Яркая вспышка командира ППС

Командир батальона ППС Валерий Старостин сразу видит потенциального преступника, и, говорит, из-за работы стал подозрительным. Не понимает, почему полицейских привыкли оценивать через статистику. Знает, что деньги ничего не стоят - на Кавказе в чеченские кампании ими разжигали костерки, чтобы согреться.

Люди редко начинают рассказ о себе не с себя. Но командир батальона ППС Валерий Старостин сложил руки, словно школьник за партой, и сначала заговорил о своём деде Александре.

«Мой дед, Александр Васильевич, родился в Белоруссии. В 1936 году он по комсомольской путёвке поехал на Дальний Восток, до этого работал на шахтах Донбасса. В 1938 году попал в Забайкалье, и почти сразу его призвали. Он участвовал в боевых действиях на озере Хасан, был командиром пулемётного расчёта. За мужество и отвагу именными часами его отметил Василий Блюхер. В 1941 году в составе стрелковой дивизии дед ушёл на фронт, воевал под Москвой и Сталинградом, четыре раза был ранен. Последнее ранение оказалось самым тяжёлым, ему дали инвалидность, и до 1945 года он готовил и обучал молодых бойцов. Он вырастил шестерых детей, - с улыбкой рассказывает подполковник, и добавляет, - А я его внук».

Внук родился в Карымском районе. Родители переехали в Читу, когда он был маленьким.

«Я воспитывался в простой семье. Нас трое у родителей, мы росли в скромных условиях, жили в однокомнатной квартире. После окончания школы я отслужил в армии. Время было нелёгкое, с работой - проблемы», - вспоминает Старостин.

Каждое его слово будто для протокола: «В вечернее время с группой товарищей, не скажу, что случайно...». Говорит сдержанно, а глаза блестят - прошлое бликует.

Он тогда уже вернулся в Читу после демобилизации и в один из шумных вечеров с друзьями попался на глаза патрульному наряду. На дворе - 90-е годы, работы нет, и вдруг после профилактической беседы Старостину и его товарищам предлагают: «А давайте к нам в ОВД». Валерий с другом «вызвались». 22 года назад.

«Так началась моя милицейская жизнь», - смеётся Старостин. За два десятка лет из рядового сотрудника вырос до командира батальона.

Руководит батальоном ППС он 5 лет, и позже, когда мы будем идти к патрульной машине под скатывающимся к горизонту солнцу, Старостин обмолвится, что редко, но жалеет о повышении: «Стало много организационной работы, меньше именно полицейской. Я совесть успокаиваю, когда принимаю правильное решение, и кто-то раскрывает преступление или спасает человека. У каждого своя роль».

Один из самых сложных периодов в работе пришёлся на 90-е. Тогда в Чите и крае уличная преступность зашкаливала, а обеспечения у милиционеров толком не было - рассчитывать приходилось на себя и напарника. Крепких раций, таких, как сегодня, не имели. У тех, что были на руках, аккумуляторы не выдерживали мороза.

«Часто приходилось применять физическую силу, табельное оружие, специальные средства. Возникали нестандартные ситуации. Было сложно в плане технического оснащения», - описывает Старостин первые годы службы.

После просьбы вспомнить первый случай, который впечатлил, он, не думая, сразу начинает рассказывать историю коллеги, который в канун Нового года, задержал мужчину, участвовавшего в ограблениях и избиениях женщин.

«С каждым разом преступники действовали более дерзко. Во время патрулирования 6-го микрорайона ночью милиционер услышал женский крик. Ребята бросились на помощь, одного из преступников догнали у администрации Черновского района. Один милиционер остался на месте, второй продолжил преследовать. Сотрудник остался с озверевшим грабителем один на один, сбил с ног и удерживал до приезда патрульной машины. Он схватился за невысокое металлическое ограждение и вжал преступника телом в снег. Когда его привезли в отдел полиции, он только там понял, что держался голыми руками за прутья ограды и получил ожог», - фоном к рассказу командира из чьей-то рации в коридоре раздался шуршащий звук - ничего не разобрать.

Старостин говорит, что каждый период был по-своему сложным и знаковым. Он вспоминает своего коллегу Александра Липова, которого в 1997 году при задержании убили — ножевое ранение. Были и другие трагические случаи.

Всё, что происходило за стенами отделения милиции, тогда не вселяло в молодого парня уверенности — зарплату не платили месяцами, с семьёй он жил по съёмным квартирам. Начались нулевые - «лихие» никак не отступали. А были ещё командировки на Кавказ.

После развода патрулей Старостин приводит нас в музейную комнату - здесь собраны трофеи от чеченских кампаний, фотографии и личные вещи бойцов. На нескольких фотографиях находим его - улыбается, обняв друзей.

Вспоминая командировки, он отводит глаза или пристально всматривается в фотографии.

«В одной из командировок отряд оставил укрытие, и, взяв вёдра и лопаты, начал тушить мечеть, которая загорелась от короткого замыкания. Рисковали стать лёгкой мишенью. Все жители поселения после долго благодарили за помощь, и до переброски в другой район у нас не было ни одной стычки с бандитами. Даже когда нас передислоцировали на другой участок, более сложный, к нам часто приезжали старейшины и жители села. Они интересовались нашей судьбой», - произносит Старостин, крутя и перебирая пальцами блестящее колечко от ключа.

Он думал тогда и сейчас, что жители помогали им долгое время - прибывший после отряд понёс большие потери, а тот, что тушил мечеть, вернулся из командировки только с ранеными - все остались живы. Что он имел в виду, не уточнил - то ли, что они молились, то ли как-то прикрывали бойцов...

«На Кавказе, как нигде, ощущалось, что любая операция и жизнь зависят не только от тебя, но от всех - до командира. В январе 2000 года шли масштабные боевые действия. Нас перебросили в один из самых сложных участков - ни о какой линии фронта там не было речи. Кто слева, кто справа от нас, мы не знали. В первый же день чуть не погибли из-за несогласованности действий. Когда заняли позиции, на которых за сутки до этого были боевики, на нас вышли два МИ-24. Зашли они от солнца, пилот замедлил ход и прошёл над нами на малой высоте, после чего в паре с замыкающим вышел на второй круг. Мы сразу поняли, что нас могут накрыть свои же», - на лице Старостина не дрогнуло ничего, только взгляд застыл, и пальцы сильнее зажали ключ.

Прямой связи у отряда с военными не было, нерастерявшийся командир дал указание запустить сигнальные ракеты.

«Вертушки качнули крылом и сменили курс. Через 1,5 километра они нанесли удар по другой цели. Позже выяснилось, что они уничтожили большую группу боевиков и дали нам возможность окопаться», - закончил командир.

Он отвлёкся ненадолго, чтобы показать письма, документы и фотографии. Свет отражается на стёклах, за которыми лежат трофеи, мелкими кружками. Один из них попадает на фотографию - будто белое солнце засветилось над кавказской долиной.

В общей сложности Старостин провёл в Чечне около 2 лет, приезжая на три-четыре месяца. В 2001 году он чуть не подорвался в Грозном. Боевики узнали позывные и маршруты военных и заминировали путь. Двигаясь по пустому проспекту, военные поняли, что встретят «сюрприз» в виде заложенной под люк или в мусорную свалку бомбы. Трагедии не случилось благодаря водителю, вдруг свернувшему по дороге вправо - раздавшийся взрыв и автоматная очередь не оставили бы никого из отряда. Пока не улеглась пыль, военные уехали. Контуженные, но живые бойцы возвращались из госпиталя на следующий день, и только тогда поняли, какой силы был взрыв.

«Во время командировок понял, что человек может выжить в любых условиях. До того, как отстраивали землянки и блиндажи, мы спали в окопах на голой земле, или на бетонному полу разбитых зданий, которые постепенно обустраивали. Зимой отогревались кипятком, делали зарядку. Если были на позиции, после выстрела прижимались к оружию, горячий металл - как печка», - говорит Старостин.

Тогда же он понял, что материальные ценности перестают играть в определённых условиях какую-то роль - в окружении бойцы разжигали костры и деньгами, и всем, что могло гореть.

Старостин решил взять нас в патруль. Перед заступлением сотрудники проходят развод и инструктаж. Командиры проверяют их готовность в службе, экипировку, ставят задачи с учётом маршрута патрулирования, смотрят табельное оружие, документы, бланки протоколов, ещё на физическую подготовку.

«Сотрудники работают по всему городу, расстановка делается с учётом оперативной обстановки. Патрулируют в местах массового скопления людей, у клубов, ресторанов. Но это не значит, что другие места остаются незакрытыми», - объясняет командир.

Среди полицейских есть люди в гражданской форме - это стажёры.

«Штат у нас скомплектован на 80% за счёт жителей районов края. Они едут за зарплатой, не секрет, что у нас достаточно высокие зарплаты в сравнении с сёлами», - наблюдает за полицейскими Старостин.

Немного погодя он продолжает: «Чтобы стать полицейским, нужно не только пройти стажировку и обучение, но и научиться обращать внимание на все незначительные детали. Например, у нас как-то сотрудники патрулировали участок у федеральной трассы. Один из них заметил мелькнувшую возле кромки леса яркую вспышку, на значительном удалении от трассы. Машина свернула на просёлочную дорогу, и сотрудники увидели двигающийся в обход поста автомобиль. Преследовали его некоторое время, потом применили оружие, задержали. Так пресекли деятельность группы, которая квалифицировалась на разбойных нападениях на водителей. Преступники перегоняли угнанную машину в другой регион, а вспышкой света оказалось отражение заходящего за горизонт солнца от лобового стекла».

Таких случаев, по словам Старостина, много - когда мелкие детали помогали предотвратить преступления.

«Преступников видно сразу, - отвечает он на мой вопрос, - есть признаки, предметы, их одежда. Легко определить наркомана, вора-карманника. Я рассказывать не буду, - улыбается командир. - Кто-то их них вдруг прочитает и начнёт вести себя иначе. Но и нас преступники легко определяют».

После развода мы поехали на патрульной машине по Центральному району.

«Меньше стало совершаться тяжких преступлений, в том числе из-за ограничения торговли алкоголем, ужесточения законов. Самый сложный район в Чите - Центральный. Здесь много питейных заведений, клубов. В центре мы выставляем смешанные отряды с сотрудниками ДПС, идёт упор на профилактику правонарушений», - говорит Старостин, севший на переднее сиденье. Он то прикасается к рации, то смотрит в зеркала - кажется, с удовольствием поехал в патруль.

Мы почти сразу же находим на обочине мужчину, который вызвал у полицейских подозрение. Он казался обычным пьянчугой, а на деле - две судимости за кражи. Его опросили, досмотрели, записали данные.

«Вероятность того, что сегодня он что-то совершит, маленькая - его заметили. Это и есть профилактика. Такие проверки дают результаты - много людей находятся в розыске за совершение преступлений, много без вести пропавших, кого-то разыскивают судебные приставы. На нас смотрят через призму статистики. Но за каждым действием, правильным словом и взглядом сотрудника следует цепь событий, которая оказывает влияние на судьбы многих людей», - объясняет командир.

Когда мы приехали на вокзал, полицейские раздали людям листовки с предостережениями. По словам Старостина, участились автомобильные кражи, он предупреждает людей, чтобы не оставляли вещи в машине.

«Есть фактор безработицы, и многие отчаиваются, идут на преступления», - задумчиво говорит он, когда мы вернулись в машину. Тут же он в ответ на мой вопрос рассказывает, как сотрудники полиции с такой напряжённой работой справляются.

«Они всё-таки не кисейные барышни, - шутит начальник, - подготовленные сотрудники. Кто-то верующий, им это помогает, кто на рыбалку ездит, все по-разному. Это, конечно, необходимо».

Мы проезжаем неблагополучный район, спустились к улице Серова, где прямо за новостройками бараки и гаражи. Сразу ляпнула вопрос про АУЕ.

«Не особо остро стоит проблема. Наши сотрудники ездят в школы и детские дома. Этим поражены, в основном, школы, где больший процент детей из неблагополучных семей», - отвечает командир.

Подъезжаем к гаражу - здесь живут мужчина и женщина, собака и кот. Полицейские этот гараж знают и решили проверить, не пришли ли к паре друзья. Тут же подходят две женщины - всё про всех знают, говорят. По их словам, в гараже пока всё спокойно, дебошей не устраивали. Зато подростки рядышком совсем курят спайсы - студенты железнодорожного училища, - считают жительницы.

Они рассказывают полицейским обо всём - разбитой дороге, надоевших высотках, которые перекрыли прямую дорогу - теперь до магазина только в обход, не забывают про управляющие компании.

Мы их слушаем, после чего полицейские снова сводят тему к гаражу и подросткам, дают номер телефона и просят звонить, если будет что-то подозрительное.

Кстати, о подозрительности сотрудников, и своей в том числе, Старостин говорит так: «Честно скажу, есть. Полицейский не должен доверять, это доказано смертями и ранениями коллег».

«Каждому со временем приходит понимание, что люди - это источник информации. Каждый человек. Умение слушать и правильно говорить с людьми важно. Именно поэтому мне жалко, когда опытные сотрудники уходят, например, по состоянию здоровья», - наблюдает за беседой полицейских и женщин командир.

Он не очень доволен итогами аттестации, после которой ушли много профессионалов: «Хоть и говорят, что незаменимых нет, и, может, это так, но замена подрастает не год и не два, а для нас важен каждый день».

Во время патрулирования мы осмотрим ещё два места - заколоченный подвал, где раньше жили семеро бомжей и уютный уголок на Сувенирах, там под разыгравшимся апрельским солнцем пригрелся пьяный бомж. С ним работает другой патруль, в котором есть и стажёр - его учат оформлять документы, опрашивать.

Мы, уставшие от дороги и долгого разговора, пойдём с фотографом Сашей домой, у полицейских впереди целая ночь работы. Самое тяжёлое время - с 12.00 ночи до 5.00.

Напоследок Старостин отмечает, что оперативная обстановка улучшилась: «Стало меньше тяжких преступлений, но воровство пока не изжито. Часто преступления совершаются в отношении пенсионеров и детей», - рассказывает полицейский и обещает работать, «принимать все меры к задержанию и привлечению к ответственности».

Он ещё говорит о том, что не надо грустить и думать, что единственный выход - это пойти воровать и так зарабатывать. В пример приводит людей, чьи дети больны раком - «они в более сложных условиях, но справляются». Он считает, что преступникам, и потенциальным тоже, надо показывать такие семьи, чтобы учились силе духа, а не шли бить стёкла автомобилей.

Профессия оставляет след, словно скульптор, вырезая ножичком год за годом привычки, манеры, взгляды, слова. Старостин - уже вытесанный. Работа сделала его подозрительным, напряжённым и быстрым, но не украла улыбку, не забрала ничего хорошего - всё решила оставить.

«Он внимательный человек. К нему можно обратиться с любым вопросом. Добрый», - говорит Сергей Саныч, пока его командир идёт до машины во время одной из остановок по маршруту.

«Заметила», - думаю про себя. Не могла не заметить.