«Нам проще уволиться, чем сесть». Получили запись скандала Сапожникова и Поповой — он требовал принять недоделанное

Почти никому не известный Парк угольщиков в поселке Восточном Черновского района стал причиной одного из самых громких судебных процессов в Забайкалье последних лет. Главу комитета городского хозяйства Марину Попову и еще четырех фигурантов приговорили к реальным срокам. Однако, как утверждают сами осужденные и многие публичные люди, главный виновник — экс-сити-менеджер Александр Сапожников — вышел сухим из воды.

Сейчас Попова и еще трое участников дела ждут рассмотрения апелляции. Именно от нее зависит, отправятся ли они в колонию.

В суде Попова постоянно указывала, что приняла незаконченный парк по приказу Сапожникова. Тот, в свою очередь, уверял, что лишь говорил действовать «в рамках закона» и никого не подталкивал к нарушению. Ни следствие, ни суд в вину Сапожникова не поверили, хотя адвокаты настаивали, что действия Сапожникова были подстрекательством — он даже сначала проходил подозреваемым по делу, но затем внезапно оказался свидетелем и был вычеркнут из него.

У нас появилось нечто, что может пролить свет на вопрос, мог ли Сапожников давить. В распоряжении редакции «Чита.Ру» оказалась аудиозапись одного из совещаний в администрации города в 2022 году — когда муниципалитетам впервые выделили деньги на дальневосточную программу «1000 дворов». Это уже после приемки Парка угольщиков и незадолго до ухода Сапожникова на СВО.

На этом совещании — ситуация, практически идентичная истории с Парком угольщиков: речь тоже идет о приемке некачественных работ и тоже в рамках отдельного проекта, с совершенно теми же действующими лицами — Александром Сапожниковым и Мариной Поповой, и даже тем же подрядчиком, что и в истории с парком — Августином Бадасяном (ныне уже сидящим).

На этой записи отчетливо слышно, как Сапожников заставляет подчиненную ему Попову принимать работы — угрозами, криками, указаниями буквально нарушить закон, отчитывает за различные затягивающие процесс проверки качества перед тем, как поставить подпись. Активно в этом его поддерживает замруководителя администрации Андрей Гренишин, указывающий, что есть кое-что (а точнее, кое-кто) страшнее уголовной статьи.

Скандал, зафиксированный на записи, во многом повторяет показания Поповой и других свидетелей в суде по Парку угольщиков о давлении Сапожникова при приемке парка и, хоть и относится к другим объектам, является показательным примером стиля управления бывшего сити-менеджера.

Ниже — подробности об этом скандальном совещании.

Совещание касалось программы «1000 дворов». Присутствовали Александр Сапожников (тогдашний сити-менеджер), Андрей Гренишин (заместитель руководителя администрации), Марина Попова и ее зам Марьяна Грибанова, представители подрядчиков, в том числе ООО «Интеко-1» Августин Бадасян, главы районных администраций — Алексей Пономарёв (Железнодорожный район) и Игорь Калмыков (Центральный район).

Запись начинается с небольшого спора между Бадасяном и Поповой. Подрядчик выражает недовольство из-за непринятых работ во дворах, Попова заявляет, что очередное продление контракта с ним по 44-ФЗ («О контрактной системе в сфере закупок») невозможно.

Тут в разговор вмешивается Сапожников. Между ним и Поповой с Грибановой разгорается сильный конфликт прямо с криками: Сапожников в жесткой форме требует к конкретному сроку (10-е число) принять и оплатить работы по ремонту дворов, независимо от проблем с подрядчиком. В своей речи он давит на подчиненных и обвиняет их в том, что они «подвели всю администрацию».

Попова и Грибанова возражают: говорят, что принять некачественные или незавершенные работы — это прямое нарушение закона и риск уголовной ответственности. Попова напоминает, что еще летом просила передать дворы другим сотрудникам, но ее просьбу проигнорировали.

Женщины подчеркивают, что у них уволился весь отдел, что есть представление прокуратуры и указания контрольно-счетной палаты края (КСП) не подписывать акты приемки. Попова и Грибанова говорят, что им проще уволиться, чем «сесть в тюрьму».

Накал был высок. Сапожников на это отвечает жестко и пренебрежительно, перебивает, говорит «увольняться хоть сейчас», требует «не мешать» и «делать, как сказано».

Ниже — сама запись и пересказ диалога. Чтобы было понятно: С. — Сапожников, М.Г. — Марьяна Грибанова, П. — Попова, ГР. — Андрей Гренишин.

С.: Я вам сколько раз говорил: подрядчики должны работать в ежедневном режиме, напрямую! Зачем эти оправдания — «у нас не было специалистов», «две недели не давали документы, потом подали на него штраф»? Зачем вы всё это делаете?

М.Г.: Но это не мы же писали 44-й ФЗ, Александр Михайлович.

П.: Потому что мне пришло представление прокуратуры: написать претензии и отправить в прокуратуру.

С.: Короче. Еще раз говорю всем здесь сидящим, троим из ЖКХ: к 10-му числу вы должны закрыть все объекты дворовых территорий. И оплатить. Если этого не сделаете — пеняйте на себя.

М.Г.: Да не будет этого.

С: К 10-му числу всё должно быть закрыто!

П.: Александр Михайлович, мы еще в июне просили Андрея Викторовича (Гренишина) забрать у нас дворы, потому что мы не справляемся. Нам отказали. А теперь вы говорите, что мы всё завалили.

С.: Там было столько причин… Всё это можно было решить по-нормальному.

П.: Как?

С: Какими-то выплатами, какими-то договоренностями. Деньги найти, решить вопрос. А вы сели, уперлись. Мы же как-то выкручивались по всем объектам. Вы даже не представляете как!

М.Г.: Александр Михайлович…

П.: Мы не представляем. Мы не работаем…

С.: Не перебивайте меня! По очереди! Сидите у себя дома, мужей перебивайте! Я говорю, как оно есть! Я вам даю срок!

П.: Назовите мне статью 44-ФЗ, по которой можно выполнить то, что вы мне поручаете!

С.: Еще раз говорю: вы подвели всю администрацию!

П.: А я в июне сказала: заберите у меня дворы. У меня уволился весь отдел — вы не забрали. А теперь меня обвиняете!

С.: Вы вдвоем подвели всю администрацию!

П.: Давайте мы уволимся!

М.Г.: Да пожалуйста! В прошлом году мы вывернулись, а теперь у Поповой сто тысяч штрафов! Сто!

П.: А сейчас они ответят: «А виновата Попова».

М.Г.: А теперь давайте еще и под уголовку пойдем!

С.: Идите! Ищите другую работу!

М.Г.: Да я и хотела уйти!

С.: Я вам сказал — свободны!

П.: Возьмите Барышеву (начальник коммунального отдела управления ЖКХ) — и подписывайте с ней.

С.: Я без вас разберусь.

П.: А Владимир Михайлович не подпишет вам те работы, которые не выполнены. Он уже мне всю кровь выпил. Да, Владимир Михайлович? (Сиднев Владимир Михайлович — начальник отдела ремонта дорог в комитете горхозяйства).

С.: Всё. Как оно есть — так и есть. Андрей Викторович, всю вот эту работу ЖКХ забирайте на себя. Подготовлю распоряжение отдельно. А вас я предупредил. Хотите — прямо сейчас заявление пишите.

П.: О боже мой, да нам проще уволиться, чем в тюрьму сесть, Александр Михайлович.

С.: Увольняйтесь хоть сейчас.

П.: А самое интересное — так и будет. Скажут: замы под уголовкой и на руководство пойдут.

С.: Ну так нельзя делать! Ну просто нельзя!

П.: А как надо?

С.: Cидит человек (подрядчик Бадасян), два месяца назад закончил. Я все документы отдал, сижу и жду — чего ждет?

П.: А вы видели эти документы? Вы почему чужим верите больше, чем своим сотрудникам? Мы же вас спасаем, в конце-то концов! Вы думаете, что если напишут, что Попова сядет в тюрьму, вам будет легче?

С.: Не выпучивайте глаза и не орите! Когда идет процесс работы, когда идет финансирование — мы всё должны контролировать. Почему-то я вот стараюсь контролировать!

П.: Вы хотите сказать, что я дворами вообще не занимаюсь? Ни Сиднев, ни Грибанова?

С.: Так зачем вы сами себе все проблемы создали?

П.: Какие проблемы я создала?

С.: Аванс не дали. Какие-то лаборатории назаказывали. Что к чему!

П.: Я вам сказала, почему аванс не дала! Потому что в прошлом году зашли «овощи и фрукты». Вы хотите «овощи и фрукты»? Тогда дам аванс в следующем году! У вас были «овощи и фрукты»? Вам понравилось с ними работать?

С.: У меня уже слов нет просто. Я вот сижу, слушаю это удивление… Две недели, три недели, месяц назад уже сделали. Думал, ну, может, как есть — так и есть. Помалкиваю хожу, не лезу в эту вашу всю историю. Но начинаю разбираться — и удивляюсь. Ну есть же объективные причины, есть же гарантийные обязательства! Но не заявили — раз, не сделали…

П.: Александр Михайлович, сходите со мной в КСП хоть раз. Знаете, что мне сказала Доробалюк (председатель Контрольно-счетной палаты Забайкальского края)? Что это неправильно принимать. И это уголовная ответственность. Я вам восемь раз говорила — это халатность.

С.: Доробалюк мне неинтересна. Мне интересно знаете что? Выполнение работ!

П.: Марьяна Ивановна, у Суздальницкого есть уголовка по «Трансстройкому»? (Константин Суздальницкий — экс-председатель комитета городского хозяйства Читы.)

М.Г.: Есть, есть. У Суздальницкого дело в Следственном комитете!

П.: А вы туда не ходите — ни вы, ни вы. И не даете показаний! А мы оттуда не выходим!

После этого в конфликт ввязался Андрей Гренишин, он ведет себя более дипломатично, но гнет ту же линию, что начальник. Гренишин тоже фактически требует закрывать объекты любой ценой и намекает, что проверки от губернатора — это хуже, чем уголовные дела и КСП. Гренишин говорит, что раз это федеральные деньги, то «спрос будет другой».

Грибанова и Попова всё так же возражают, и Попова спорит, что чиновников подставляют, а крайними делают их.

Гренишин отвечает, что всегда можно «решить вопрос» через другие лаборатории, что в работе нужно больше дипломатии и компромиссов, а штрафы якобы можно «покрыть премиями».

Попова возмущается, что на практике никакие штрафы ей не компенсировали, а все претензии спускают на нее. Она продолжает настаивать, что принимать дворы сейчас — это прямое нарушение закона.

ГР.: Я всё понимаю, Марьяна Ивановна, всё понимаю. Есть определенная работа, есть риски, есть давление. Были бы это наши деньги — вопросов нет. Но федеральные деньги — там будет другой спрос, я вам это уже неоднократно говорил.

М.Г.: Так об этом и речь.

ГР.: Зачем вам эти уголовные дела, зачем все эти проблемы? Потому что если мы сейчас не закроем объекты, начнутся другие проверки — не КСП, а там начнет губернатор, начнутся служебные проверки оттуда.

М.Г.: Но уголовки-то там не будет!

ГР.: Не будет. Хорошо, прекрасно. Не хотите уголовки — пишите заявление и уходите. Найдите спокойную работу. Здесь действительно надо работать.

П.: То есть, Андрей Викторович, вы хотите сказать, что, несмотря на результаты экспертизы, нужно принять работу, чтобы вам «галочку поставил» губернатор?

ГР.: Нет, нет, не так.

П.: А как? Как вы исправите неуплотненный асфальт при минус 2 градусах?

ГР.: Это мы будем решать сами, думать, кто возьмет ответственность.

П.: Не, ну без проблем. Хотите, я вам доверенность выпишу на прием работ?

ГР.: Не надо мне доверенность на прием работ. Мне придется оформлять ЭЦП (цифровая подпись), оплачивать, и доверенность тут ни при чём. Это мы будем решать. Просто вот эта тональность, неумение консенсус найти…

П.: Андрей Викторович, меня в понедельник Александр Михайлович обвинял, что я всё сделала не так. Вы — руководители, а я, значит, дура неумная. Так расскажите мне, в каком месте я ошиблась и что сделала не так? Он мне говорит, что я виновата, что у Бадасяна бордюры не прошли (экспертизу). Я его спрашиваю: что мне надо было сделать? Стоять рядом, когда он бетон отливал? Вот вы расскажите — я не понимаю, в чём моя ошибка?

ГР.: Дело не в этом. Была упущена работа. Брали пробы бордюрного камня, один образец — всё хорошо. Мы с вами месяц назад договорились, как мы будем поступать. Хорошо: пусть подрядчик привлекает другую лабораторию, доказывает качество, и мы принимаем, идем дальше. Есть официальный орган.

П.: А если не докажет?

ГР.: Докажет или не докажет — будем решать. Но уже два месяца ходим по кругу. Три лаборатории, три экспертизы, все уперлись в Службу единого заказчика как в идеал. Их нет — и мы опять стоим. Сейчас вроде договорились, но через месяц, я уверен, что снова вернемся к тому же: «эти сказали одно, те другое».

П.: Андрей Викторович, вы сами под следствием ни разу не были и не ходили туда лично!

М.Г.: Но мы же не можем за подрядчика сделать его работу.

ГР.: Я еще раз говорю: работа здесь не сахар.

П.: Андрей Викторович, работа не сахар, но мозги-то включать надо! Надо принимать только качественное, чтобы коллег не подставлять.

ГР.: Всё правильно. Коллег подставлять не надо. Еще раз говорю, есть определенные должности, которые требуют определенной дипломатии, правильного решения, правильной оценки рисков. Ну расстреляли, штраф — ладно, где-то пошли на штраф, а потом компенсировали этот штраф в виде премии.

П.: Какой премией?! Хотите, расскажу? Подхожу к Александру Михайловичу и говорю: «Возместите штраф». А мне сказал: «Досвидос!»

ГР.: Никакого «досвидос». Мы обсуждали этот вопрос по итогам отопительного сезона.

П.: По итогам?! Это должно было быть в начале!

ГР.: Ладно, давайте так, коллеги. Если сейчас, как договорились, в ближайшее время процесс не сдвинется, то на следующей неделе смотрим КС. Что без вопросов — закрываем. А дальше будем думать. Если не получится, будем искать других людей, сами подхватывать. Никто же не говорит, что вас отправят в Бутырку или расстреливать будут.

П.: Никто про это и не говорит. Но все требуют потратить до копейки, даже когда огромный объем работ сделан некачественно. А это очень серьезный вопрос.

Далее Гренишин говорит о проблемах с освоением федеральных средств и непринятии работ из-за мелких недочетов. В пример он приводит случай, когда при установке неких площадок не было болтов, из-за чего 4 миллиона рублей не осваивались вовремя. Тогда пытались решить проблему напрямую — купить недостающие детали и закончить работы.

При этом говорится, что если сотни миллионов останутся не освоены, то последствия будут куда серьезнее — ведь достанется губернатору, подрядчики пойдут в суды за неоплату их фактически выполненных работ, а город останется с финансовыми проблемами.

Гренишин буквально говорит — если это федеральные деньги, то лучше иметь дело с СК, чем с губернатором:

«Я не первый год работаю, я знаю, как спрашивают за федеральные деньги — даже за копейки. Когда нас из-за одного рубля, не даст соврать Зудилов, когда у Минкультуры там за ремонт ДШИ рубль какой-то на ремонт не получили, они бегали с выпученными глазами. Рубль! Что же будет, если речь идет о сотнях миллионов? Я просто представляю. Я никого не обвиняю в неправильных действиях, но повторяю: если бы это были наши местные деньги — я был бы обеими руками за, вы их там хоть задушите, хоть передушите — мы бы перенесли, если потом придется судиться и платить, потому что мы ничего не потеряем.

В противном случае выходит такая ситуация: мы здесь возвращаем деньги, на федеральном уровне губернатор получает большой негатив, грубо говоря, который на нас однозначно распространяется. Плюс подрядчики идут в суд — денег нет, кто-то что-то выигрывает, суды у нас непредсказуемы, могут сказать по факту — «оплачивайте и всё». Городской бюджет страдает.

Здесь нет однозначного белого решения. Поэтому если нет внутреннего понимания, ну понятны риски — дети, семьи и так далее, вопросов нет, здесь никто никого не держит».

Гренишин предлагает заказчикам рекомендовать подрядчикам лаборатории, которые быстро могут дать заключения в пользу властей, чтобы ускорить процесс и минимизировать риски для чиновников.

Кто-то из присутствующих (голос опознать не удалось) возражает, что даже если лаборатория даст положительное заключение, всё равно ответственность несет в итоге Попова — именно тот человек, который подписал КС. Другой участник совещания подчеркивает, что раз Попова этот бордюрный камень «пальцем не ковыряла», то ответственности она нести не должна.

Но Попова и Грибанова возражают, что в случае суда стройконтроль ни по площади Труда, ни по Парку угольщиков не привлекается в суд даже как третье лицо. Гренишин возмущается, зачем вообще тогда заключается договор со стройконтролем.

ГР.: Это издержки нашей юридической поддержки. В противном случае, зачем нам стройконтроль? Зачем мы платим деньги? Это юридические проколы.

М.Г.: С точки зрения закона, стройконтроль — такой же подрядчик, как и любой другой. Его должен контролировать заказчик, и вся ответственность по закону лежит именно на заказчике.

ГР.: Каким образом? Контроль за контролером? Не надо придумывать!

П.: Но я же не один раз в суд ходила.

ГР.: А не надо ходить в суды, еще раз говорю.

П.: У меня есть, к сожалению, юридическое образование.

ГР.: У меня тоже, к сожалению, есть. Тогда зачем вы заключаете договор со стройконтролем и платите ему деньги? Со специализированной организацией? Потому что сами вы не обладаете нужными знаниями и навыками.

П.: Андрей Викторович, откройте решение суда по Парку угольщиков и посмотрите, какими доводами там отбиваются аргументы против стройконтроля. Их даже не привлекают в судебное заседание и не могут обеспечить их явку. Они третьи лица.

На этом запись заканчивается.

В обвинении СК по Парку угольщиков говорится, что Попова, понимая, что подрядчик не успеет исправить нарушения по муниципальному контракту до крайнего срока сдачи 31 декабря 2020 года, и зная о некачественной работе ООО «Интеко-1» и невыполненных работах в парке, решила принять парк «действуя из иной личной заинтересованности, выразившейся в желании угодить Сапожникову А.М. и зарекомендовать себя эффективным и исполнительным руководителем, а также из-за опасения негативного отношения к себе со стороны Сапожникова А.М.».

Попова постоянно заявляла в суде, что приняла парк по указанию Сапожникова. Сам Сапожников в своем допросе отрицал это и утверждал, что говорил ей «действовать только в рамках закона». Попова на это указала, что он оговаривает ее и боится признаться в собственном поручении. Попова отмечала, что не знает, как сам Сапожников расценивал свое поручение о приемке парка, но она на тот момент считала его законным.

Попова также отмечала в суде, что парк строился по нацпроекту и за федеральные деньги, и в таком случае она — работавшая на тот момент в комитете две недели — тем более не могла ослушаться Сапожникова и взять на себя отказ от работ.

О том, что Сапожников говорил принять парк с нареканиями, в суде указывали и другие свидетели по делу: экс-начальник отдела благоустройства комитета городского хозяйства администрации Читы Чингис Ойдопов рассказал, что Сапожников, зная о возникшей проблеме заболоченности в парке, давал указания продолжать благоустройство, не говоря при этом о приостановке работ.

Ранее еще один обвиняемый по делу гендиректор компании «Вымпел» Михаил Мельников, заявил, что Попова и Сапожников, угрожая, требовали от него подпись в акт: «Иначе, как они говорили, „из-за вас деньги вернут в федеральный бюджет, край оштрафуют на такую же сумму, край вылетит из федеральной программы, ПСК ‚Вымпел‘ больше не сможет работать в крае“».

О том, что Сапожников говорил Поповой принять парк и давил на стройконтроль в своих показаниях, говорил на суде и специалист компании-стройконтроля «Вымпел» Цыден Цыренжапов. В материалах дела также есть момент, где Цыренжапов цитирует слова Сапожникова:

«Мы понимаем, что изменения в ПСД (проектно-сметная документация) до конца отчетного периода внесены не будут, необходимо принимать работы по фактическим объемам, как они выполнены на сегодняшний день. Я был на объекте вчера, все МАФы (малые архитектурные формы) установлены, освещение смонтировано, меня всё устраивает, не вижу оснований не принимать работы, а то, что не сделано, можно сделать в рамках гарантийных обязательств. Делайте, что хотите, но объект должен быть сдан и принят (именно посредством подписания актов о приемке выполненных работ (КС-2)), иначе у города будут большие проблемы. Если парк не будет принят, то город потеряет деньги, администрацию оштрафуют и не возьмут ни в одну из программ, тогда, помяните мое слово, никто из вас в крае работать не будет. Приводите документацию в порядок и принимайте работы».

В итоге Попова подписала документы, полагая, что нарушения можно будет устранить по гарантии.

За данную городу субсидию перед губернатором отвечает руководитель администрации города (то есть Сапожников, хотя сам он на допросах говорил, что не помнит, докладывал ли губернатору), а перед Москвой — краевые власти.

Бывший министр строительства Забайкальского края Алена Кужикова говорила в суде, что, если бы Марина Попова не приняла парк в декабре 2020 года, федерация могла оштрафовать правительство Забайкалья за неисполнение выделенной на парк целевой субсидии и даже снизить краю объемы федерального финансирования на следующий год.

В материалах дела есть показания Поповой еще как свидетеля по делу. Там она вспоминала, что на совещании у Сапожникова 22 декабря 2020 года (за пару дней до приемки парка) представители стройконтроля «ПСК Вымпел» Мельников и Цыренжапов сообщили о серьезных недостатках в парке, а после их доклада Сапожников заявил, что сам видел парк и считает, что всё сделано, велел принять работы и оплатить их. Его слова были: «Делайте что хотите, но объект должен быть сдан и принят, иначе у города будут большие проблемы».

О словах «делайте что хотите» говорили в суде и другие свидетели. Чтобы разобраться, были ли эти слова приказом, ФСБ даже назначила лингвистическую экспертизу — она есть в материалах дела. Но пришла к выводу, что прямого давления тут нет.

Кроме того, Попова в показаниях утверждает, что Сапожников не скрывал, что лично боится последствий и снятия с должности, поскольку неосвоенные бюджетные деньги и сорванный показатель — серьезный повод для кадровых решений.

«Сапожников также говорил, что непринятие объекта может повлечь его увольнение, так как это в полномочиях губернатора Забайкальского края Осипова А. М. Сапожников говорил, что Осипов примет в первую очередь по нему и другим ответственным лицам „кадровые решения“, то есть уволит с должностей, так как не принятие объекта влекло не освоение выделенных бюджетных средств, а соответственно и не достижение целевого показателя, а Сапожников этого боялся», — говорится в показаниях Поповой в материалах дела.

Уже в суде адвокат Поповой зачитал справку от УФСБ по Забайкальскому краю от 2023 года, в которой говорится, что Александр Сапожников подключал свои связи во власти, чтобы повлиять на расследование дела по парку.

В материалах дела есть прослушанные переговоры Сапожникова с влиятельными членами правительства.

Вот кусок разговора Сапожникова с неким А.И. В материалах приложен сотовый номер — он принадлежит замгубернатора края Александру Костенко.

С некой Ж. он обсуждает беседу о уголовном деле с губернатором, а ниже есть разговор и с «А.М1».

Из разговора видно, что Костенко должен был передать «А.М1», что Сапожникова «дергает следственный».

«То есть УФСБ еще в сентябре 2023 года предупреждало следственные органы, что такие моменты могут быть. Единственное, что надо было центральный аппарат предупреждать, а не местные следственные органы», — говорил позже в суде адвокат Поповой.

***

Полученная аудиозапись отлично демонстрирует давление Сапожникова на подчиненных с целью заставить их принимать работы, которые они считали незаконными, а также его авторитарный стиль общения. И это очень бьется с тем, что говорили о нём на суде по Парку угольщиков.