Накрахмаленные стужей полотенца – лучшие тексты «Чита.Ру» 2015 года

Поговаривают, что социальные сети вот-вот вытеснят традиционные СМИ из привычных ниш, захватят внимание пользователей и оставят без работы журналистов. Я слышу эти разговоры уже лет 10, но ни разу не слышал осмысленных рассуждений о том, где будут брать социальные сети пищу для размышлений, и кто будет поставлять блогерам сырьё для постов. Кто будет требовать ответов на неудобные ответы от президентов, губернаторов и мэров? Кто будет писать запросы в не желающие беседовать с внешним миром (что уж там говорить про блогеров и журналистов) суды? Кто будет сидеть до конца на длиннющих заседаниях, дожидаясь, когда присутствующие расслабятся и начнут говорить правду или когда слово дадут самому важному докладчику? Кто пойдёт на заседание комитета по местному самоуправлению в краевое заксобрание и поймёт, что на самом деле значат слова Цырендоржи Дамдинова? Кто будет ковыряться в краевом бюджете в поисках обещанных три года назад денег на детские сады? А в архивах, разыскивая стародавние интервью всеми забытого первого секретаря краевого обкома? А на безумно неудобном сайте Забайкалкрайстата? Кому хватит терпения разгребать сотни и тысячи пресс-релизов, терпеливо выбирая те 5-6%, из которых и рождаются новости, которые потом кочуют в социальные сети, блоги и в кухонные беседы? Терпения хватит журналистам, работы у которых никогда не будет мало и которых никогда не вытеснят ни из каких ниш социальные сети или блоги в «Живом журнале».

Журналисты «Чита.Ру» в 2015 году написали 10 480 новостей, 1139 статей, 250 обзоров и опубликовали 172 фоторепортажа. Из 1139 статей 755 пришлись на бесплатные материалы, ещё 384 мы написали для наших клиентов. Я перечитал все бесплатные материалы и выбрал те, которые кажутся мне максимально значимыми для нашего портала, журналистов и читателей. Это субъективная авторская выборка, которая не имеет отношения к статистике.

Начну с интервью доктора исторических наук, профессора и археолога Михаила Константинова, который в конце декабря рассказал нашему редактору Роману Шадрину о том, кто такие декабристы, что они значат для нашего города и почему здание Церкви декабристов не поможет Русской православной церкви стать лучше.

Интервью это вышло ещё до того, как общественная дискуссия вокруг здания добралась до своего апогея. Апогей случился после встречи губернатора Константина Ильковского с блогерами в последнюю субботу декабря. Чаепитие проходило в Церкви декабристов – стол был накрыт на первом этаже здания. Константинов присутствовал на встрече, сидел рядом с губернатором и свою точку зрения высказал – она соответствует тому, что профессор говорил в интервью Роману Шадрину. Судя по тому, как реагировал на слова доктора губернатор, точку зрения Константинова он разделяет. К слову, в начале встречи Ильковский повторил тезис о том, что пока он будет губернатором, музей останется в Церкви.

Итоги встречи были отражены в отчётах преимущественно в «Живом журнале» и facebook (запрещённая в России экстремистская организация). В одном из таких постов общественника и большого любителя крупных автомобилей Семёна Шифрина высказывания Константинова вызвали неожиданно агрессивную реакцию со стороны известного в Чите фотографа Сергея Цапаря. Сергей назвал мероприятие комедией, а доктора исторических наук Константинова «телом»: «На мой вопрос о том, что сидящее тело справа (справа от Ильковского сидел Константинов – Цапарь имеет в виду его) не сильно смахивает на блогера (Цапарь, к слову, такой же блогер, как Константинов или там Ильковский) было томительное молчание...)))».

Цапарь врубился в яростную склоку с ещё одним участником встречи Эльвирой Паламовой, интервью с Константиновым на «Чита.Ру» назвал «должностным подлогом с преднамеренным искажением фактов», после чего продолжил обвинять слегка, по-моему, ошеломлённых участников ругани в истериках, троллинге, трусости, «агрессивном лае», отсутствии внимательности и логики, даже в глупом виде. В конце Паламову назвали «чёртом в юбке», после чего дискуссия разрослась на пару десятков других аккаунтов. Свою точку зрения высказал журналист Илья Баринов, Цапарю ответил Алексей Мясников, тему продолжил Семён Шифрин. Обсуждение ожидаемо выплеснулось и в ленты информационных агентств, особенно после того, как далёкую читинскую церковь взялись защищать австралийские казаки. В разжигании неприязни «Чита.Ру» обвинил вице-премьер и атаман Забайкальского казачьего войска Геннадий Чупин.

Яростное обсуждение спровоцировано неаккуратной публичной активностью представителей епархии и правительства региона. Это следствие того, что в регионе с 2008 года не ведётся системной работы с внутренней политикой, а с 2013 года – и со средствами массовой информации. Насколько я могу судить, в правительстве просто не понимают, что происходит. В этой связи мнение Константинова мне кажется достаточно взвешенным – от того текст и попадает в число ключевых для 2015 года.

Кстати, точка зрения религиоведа Ильи Баринова кажется мне максимально корректной среди тех, кто выступает против сохранения нынешнего статус-кво. Выступления же казаков из Австралии, вице-премьера Геннадия Чупина и уж тем более Сергея Цапаря подтверждают известную поговорку о том, что при таких-то друзьях Русской православной церкви и врагов не надо.

У Ирины Халецкой, кстати, в 2015 году был текст-исследование поведения комментаторов с доцентом кафедры специальной психологии и коррекционной педагогики Забайкальского государственного университета, психологом Ларисой Забориной. В свете так называемого холивара, который устроен в facebook (запрещённая в России экстремистская организация) Семёна Шифрина, полезно текст этот перечитать: «Если хотите, можно сказать, что агрессия – это удел «бедных» людей во всех смыслах этого слова. Если на всё это накладываются дополнительные раздражающие факторы, например, «инакость» — не такой, как все, успешность, неординарность, амбиции – это вызывает раздражение у большинства людей и ещё больше накапливает агрессию. Написание комментария – это хорошая возможность немного слить своё раздражение».

Темой года в Забайкальском крае стало намерение региональных властей передать землю в регионе в долгосрочную аренду китайским инвесторам. Шум по поводу этой инициативы поднялся до небес – о проблеме писали практически все федеральные СМИ, тема выскочила за пределы страны и активно обсуждалась в китайском интернете. Между тем пламя разгорелось из искры непонимания важности взаимодействия с журналистами и отсутствия полноценных и эффективных пресс-служб на уровне как правительства региона, так и органов исполнительной власти. Началось с того, что министр международного сотрудничества Баир Галсанов отказался комментировать суть оказавшихся в распоряжении журналистов документов, что спровоцировало гремящий поток мнений, остановить который власти так и не смогли. О судьбах забайкальской земли кричали все, кому не лень, включая тех, кто не представляет себе, где этот несчастный Забайкальский край находится.

В этой истории я не могу не выделить собственный текст про «400 тысяч китайских обещаний», и работу над темой Егора Захарова, чьи материалы были едва ли не первыми попытками взвешенного подхода к непростой проблеме.

Егор съездил на место и посмотрел собственными глазами на то, что и где собирались передавать в аренду: «После Мирсаново я совсем перестал верить в договор аренды. Слишком много вопросов к проекту. Если на 1 гектар нужен трактор типа К-700 и один комбайн, то неужели инвесторы погонят вереницу техники для сотни тысяч гектаров? А каким образом они будут создавать мастерские, заправочные станции и гаражи? Уж явно всё это не уместится в могойтуйской промзоне. Вопросы с землёй до конца не решены. Если Могойтуйский район уже даёт от ворот поворот, а Мирсаново диктует свои условия, то как себя поведут инвесторы? Будут постепенно ослаблять аппетит, вычёркивая гектары?»

Следом Егор взял интервью у китайца с читинского филфака – вышел эдакий обобщённый образ мирового зла. Отличное интервью: «Китайцы любят русские конфеты, кофе, шоколад, водку, муку. Когда я уезжаю домой, то беру в подарок родственникам очень много всего. Но русские этим не пользуются, не умеют развивать экономику. Я хотел продать в Китай русских конфет, попросил у нескольких заводов документы для таможни, но мне не ответил ни один. Почти год прошёл — нет ответа. Если я китайским заводам скажу, что хочу их продукцию отправить в другую страну, то мне продадут по самой низкой цене и ещё помогут сделать рекламу».

А затем была Покровка, где все умерли – вспомнили в этой связи и Гениатулина, и министерство международного сотрудничества, и китайские танки: «Затянувшемуся строительству целлюлозного комбината есть два объяснения. Либо инвестор не спешит запускать производство, пока у него не будет пути для вывоза продукции. Либо вся эта затея — ширма для масштабного экспорта древесины, которому мост послужит весьма хорошую службу. Последний вариант выглядит более вероятным. А вот доводы министерства о торговле и туризме кажутся неубедительными на фоне состояния Могочинского района и села Покровка, где осенью умер последний житель».

Примечательна беседа Ирины Халецкой с бывшим заместителем губернатора, а позже председателем Избирательной комиссии Забайкальского края Валерием Буяновым.

После отставки Равиля Гениатулина в начале 2013 года и первый губернатор Забайкальского края, и его ключевые соратники, управлявшие регионом с 1996 года, ушли в публичное подполье. Они до сих пор никак не оценивали действия нынешней власти, и интервью Буянова – едва ли не первые ответы на актуальные вопросы о текущем положении дел в регионе от тех, кто когда-то этим регионом управлял и кого периодически подозревают в реваншистских настроениях. Интервью и в этой связи, и в связи с непреходящей харизмой Валерия Павловича примечательное и интересное – почитайте, не пожалеете.

Интервью, которое в конце 2015 года также кажется ключевым – беседа председателя фракции «Единой России» в заксобрании края Сергея Михайлова с Юлей Скорняковой. Не сказать, что Михайлов говорит что-то принципиально новое и важное, но именно отсутствие новизны, принципиальности, свежести и конкретики является ключевым моментом в этом материале. Почитайте, например, про то, как воспринимают дебаты представители «Единой России»: «Уважаемые коллеги, вы не должны говорить, кто здесь из ваших соперников плохой. Вы должны говорить о том, как вы хорошо отстроите свою работу, как вы знаете проблемы, как вы над ними будете работать». Это почти как Борис Грызлов со своим знаменитым «парламент – не место для дискуссий».

Накануне 1 сентября редакция сделала серию интервью с учителями – как молодыми, так и теми, кто начинал свою карьеру ещё во времена советского застоя. Это тоже очень примечательные, хоть и очень грустные тексты – беседы с почётным работником образования России, учителем географии Натальей Куликовой, учителями физики и литературы Надеждой Зябликовой и Любовью Кабаковой, молодым учителем физики и информатики Антоном Бушминым. Самое главное в этих интервью – это то, что они есть. За последние годы журналисты привыкли к тому, что пробиться к школьному учителю и получить от него откровенные ответы на часто непростые вопросы сложно – учителя боятся начальства, начальство учителей боится своего начальства, и так до самой вершины властной вертикали.

В 2015 году мы продолжили серию «Сделано в Забайкалье» -. Текстов было не очень много, но это скорее от того, что в Забайкалье не очень, во-первых, многое производится, а, во-вторых, на эти производства не всегда просто попасть.

Из текстов этого проекта выделю материал Егора Захарова про Дарасунский завод горного оборудования.

Это, как и всегда у Егора, отличный материал: «Несколько лет назад на заводе мне рассказывали такую историю. В конце 70-х или начале 80-х на шахту в Германию прислали машину Дарасунского завода горного оборудования. Она проработала три месяца и сломалась. Немцы, начав разбираться, обнаружили, что машина весь срок проработала без масла - его слили перед транспортировкой. При этом, нагрузки испортили только подшипник, а шестерни прекрасно справились с ними и без смазки. С тех пор мне кажется, что Дарасунский завод в целом похож на ту машину. В тяжелейших условиях, без поддержки завод продолжает работать, теряя «подшипники».

В 2015 году мы опубликовали два интервью с участником боевых действий на юго-востоке Украины, который называет себя ополченцем Вахой. Первое в феврале брал Егор Захаров, второе в июне Сила Головатый.

Тексты мало отличаются – Ваха утверждает, что воюет за людей, политика ему безразлична, а российских регулярных войск на Украине нет: «Если начнётся такая операция – на Киев, на Львов, на Харьков - выйду и вернусь к семье, потому что я не сторонник войны. Я приехал воевать на Донбасс за людей. Мне не интересна война, у меня есть жена, дети. Так что если Владимир Владимирович решит ввести войска – я сразу выскочу. Ребята профессионалы зайдут и сделают дело своё. За пару суток. Я уверен в российской армии, и я уверен в Путине, что достаточно одного щелчка, и он расколет это. Но я не думаю, что он совершит такую ошибку – ведь тогда впереди нас ждёт большая война. Сейчас, мне кажется, здесь все зависит от двух людей – от Путина и Обамы. Две стороны, которые официально не ввязываются в этот конфликт, но от решения которых всё и зависит. Когда это всё закончится, никто уже не будет помнить, что началась война за Донбасс. Украина – это полигон для Третьей мировой войны».

Немало текстов было подготовлено редакцией к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, но главной стала спонтанная зарисовка Юли Скорняковой про бабу Дусю: «Ты, дочка, терпи. Здоровье будет, и всё будет. Трудно вам молодым, но для вас воевали. Ты знай, у меня родные в той войне потерялись. Раньше горевали, а теперь смотрю на вас и думаю, что не зря всё», - и глаза чистые-чистые, морщинками укутанные. День Победы – он ведь не только для них, искалеченных, не дождавшихся, всю жизнь работавших на износ, но и для нас – чтобы мы помнили, чтобы дорожили каждым днём подаренной теми неизвестными солдатами, их жёнами, матерями и детьми Победе».

Апрель в этом году был ненамного менее трагичным, чем годом ранее – больше всего от лесных пожаров досталось Читинскому району. Позже люди, отвечающие за предупреждение и тушение лесных пожаров, получат за это ведомственные награды, а в апреле за последствиями властной безалаберности и бессилия на озере Арахлей наблюдал Егор Захаров: «Погорельцам пока остаётся только верить во всемогущего президента, который очень умело играет роль защитника обездоленных. Эта вера, пожалуй, главное в сёлах, на которые последовательно свалилась безработица, кризис, задержка соцвыплат и пожары. Если же президент надежд не оправдает, то впору будет садиться и с подвыванием лаять на дымящийся лес».

Ещё одна трагедия уходящего года – погибший в результате нападения бездомных собак мальчик. Ключевой в освещении этой проблемы текст под заголовком «Кто мы, звери?» написал Андрей Затирко: «Мы – люди, и отличает нас от собак не то, что мы их легко можем заводить, выбрасывать и убивать, а то, что мы можем мыслить при решении проблем, в том числе проблем с теми же собаками. А разве стоят 80 миллионов рублей звания «Человек»? Разве оно вообще имеет цену? Если так, то мы такие же звери, как и те псины у мясокомбината. Только в отличие от них, спуская курок, мы способны осознавать, что делаем».

Среди текстов Андрея Затирко выделю материал о чиновничьих и депутатских зарплатах, вызвавших гигантский интерес аудитории – «Забайкальские боги. Кризис нипочём»: «Как бы странно это ни звучало, но такое солидное повышение зарплат во время жесточайшего кризиса и последовавшая за этим игра в самопожертвование при их сокращении на 10% — это не самое печальное в этой истории. Проблема сидит глубже – Законодательное собрание Забайкальского края с 1 января приравняли ко всем другим органам исполнительной власти, где есть начальник-министр-губернатор и есть его подчинённые, которых он может поощрять деньгами или наказывать в случае провинности».

Шикарные тексты, от которых в горле встаёт комок, в 2015 году привозила из командировок Юля Скорнякова. Вот про село без электричек – материал, в котором фотографии несут не меньшую смысловую нагрузку, чем текст.

«Здесь живут люди, отцы и деды которых строили Транссиб с мыслью, что идут на это ради Родины.Сегодня же на поверку оказалось, что великим трудом народа, акционировав министерство путей сообщения и разделив огромную отрасль на мелкие компании: пригородную, грузовые, дальнего следования, — пользуются несколько руководителей, отмахиваясь в блогах словами о нерентабельности той или иной электрички или пеняя на правительства регионов. Таковы нынче понятия у начальников самых высоких рангов о родине и заботе о тех, кто поднимал то, чем они сейчас управляют. Жители станции Кука вслед за Харагуном пообещали 5 февраля перекрыть Транссиб, если вопрос с существованием электрички и понижением тарифов не будет решён. Народ доведён до такой бедности и отчаяния, что до крайности осталось всего-то полшага».

А вот про село без медицины – и опять фотографии едва ли не важнее текста.

«Сегодняшняя медицина, а с ней и вся социалка, и власть на местах задыхаются от недофинансирования. Пока мы вводим критерии эффективности и проверяем их на статистиках, люди все болезни лечат с трудом добытой пачкой «Парацетамола», десятилетиями не могут съездить в больницу, чтобы зайти в кабинет к стоматологу, и умирают в ожидании помощи. И не от нежелания лечиться не идут – от безнадёжности».

Ну и как обойтись без науки, культуры и природы. Это не всегда самые популярные тексты, но почти всегда – самые любимые в редакции. Из числа тех, ради которых многие из нас лопатят горы черновой работы, вязнут в редакторской и организационной рутине, пишут тысячи новостей в год. Когда удаётся выбраться из рабочей текучки и добраться до дальнего кордона или оказаться в чистом поле на сенокосе, рождаются волшебные тексты, перечитывать которые хочется бесконечно.

В 2015 году редакция «Чита.Ру» запустила очередной проект из серии рассказов о родном городе и его истории – «Исчезающая Чита». Это калька с аналогичного проекта нашей иркутской команды. В обоих городах масса исторических зданий, жизнь которых обычно заканчивается «случайными» пожарами после долгих лет забвения. Ни собственники, ни власть чаще всего не имеют никакой стратегии по поводу медленно разрушающихся и никому вообще-то не нужных зданий, хотя и в Чите, и в Иркутске есть примеры бережного использования того, что было построено 100-200 лет назад. В «Исчезающей Чите» за год мы показали с десяток таких зданий – не просто картинки, а историю города, частью которой являются эти несчастные развалюхи.

Начинали с зала первой женской гимназии, нынешнего истфака бывшего педуниверситета, поглощённого университетом классическим.

И это один из лучших текстов серии – спасибо Егору Захарову: «А за дверью не то склад, не то дантовский ад. Старинная люстра сброшена на пол в пыль и осколки штукатурки. Паркет местами напоминает цинготный рот. Гипсовые писатели смотрят с отвращением и никак не могут подобрать слов, чтоб всё это описать».

Среди текстов о науке отмечу материал Романа Шадрина про людей, которые жили в Забайкалье в эпоху мезолита

«Во время разговора бюсты, выполненные молодым талантливым учёным и скульптором Равилем Галеевым, смотрели на нас. Любые эмоции, которыми я подсознательно наделял этих двоих, разумеется были трансляцией моих собственных эмоций и ощущений. Но как бы там ни было, могилы, лица и история появления этих скульптур в центре Читы абсолютно реальны. Двое раскосых обитателей горных долин Чикоя протянули связующую нить, между сегодняшним днём и далёкими веками, изучение которых не прекращается ни на один день».

Егор Захаров взялся в прямом смысле слова косить.

«Про покос в русской литературе написаны миллионы строк. И эти строки сопровождают россиянина прямо от прописной истины — коси, коса, пока роса. Воспеты и прохладные шалаши, куда ночами смотрят звёзды, и сочное шуршание литовки по влажным стеблям, и запахи сена. Поэтому от мыслей о грядущей «смене» ныли скулы. Но сенокос был непрост. С ним постоянно происходила какая-то ерунда. Поездка несколько раз срывалась, откладывалась и переносилась. Когда, наконец, мы доехали до Дарасуна и услышали про ожидающийся дождь, перед которым умные люди на покос не ездят, я сказал: Бог с вами, будь что будет. Поэтому, в тексте нет ни трактора, ни ночёвки в шалаше. Тем не менее я готов поспорить, что никто из моих коллег на своей «Рабочей смене» столько пота не пролил и даже крохотной мозольки не заработал».

А вот Ира Халецкая описывает рабочий день обычного забайкальского егеря - картинки с волшебных фотографий из этого текста снятся мне ночами.

«Петрович работает в Никишинском заказнике больше 30 лет. «Я нашёл себя здесь, знаешь, — вспоминает он, — родителей у меня не было – мать умерла, я фактически воспитывался братом. Он-то всё хотел, чтобы из меня военный получился, но это было не по мне. Всё же привёл брат меня в суворовское училище после 8-го класса. Я отучился, дальше в воздушно-десантное поступил в Рязани, но душа совсем к этому делу не лежала, хоть и учился хорошо. В тайгу тянуло».

Закончу я этот обзор текстом нашего шеф-редактора Елены Романовой – ничего лучше ни у нас, ни у коллег я в этом году не читал.

Писать такое среди нынешних читинских журналистов может только она – это уже не журналистика, тут и слезу пустить не грех:

«За окошком хозяева прицепили здоровенный кусок сала, к которому слетаются птицы. С недавних пор на кордоне поселился детёныш косули Яшка, тонконогий и востроглазый. Такой же ласковый, какой пугливый. Во дворе под снегом угадывается альпийская горка, клумбы. Среди покатых валунов Татьяна высаживает цветы. Порядок — смазанные петли, метёное крыльцо, выстиранные полотенца, накрахмаленные стужей, полешко к полешку, доска к доске, судьба к судьбе.

А если перебежать вспухшую речку и забраться по крутому склону коровьей тропкой, успокоить разошедшееся от внезапной нагрузки и распахнувшейся красоты сердце, то можно увидеть, как закатывается за хребет крепкий и румяный день, а сумерки начинают мять оставшиеся в низине домики, загоняя в их густое тепло гостей ставить чайник на печку.

Тени вытягивают вершины, и они рисуются стражами вечности, в которой будет куриться сигаретка инспектора Сенотрусова. Главное, чтобы ноги не болели и хозяйка рядом была».

Счастья вам в новом году! Оставайтесь с нами, мы будем писать ещё лучше, ещё больше и ещё важнее. Специально для того, чтобы сделать этот мир хоть чуть-чуть лучше.