лезвием, картинно полосуя себе запястье. Мы не можем просто закрыть глаза на проблему, но и не стоит действовать под давлением психопатов.

Это несправедливо, что Дегтяренко посредством телевидения навязывает чувство вины и делает зрителя заложником своих угроз. Главное — не поддаваться на шантаж. Это так же, как в борьбе с терроризмом: с террористом нельзя вести переговоры. Помнить надо об одной вещи: вольному — воля, каждый человек сам в ответе за свою жизнь.

Глаза боятся, руки делают

Ситуация сильно осложняется также тем, что Ильковский в своё время протащил бюджет, в котором доходная часть расписана на 12 месяцев, а расходная — только на 8. Дальше денег не хватает, это сейчас общеизвестный факт. Доход на 12 месяцев, а соответствующий расход только на 8 — идёт разрыв — расходы опережают доходы в полтора раза: в месяц надо расходовать сумму, которую можно получить в качестве дохода только за полтора.

В настоящее время после нескольких лет губернаторства Ильковского по очень неполным данным дополнительная потребность консолидированного бюджета Забайкальского края до конца текущего года составляет 15,5 миллиарда рублей. Подробности: в том числе на выплату заработной платы и начисления на неё — 8,2 миллиарда рублей и ещё на оплату коммунальных услуг — пол миллиона рублей. Сколько в этих цифрах потенциальных придурков с лезвием? Где взять эти деньги? Тупик? Ощущение безысходности? Ловушка отчаяния?

Во-первых, я думаю, нужно назвать проблемы своими именами, а имя проблемы — Константин Ильковский. Он должен понести полную ответственность за вред, который нанёс социально-экономическому развитию Забайкальского края. Призрак Ильковского должен быть изгнан из Забайкалья, для нас гибельны шантаж, демонстративное привлечение к себе внимания, истерия и неуравновешенность.

Во-вторых и в-главных, можно и нужно реализовать высокий ресурсный потенциал устойчивого развития Забайкалья, он никуда не делся. Существуют и должны быть реализованы крупные и наиболее важные инвестиционные проекты, что позволят в ближайшей перспективе создать тысячи новых высокооплачиваемых рабочих мест. Да, сейчас экономический рост сосредоточен в очень узких сегментах экономики и не даёт на остальные отрасли мультипликативного эффекта, не конвертируется в подъем благосостояния широких масс и их социальный оптимизм. А о тех территориях, где ГОКов нет, и говорить нечего.

Я уверена, что это и есть фундаментальная проблема нашей с вами современности — как? как?! и как?! скорректировать явно тупиковую модель, чтобы в среднесрочной перспективе догнать среднероссийские показатели по качеству жизни? И где те молодцы, которые смогут переломить негативные тенденции, и реализовать предпосылки и весь потенциал богатой земли в стабильное развитие? Чтобы молчаливое большинство земляков нашло, наконец, каждый свой кусочек благополучия. Нам всем потребуется много сил и терпения, надежды и стойкости, чтобы приблизиться к решению фундаментальной проблемы — поиску и реализации драйверов экономического роста.

Но другого пути всё равно нет.

Вечорка №18. 4 мая, Прасковья Волкова