«Я не крейзи, который не спит и питается с голубями». Первое интервью Натальи Макаровой

Когда-то она чуть не ушла в монастырь, а до этого была личным водителем и пресс-секретарём митрополита Димитрия. Потом в 2020 году возглавила Ресурсный центр некоммерческих организаций (НКО) Забайкальского края, а с 10 декабря 2021 года стала руководителем Фонда развития Забайкалья — организации с основательно подпорченной репутацией. И это не все приключения Натальи Макаровой в публичном пространстве края. Своё первое интервью она решила дать именно «Чита.Ру», поэтому мы символично встретились в обновлённой «Точке кипения» и поговорили о перезагрузке и хрупком равновесии; о сложных жизненных выборах и 18-часовом рабочем дне.

Бонус — ответ на два давних вопроса, которые мучили общественность (про несданные сведения о доходах и про то, платят ли Наталье Макаровой за два места работы две зарплаты).

Общая предыстория. В 2020 году «Чита.Ру» опубликовало два расследования о деятельности Фонда развития Забайкалья. Первое касалось финансирования из средств фонда предвыборной кампании губернатора Александра Осипова, а второе — ситуации с дизайн-кодом Читы, за который заплатили 25 миллионов рублей, но в итоге он пролежал без дела.

Прошлый руководитель Фонда развития Забайкальского края Евгений Степанов ушёл с поста в марте 2021 года, его отставку в администрации губернатора объяснили личным желанием. До этого в отношении Степанова проводилась проверка, а летом 2021-го в фонде прошли обыски, касающиеся договора, по которому фонд выступал в качестве плательщика.

Дело руководителя одного из подразделений Ресурсного центра развития НКО (который возглавляет Наталья Макарова) Ирины Радецкой в феврале 2022 года передали в суди по обвинению в покушении на мошенничество — по данным следствия, Радецкая путём обмана и злоупотребления доверием руководителя благотворительного фонда в марте-апреле 2021 года совершила действия, непосредственно направленные на хищение из фонда денежных средств в сумме 436 тысяч рублей.

— Мы удивились такой инициативе встретиться и поговорить, потому что раньше всё было очень официально, через запросы. И ответы были сухими и малоинформативными.

— Я считаю, что человек, который занимается такой деятельностью, как я, общением с общественными организациями, выстраиванием работы, стратегии, их развитием — он просто не может оставаться в тени. Должен рассказывать о том, что мы делаем, показывать, что делает, и уметь отвечать на разные вопросы. И быть готовым к ним. Быть готовым к своей публичной деятельности. Это была моя идея.

— Что вы считаете важным во взаимодействии СМИ и властей? Всё-таки раньше вы тоже работали в схожей информационной сфере, а теперь оказались в околоправительственной структуре.

Сложив полномочия руководителя пресс-службы забайкальской митрополии, в 2018 году Наталья Макарова стала директором сайта 75.ru, который под её управлением перестал существовать, а доменный адрес в 2019 году перешёл к официальному порталу краевого правительства. Внешне 75.ru выглядел как информационное агентство — с новостной повесткой, большими форматами и одно время даже круглосуточной публикацией новостей, но зарегистрирован в качестве СМИ не был.

— Я возглавляю государственное учреждение, которое выступает подведомственным учреждением администрации губернатора. Так или иначе, я чиновник, но должность не государственная. В то же время я руковожу крупнейшей некоммерческой организацией, что законом не запрещено. Да, действительно, я совмещаю несколько видов деятельности и, если возвращаться к вашему вопросу и оценивать то, как должен себя вести чиновник… Нужно выстраивать открытую модель взаимодействия чиновников и СМИ Забайкальского края. Чем больше мы будем друг с другом общаться, тем мы больше будем друг друга понимать.

— Чтобы мы видели друг в друге не две огромные машины, а в первую очередь людей?

— Это очень правильное замечание. Мы же все живём на одной территории. Я в Забайкальском крае родилась, в Хилокском районе, посёлок Могзон. Вы здесь тоже работаете, и если мы, вы, редакции средств массовой информации заинтересованы в развитии Забайкальского края, одним из таких шагов должна быть информационная открытость чиновников обязательно. Я в СМИ достаточно долго отработала, у меня хороший опыт, я с разными людьми общалась на разных уровнях, и всегда, думаю, СМИ хорошо реагируют на тех чиновников, которые открыты и готовы отвечать на вопросы.

В 2006 году Наталья Макарова недолгое время работала на ВГТРК, в сентябре этого же года ушла на телеканал «Звезда», где была шеф-редактором с 2006 по 2010 год.

— Из ваших нынешних нескольких видов деятельности какую считаете основной? И какая больше всего отнимает сил и ресурсов?

— Хороший вопрос очень. Я стараюсь свою работу выстроить. У меня очень жёсткий график — рабочий день начинается в 7.30 и заканчивается… вчера около часу ночи закончился. В таком графике я живу уже третий месяц. Сегодня (это было 10 февраля — прим. авт.) как раз два месяца, как я заняла должность и. о. директора фонда развития.

И та, и другая деятельность связана с поддержкой некоммерческих организаций, виды деятельности схожи. В ресурсном центре мы оказываем методическое сопровождение НКО, в Фонде развития Забайкальского края мы сейчас другие векторы выстраиваем, нацеленные на поддержку НКО, чтобы любая из них имела возможность получить поддержку из Фонда развития на равных открытых условиях.

Эта работа началась ещё с 2021 года, и сейчас, мне кажется, мы очень хороший задел совершили в фонде для того, чтобы любая НКО наконец-то увидела доступ к различного вида ресурсам.

— А какие это ресурсы?

— Я с момента своего назначения в ресурсный центр начала тесно сотрудничать с Фондом президентских грантов — это крупнейший грантодатель. И это крупнейшая проектная школа для НКО. Они задают треки для развития НКО-сектора в стране. У нас до 2020 года таких векторов не было выстроено, и мы старались со своей командой сделать так, чтобы Фонд президентских грантов увидел Забайкалье не в виде точечных проектов, а в системе. Для этого их нужно было завести на территорию региона. В 2021 году мы начали пробовать новую модель, и в 2022-м мы её совместно с Фондом президентских грантов заводим.

— Что это за новая модель?

— Мы запускаем открытый грантовый конкурс, конкурс грантов губернатора, для социально-ориентированных НКО. Максимальный размер гранта — 10 миллионов рублей, а общий грантовый фонд в 2022 году составит 60 миллионов рублей.

— Как планируется проводить грантовый конкурс?

— У нас будет электронная платформа, куда НКО будут подавать заявки в соответствии со своим направлением деятельности. В заявках пропишут цели, задачи, ожидаемый социальный эффект. И бюджет, который им потребуется на реализацию своего социального проекта, это может быть любая сумма до 10 миллионов рублей. В прошлом году подобное проводилось, но мы только начинали, сумма была около 45 миллионов рублей.

— Кто в 2021 году получил гранты?

— Гранты получили 27 НКО, самый крупный был порядка 6 миллионов рублей, получила его автономная НКО «Забота», которая помогает старикам. Они учат воспитанников детских домов культуре общения с пожилыми людьми, которые находятся у них на попечении. Крупным грантополучателем была Федерация бокса Забайкальского края, сейчас проходит турнир на призы чемпиона мира. Самый маленький грант около 200 тысяч получила НКО из Карымского района — школа РЖД, частное образовательное учреждение, у них был проект «Спортивный старт».

— А всё-таки, что такое проектная культура, которую вы упомянули и которой вас учит Фонд президентских грантов?

— Здесь надо возвращаться к истокам. Кто такие НКО? Я их называю героями нашего времени. Это те люди, которые не имеют значимых ресурсов, но когда случаются какие-то чрезвычайные ситуации в Забайкалье, они всегда первые приходят на помощь. Первые, кто больше всех трубит, готовы в любой момент ринуться, рискнуть — это НКО. Как они привлекают средства для своего существования? Основная их деятельность — за счёт грантовых денег.

Для того чтобы победить в грантовом конкурсе, нужно написать очень хороший социальный проект. Проектная культура заключается в этом. Чтобы организация умела написать проект, защитить его, показать себя перед людьми, которые Забайкальского края не знают. Написать проект, выложить его в личный кабинет на электронной платформе. Это такая витрина.

Одна из моих задач, ключевая, — научить организации этой проектной деятельности. Потому что, написав проект, защитившись и получив грант, НКО получает толчок в своём развитии. Даже просто когда они написали проект, я вижу, как у людей меняются глаза. Работа кропотливая.

Для примера — у нас есть Федерация воркаута, Николай Гончаренко, он буквально с первого захода получил свой первый президентский грант. Мы вместе работали, учили, что он хотел сделать. Он хотел изменить жизнь подростков в Забайкальском крае — своим примером и примером своей команды. Или Рустам Байраков (Основатель и тренер клуба тайского бокса «Байрус» в Чите.). Такие люди двигают социальные инновации в Забайкальском крае, а мы им помогаем.

Или команда парка «Тужи» — мы с ними целый месяц писали проект в Фонд президентских инициатив, каждый день были мозговые штурмы. Каждый день сидели и думали, что этот проект даст на территории. Это было не очень просто, но они услышали нас, мы друг друга услышали. Команда получила грант, 7 миллионов рублей, сейчас мы готовимся к открытию тех локаций, которые профинансировал президентский фонд.

Есть одна НКО, где всего один учредитель, и он сам по себе. Все со своей психологией. Они все разные, очень живые. Например, команда получила грант. Ура, Наталья Владимировна — крутая женщина! (смеётся) Нет, на этом всё не заканчивается. Мы думаем, как проект пролонгировать, масштабировать. Не всегда получается, что мы помогли написать крутой проект, и он получил финансирование. Иногда полбалла не хватает. Потом сидим и думаем, в чём дело. В прошлый раз Рустам Байраков получил грант, в следующий раз не получилось.

— А не расплылись ли границы между двумя организациями, в которых вы задействованы? Почему не объединить их в одну структуру?

— Я не ожидала, что меня пригласят руководить фондом, для меня это было новостью. И это не два фонда, ресурсный центр — государственное казённое учреждение. Методическое сопровождение НКО — не единственное, чем он занимается. Есть ещё аппарат Общественной палаты, который поддерживает деятельность Общественной палаты, по закону это должно быть государственное учреждение. Здесь другая деятельность и другая юридическая форма.

Фонд развития Забайкальского края — это НКО, у неё тоже спектр видов деятельности огромный. Поскольку я здесь работаю только два месяца, мы какие-то реперные точки (В геодезии — исходная точка, отметка.) только выстраиваем, может, когда-то придём к объединению, я пока не готова об этом говорить. Но формы разные, нужно учитывать, что есть методическая поддержка, а есть реализация проектов. За деньги, полученные по гранту, нужно отчитываться, фонд должен проверять правильность целевого расходования средств. Это очень большая работа, и учить отчётности НКО — тоже важная работа. Всему учит ресурсный центр.

Плюс сейчас большой запрос на регистрацию НКО, этим тоже занимается ресурсный центр. У нас план консультаций расписан до конца марта. Результатов много, скрывать нам нечего. Выстроили взаимодействие с Министерством юстиции, чтобы при регистрации НКО у людей не было затянутости с оформлением документов.

— А Фонд развития подчиняется правительству?

— По уставу руководит фондом правление Фонда развития Забайкальского края. В него входит председатель правления — это заместитель руководителя администрации губернатора Олег Викторович Рычков. У нас есть зампредседателя — Александр Владимирович Благодатских. И у нас есть представители органов власти — это Дмитрий Семёнов, первый замминистра финансов, это представитель департамента имущества и заместители министра строительства — Сергей Кривощёков и Юлия Косач. Пока руководят чиновники.

— Мы запрашивали у правительства, как вы получаете зарплату за совмещение должностей, и не получили чёткого ответа.

— Вы можете спросить это у меня.

— Мы спрашивали в декабре 2021 года, вы не смогли ответить. Нас удивило, что в правительстве, судя по ответу пресс-службы, не знают, как оплачивается работа руководителя подведомственной ему организации — Фонда развития Забайкалья.

— Я тогда второй день как вышла и просто не знала, как это всё будет. Потом мы с юристами решили этот вопрос, я думаю, скрывать мне нечего. Я на полную ставку принята в качестве руководителя государственного учреждения и получаю зарплату в соответствии со штатным расписанием, которое утверждено моим работодателем. Это что касается ресурсного центра. В фонд развития я устроена на полставки, поэтому я получаю зарплату как человек, который работает на полставки.

— Такой длинный рабочий день, как вам кажется, окупается?

— Для меня важен результат. Я смотрю за тем, как у нас проекты реализуются. Я хочу выстроить систему, хотела бы, чтобы НКО участвовали в полноценной жизни Забайкальского края, чтобы они не ходили с протянутой рукой. Чтобы все проекты имели значимость, развивали территорию, чтобы люди отсюда не уезжали. Вот это для меня основной результат. Когда я вижу, как что-то работает — это круто. Если что-то не работает, я начинаю работу над собой, а потом улучшать жизнь вокруг.

У меня сейчас физически даже нет времени оценивать, как я трачу свои деньги. Потому что нет даже возможности какие-то глобальные суммы тратить. Всегда есть какие-то вызовы, которые сам себе ставишь как руководитель.

— Не боитесь выгореть?

— Это всегда бывает, это тонкий внутренний момент. Но работа с людьми вдохновляет. Конфликты всегда бывают, но я стараюсь с людьми разговаривать. Есть вопрос — я стараюсь его обсудить. Замечания, критику я принимаю с большой радостью. Критику очень хорошо воспринимаю.

— Вы упомянули Благодатских. Есть какие-то пересечения в деятельности Фонда развития Забайкалья и его фонда «Благодарность»?

— С того момента, как меня назначили, пока ничего не было. Я в его работу не погружаюсь, каждая НКО свой вектор работы определяет сама, я в него не вмешиваюсь.

— И раз мы затронули доходы. Была такая история…

— Была. Я готова прокомментировать.

— Что там произошло?

— Я не подала вовремя сведения о доходах. Администрация губернатора проводила проверку, я давала объяснения по этому поводу. Там были личные обстоятельства, я не хочу их сейчас затрагивать. Я готова была к санкциям вплоть до увольнения, если бы мой работодатель посчитал это нужным. И ко мне применено дисциплинарное взыскание в виде выговора. Закон этого не запрещает. Было такое, да. Я на госслужбе с 2019 года, подавала сведения в соответствии с законодательством. Обстоятельства сложились не самым лучшим образом, я была готова к любым санкциям. Пока больше вопросов ко мне не было.

— А как отдыхаете?

— У меня есть выходные, я стараюсь минимизировать общение, заниматься спортом, гулять, общаться с близкими людьми, в субботу и воскресенье выключаться. Рабочий день максимально загружаю с понедельника по пятницу, чтобы в выходные иметь возможность рефлексировать, анализировать, планировать и находиться в тишине.

— Отдохнуть от людей?

— Я не сказала бы, что устаю от людей. От внутренних своих каких-то вызовов, скорее.

— Если говорить об итогах прошлого года — все личные цели смогли выполнить или где-то не дотянули?

— Личные цели — это хороший вопрос. Мне хотелось в прошлом году начать получать второе высшее образование, я спланировала это на сентябрь, но не смогла. Вторая личная цель была — научиться играть в большой теннис, но я не смогла её добиться, потому что занималась текущей работой. Ресурсный центр существует ещё только два года, и это период становления, выстраивания стратегии, системы. И плюс добавился фонд развития, который тоже надо перестраивать. Мне кажется, личное время сейчас должно быть минимизировано для общественно-полезных целей. Мне бы хотелось выстроить работу команды.

— Получается команду выстроить? Можете опереться на людей?

— Да. У меня сейчас порядка 15 человек в ресурсном центре, и в фонде развития работают девять человек. Мы оптимизировались. Это разные люди, не пересекаются.

— Всё успеваете? Нет такого, что одна из сфер страдает в пользу второй?

— Почему что-то страдает у человека? Потому что он неправильно, неэффективно планирует свою работу. И ключевая точка — это планирование. Не умеешь планировать — не нужно идти в руководители. У меня разные случаи были, я руководила разными командами. И делегирование полномочий, доверие сотрудникам. Пока это всё очень хрупко. Я не могу сказать, что всё на 100–150 процентов получается, что я какой-то крейзи, который не ест, не спит, питается с голубями где-то. Я тоже совершаю ошибки, я тоже человек, эмоциональные бывают всплески (смеётся).

— Насчёт портала 75.ru — как завершилась его история?

— Я вложилась эмоционально достаточно плотно, мне кажется, мы выстрелили, команда была сильная. Когда становишься руководителем, нужно всю ответственность брать на себя. И я для себя решила, что мои управленческие ошибки были. Чем всё закончилось — я покинула должность директора портала, не завершив регистрацию СМИ. Дальше команда пыталась сама себя перезагрузить, но не вышло. Дальше я не погружалась и в смене собственника участия не принимала. Но я благодарна тому времени, потому что оно помогло мне проанализировать собственные ошибки.

Фотоархив весь сохранён, но текстовые материалы, к сожалению, утрачены.

— Уезжать не собираетесь снова?

— Я уехала ещё будучи школьницей, потом жила в Москве, вся моя семья переехала в Иркутск. Потом так сложились обстоятельства, что я вернулась. Сейчас я собираюсь оставаться в Забайкалье.

— У вас были записи в соцсетях, что в Забайкалье нечего ловить…

— Не припомню. Но может быть, надо посмотреть.

— Нам часто говорят, что мы много пишем негатива. Вы тоже считаете, что про плохое не нужно писать?

— Должен быть баланс. В Забайкалье много хорошего, но если умалчивать проблематику, это не значит, что она исчезнет.

— Изменились сейчас люди?

— От многих я слышу в Чите, что хочется здесь остаться и что-то изменить. В районах более упаднические настроения, мне там ещё хочется хорошо поработать с людьми, инициативными группами. На районы надо больше внимания обращать.

— Есть слухи, что для некоторых НКО в фонде более выгодные условия.

— Нет, у всех равные условия.

— И не было ли денежных вливаний от них, чтобы им получить побольше грант?

— Ко мне никто не обращался. Взятки я не брала ни от кого, и мне их никто не предлагал. Мы модель грантового конкурса строим по модели Фонда президентских грантов. Если в прошлом году был только экспертный совет, который выставлял оценки проекту, то в этом году и положение о конкурсе уже опубликовано, у нас будет двухступенчатая система оценки проектов. Сначала независимый эксперт будет оценивать проект, а потом результаты своей оценки передавать в координационный совет.

Другое дело, что бывают проигравшие, есть победители, к этому с уважением надо относиться. И есть очень крупные организации, которые имеют опыт в проектной деятельности, а есть те, кто только нащупывает свои шаги. Решение я не принимаю, я ни на кого никогда не давила, это все эксперты могут подтвердить. Никого не заставляла оценить так, как я хочу, тот или иной проект. И никогда не брала за это денег.

— А с Ириной Радецкой поддерживаете взаимодействие?

— Нет, все отношения разорваны. Ни я, ни кто-то из сотрудников с ней не общается.

— Это был тяжёлый опыт?

— Да, очень травматичный опыт был.

— И у Фонда развития Забайкалья сложная репутация. Раньше побеждали постоянно одни и те же организации, получали гранты год за годом.

— Сейчас я с этим не согласна. Может быть, в какой-то момент развития НКО было так, сейчас фонд сильно изменился, на подготовку проектов другой взгляд. Мы аналитику проводили, до 2020 года было четыре стандартных грантополучателя, которые больше всех деньги забирали из Фонда президентских грантов. Возможно, с тех времён осталось недоверие у людей и ассоциации с фондом развития. Сейчас мы качественно это перестраиваем. Любая НКО имеет доступ к этим деньгам, всё зависит от того, как ты себя презентуешь. Наша цель — открытая, прозрачная оценка проектов.

— Эти четыре организации — кто они?

— Читинская епархия у нас была и остаётся одним из самых крупных грантополучателей. Это забайкальское отделение Русского географического общества. Это Республика юных забайкальцев, организация с авторитетом, ей 20 лет уже. И Ассоциация любительского футбола, ребята — молодцы. У них успешный опыт проектной деятельности, они сами могут учить, и мы их привлекаем.

Меня лично контролирует Фонд президентских грантов. Для меня имидж региона очень важен. Личные интересы или интересы какой-то НКО — не приоритет, в отличие от сотрудничества с флагманом некоммерческого сектора региона. Приоритет — развитие всех НКО. Поэтому я не являюсь ни членом экспертного совета, ни координационного совета. У меня даже дверь всегда открыта, когда я консультацию провожу. Более того, я стараюсь так, чтобы это проходило при свидетелях. Чтобы исключить вероятный конфликт интересов.

Кроме того, нужно защищать экспертов, чтобы не было конфликта интересов, не было давления со стороны НКО. Поэтому в положении о конкурсе права экспертов в том числе защищены. Мы ведь публичим список экспертов. Может такая ситуация возникнуть, что региональный оператор опубликовал список экспертов, и кто-то из заявителей звонит и просит поддержать его проект.

— Как защитить эксперта?

— Он должен подписать соглашение, что если обнаружится конфликт интересов или будет зафиксировано давление, то он обязан сообщить это организатору и отказаться от оценки того или иного проекта. Многие региональные операторы, которые проводят конкурсы, не раскрывают имена экспертов, чтобы защитить их интересы. В прошлом году мы публичили список, а в 2022 году даже хотим провести открытый отбор. Главное требование, чтобы эксперт имел опыт в социальном проектировании, деятельности в НКО.

— Будете проверять, чтобы эксперт через какие-нибудь три рукопожатия не был связан с участниками конкурса?

— Да, это тоже серьёзный момент, тоже всё проверяется. На самом деле этот вопрос очень серьёзный. Некоммерческая сфера очень хрупкая, очень серьёзная. Деньги, которые получает НКО — это не кредит, но это целевые деньги. Мы планируем сделать электронный документооборот. Договор, счёт, акт выполненных работ, ссылки в СМИ, отчёт о достигнутых результатах.

— С прошлыми работодателями поддерживаете связь? С епархией, например?

— Да, мы общаемся с митрополитом. Я его знаю с детства, уже больше 20 лет мы знакомы. Конечно, он знаком с моими родителями, они православные верующие люди. Мы продолжаем общаться. В работу епархии я не погружена.

— А когда работали в епархии, что это было больше — вопрос веры, служения обществу или амбиций?

— И то, и то. Я не скрываю того, что я православный человек, хожу в храм, при этом не считаю себя святой идеальной женщиной. Если бы мы все были святыми, мы бы здесь не жили, не ставили бы себе задач работать над собой. Момент моего прихода в епархию диктовался некими личными обстоятельствами жизненными. И когда отец Димитрий предложил мне заниматься сопровождением в медиа епархиальных, я посчитала, что смогу пригодиться на этой должности, и согласилась. Жизнь была тогда очень интересная. Но она и сейчас интересная, просто в другом ключе.

— Есть ли у вас ощущение, что с губернатором Александром Осиповым вас объединяет тема религии?

— Мы с ним эту тему не поднимали.

— Может, благоволит к вам как-то?

— У нас рабочие отношения. Он мне ставит задачи, я их выполняю. Если у меня начинаются сложности, он с меня требует. Обычные рабочие отношения. Я ему благодарна за эту требовательность.

— А ведь было, что вы чуть ли не собирались уходить в монастырь?

— У меня были разные мысли на эту тему. Я предполагала, что я и в миру останусь, и, возможно… как обстоятельства сложатся. Это был, наверное, 2014–2015 год, у меня были разные мысли. И все об этом знали. Я находилась на этапе принятия решения. Я приняла решение остаться здесь, в светской жизни. Это моя жизнь и моё право. Но бежать в монастырь от сложностей — это вообще не про меня.