Подключим людей за лентой. Жители села в Забайкалье борются с крупной компанией за шахты с золотом

В 2015 году десятки вершино-дарасунцев с пилами и ломами вышли защищать заброшенные золотоносные шахты. По решению суда cобственник местного рудника должен был закрыть входы в них после смерти нелегального копателя. На исполнение решения у «Дарасунского рудника» был месяц, но его не хватило на то, чтобы прекратить противостояние.

Тогда в службе судебных приставов посоветовали предприятию организовать сельский сход и объяснить людям необходимость прекратить спускаться в заброшенные выработки. По поселку стали развешивать объявления с требованием покинуть их. Такие же сообщения публиковали в местной газете. Когда входы собрались перекрыть во второй раз, жители повалили лес и закопали шипы на пути к шахтам. Приставы взяли с собой отряд ОМОНа, проходы закидали. Но уже на следующий день селяне их откопали.

У вершино-дарасунцев особый менталитет — об этом говорят многие, кто приезжал в поселок. Они сплоченные и часто готовы идти на крайние меры, чтобы защитить свои интересы. Последние годы люди регулярно пытаются протестами остановить гибель Вершино-Дарасунского.

В 2022 году они стали бороться с российской золотодобывающей компанией против затопления законсервированных шахт «Центральная» и «Юго-Западная». Этот конфликт длится почти полгода. Активисты уже три раза пытались начать голодовку — в последний раз ее запланировали на начало февраля 2023 года. В администрации акцию не согласовали, а позже к протестующим домой пришли полицейские.

Осенью 2022 года профорг градообразующего «Дарасунского рудника» Ксения Чеберяк опубликовала на сайте Change.org петицию, в которой просила не дать затопить шахты. Женщина писала, что в них трудится около тысячи человек. И рассказывала, как люди «буквально остались в умирающем поселке», а владеющая рудником Highland Gold не реагирует на просьбы проводить независимую геологоразведку, чтобы подтвердить запасы драгоценного металла — собственник решил отказаться от подземной добычи в связи с экономической нецелесообразностью. Петицию автор адресовала президенту, министру природных ресурсов и забайкальскому губернатору. Больше всего она боялась, что в результате консервации Вершино-Дарасунский постепенно уйдет под воду.

К тому времени шахтеров уже сократили: к 2022 году общее число всех сотрудников рудника еле дотягивало до 500 человек. Под сокращение попали 137 — они не согласились перейти на предложенные Highland Gold вакансии. Еще 40 перевелись на обогатительную фабрику и другие активы компании, в том числе и на Талатуйский карьер недалеко от поселка. В июле компания официально объявила о прекращении подземных работ.

Когда жители вышли на СМИ, а Ксения Чеберяк опубликовала петицию, представители «Дарасунского рудника» сообщили, что шахты законсервируют, не затапливая, и пообещали продолжить геологоразведку месторождения. Но в начале октября на народном сходе один из директоров компании, Сергей Щеглов, сообщил вершино-дарасунцам, что затопление неизбежно — уже тогда у лицензиата был план консервации, согласованный Роснедрами.

У общественницы Татьяны Степановой свой магазин. Он большой и найти здесь можно буквально всё — от бытовой химии до ярких шуршащих китайских курток. Называется «Татьяна». Светло-зеленое здание находится в самом центре поселка рядом с местным ДК «Кристалл», аптекой и отделением Сбербанка, которое закрывается в 16:00.

— Они думают, что поселок надо отсюда убрать.

Татьяна Михайловна сидит в своем кабинете, заваленном вещами. На стенах висят благодарственные письма и грамоты за работу на руднике — она была машинисткой подъема в шахте и уволилась в 1997 году. Женщина просит их не фотографировать и говорит, что не верит в журналистику — ни одна публикация, по ее словам, ничего не решает. Поэтому у активистов есть свой план:

— Мы не против [затопления], если бы это не было катастрофой. В шахтах щелочная вода — она выйдет всё равно. Руднику выгодно, чтобы людей здесь не было. Мы решили дойти до президента — уехать [в Москву]. Мы документы все капитально подготовим. Пусть они не думают, что это сойдет им с рук. Это хохлы же?

— Я не знаю.

Татьяна Степанова переживает.

— Я по телевизору смотрю серьезную политику, — произносит она.

На «России-1» женщина видела в сюжете местных журналистов, как работает «Норникель» в Забайкальском крае. Это окончательно убедило ее в том, что, если Highland Gold не вкладывается в поселение в таких же масштабах и топит шахты, значит, оно его не интересует.

— Они нас поставили черными копателями. Так жизнь заставила. В 90-е были убийства «за кусок хлеба». Если местные сами не заработают, кто им даст? Почему еще живем-то: 10 граммов вытащат. А порой приходят вообще без всего. И правильно делают. Мы должны положить им в карман и наблюдать, как они богатеют, что ли?

Сама Татьяна пришла на рудник в 19 лет рукоятчицей, когда били «Юго-Западную». Эту шахту спроектировали уже после того, как закрылось местное подразделение ГУЛАГа, заключенные которого вместе с жителями поселка и пленными солдатами Квантунской армии строили здания и работали под землей. После смерти Иосифа Сталина лагерь ликвидировали, но предложили некоторым зэкам отбывать остаток срока, работая в шахтах. К концу 1950-х Вершино-Дарасунский достиг пика по объемам добычи и числу населения, но уже спустя 10 лет, когда главные жилы были отработаны, — люди стали покидать поселок.

Владелица магазина вспоминает рассказы папы, который после войны тоже трудился на руднике. Вершино-Дарасунский строился на ожиданиях — люди надеялись, что «щас заживут».

— И где зажили?

«Юго-Западную» начали выбивать в 1969 году. На ствол протяженностью 817 метров ушла пятилетка. Она построена из чугунных тюбингов (шахтных колец) — «Юго-Западная» крепкая, но не вечная, ее уже закрывали на реконструкцию, когда там работала Татьяна Михайловна. На нижних горизонтах, которые еще при ней были затоплены водой, скрыто «прекрасное золото».

— Аж клокочет всё внутри. Там было видимое золото в некоторых местах. Надо было разведку вести. [А теперь] с «Юго-Западной» вытащили насосы. Они варвары и фашисты и пришли разграбить этот поселок. Я думаю, они были бы рады, если бы народ самоликвидировался. У нас тут секретная операция. Мы подключим людей, которые защищают нашу Родину за ленточкой, и всё сделаем правильно.

Вершино-Дарасунский окружен ровными сопками и густым лесом — зимой местные жители берут тюбинги и едут за пределы поселения кататься на горках. Дорога к ним проходит мимо шахты «Юго-Западная». С этой шахтой в поселке были связаны большие надежды. Как и с «Центральной», которую почти восстановили после пожара в 2006 году. За трагедией в ней следили по всей стране — на федеральном телевидении выходили сюжеты о шахтерах и их семьях.

М., один из местных жителей, был подростком, когда случился пожар. Он жил в трех километрах от выработки и помнит, как крики родственников находящихся в забое мужчин и женщин были слышны даже у него дома. В том пожаре погибли 25 человек, включая руководителей рудника Сергея Димова и Николая Рычкова, которые отправились в шахту спасать коллег. Еще 36 получили ожоги и отравились угарным газом. Причиной возгорания стало нарушение техники безопасности. В 2008 году виновными в пожаре были признаны несколько человек. Большинство получили условные сроки, а исполнявший обязанности начальника шахты Александр Матвеенко и подземный механик Виктор Афанасьев — пять лет колонии-поселения. К этому времени международная компания Highland Gold, которой рудник принадлежал на момент пожара, уже ушла из Вершино-Дарасунского.

Highland Gold Mining Limited в начале 2000-х была создана на базе предприятия в Хабаровском крае. Довольно быстро у компании появился иностранный инвестор — крупнейший на тот момент производитель золота в мире Barrick Gold Corp. из Канады. «Дарасунский рудник» развивался под управлением «дочки» Highland Gold — «Руссдрагмета». До пожара на «Центральной» за несколько лет успели построить обогатительную фабрику и заново отстроить администрацию. На открытие фабрики приезжали иностранцы и губернатор Равиль Гениатулин. Многим тогда казалось, что Вершино-Дарасунский ждет большое будущее — на стенах администрации рудника до сих пор развешаны фотографии с первыми слитками доре (сплавы из золота, требующие дополнительной очистки).

«Руссдрагмет» покинул поселок в 2007-м. Восстанавливать ствол сгоревшей «Центральной» не стали — и шахту законсервировали. Актив перешел компании уральского миллиардера Константина Струкова — его «ЮГК» дольше всех пыталась работать на Дарасунском месторождении. Федеральные СМИ писали, что за 11 лет работы компания инвестировала в рудник около 11 миллиардов рублей, но в итоге приняла решение уйти из поселка из-за нерентабельности бизнеса, продав его с большой скидкой в 2017 году. Причиной было и то, что в «ЮГК» не смогли справиться с нелегальной золотодобычей.

Через еще одни руки — «Урюмкан» — в 2020 году рудник снова перешел к структурам, связанным с Highland Gold. Компания принадлежала уже другому человеку — московскому бизнесмену Владиславу Свиблову. РБК писал, что он называет себя «стратегическим инвестором в российский горнодобывающий сектор». Бизнесмен владеет крупными месторождениями золота, серебра и цинка востоке страны. Highland Gold входит в десятку крупнейших золотодобытчиков России.

За годы отсутствия в Вершино-Дарасунском в компании многое изменилось — 16 лет назад долю в ней выкупили бизнесмен Роман Абрамович и его партнеры Евгений Швидлер и Валерий Ойф. Какое-то время Barrick Gold Corp. и структуры Абрамовича были партнерами, но в 2012 году в корпорации приняли решение избавиться от российского актива. Пакет Barrick выкупила группа институциональных инвесторов (вкладчиков в ценные бумаги). А в 2020 году свою долю продали и Абрамович со Швидлером и Ойфом — как раз Владиславу Свиблову, который затем приобрел акции и других миноритариев. Российский предприниматель является единственным бенефициаром Highland Gold, но некоторые вершино-дарасунцы до сих пор уверены, что компания находится под влиянием Запада.

Вершино-Дарасунский — моногород. Он входит в так называемую красную зону — список населенных пунктов с ухудшающейся социально-экономической обстановкой, вместе с другими семью поселениями края, среди которых есть Первомайский, где раньше отрабатывали литиево-бериллиевые руды, и Краснокаменск, в котором до сих пор продолжается добыча урана. Глава Первомайского Игорь Номоконов в 2022 году давал интервью «Чита.Ру» и назвал статус моногорода для умирающих населенных пунктов приговором, а не преференцией. Никакой поддержки, по его словам, они не получают. В 2018 году край не смог выполнить показатели по созданию рабочих мест в таких местах, и руководитель Фонда развития моногородов Илья Кривогов рекомендовал главам поселений активнее привлекать инвесторов. Но, кроме Highland Gold, крупных компаний в Вершино-Дарасунском больше нет — есть только золотодобывающие старательские артели. С одной из них у местных жителей тоже был конфликт.

Артель принадлежала нерчинскому бизнесмену и бывшему сити-менеджеру Читы Владимиру Забелину. В 2017 году он выиграл лицензию на разработку месторождения в верховьях речки Жарчи, которая питает водохранилище. От добычи бизнесмен вскоре отказался, потому что не хотел вреда здоровью людей, а найти альтернативные источники снабжения поселка питьевой водой не смог. Протест тогда был действительно массовый — в одном из протоколов зафиксировано, что на сходе в марте число присутствующих достигло 465 человек. Среди них была и Татьяна Степанова.

Для отстаивания водохранилища была создана группа в соцсетях, люди привлекали местных депутатов и депутатов Госдумы, политиков, прокуратуру, журналистов и следили за каждым шагом лицензиата. В интервью газете «Земля» местный пенсионер Николай Чернядьев угрожал вооруженным противостоянием, если «Нергеопром» Владимира Забелина не откажется от добычи.

— Мы сказали, что мы их не пустим, поднимем население, выйдут все. <…> За эти годы в Вершино-Дарасуне остались только те, кто действительно хочет жить на своей малой родине, а значит, защищать они ее будут любыми способами.

В том, что протесты стали казаться жителям поселения практически единственным способом решить проблемы, добиться приезда губернатора или общественного внимания, во многом роль сыграл именно 2017 год. Тогда люди без конца боролись за свои права: отказывались выходить из забоя весной, продолжительное время отстаивали Жарчу и голодали из-за проблем на руднике осенью.

Самая громкая акция протеста прошла в мае того года — 81 шахтер не стал покидать шахты, половина из бастующих были казахстанскими вахтовиками. «ЮГК» тогда регулярно занижала коэффициент трудового участия, пусть и ненадолго, но задерживала зарплаты, а затем, когда решила избавиться от актива, и компенсацию по сокращению. О той забастовке под землей писали все федеральные СМИ — подробную хронику вели даже «Ведомости».

На голодовки люди брали детей — один из главных репортажей того года про одну из них открывала история пятиклассницы Тани, мама которой ждала выплат. Девочка скрывалась ото всех в устланном матрасами спортзале «Самородок», потому что не хотела, чтобы кто-то подумал, что ее привели ради спекуляции. Но в тех условиях спекулировать было практически не перед кем — краевое правительство мало на что могло повлиять, а компания «ЮГК» окончательно закрылась ото всех после нескольких неудачных попыток публично обратить внимание на нелегальную добычу золота, которую в последние годы работы считала одной из главных причин экономической неудачи «Дарасунского рудника».

Идея того, что Highland Gold планирует превратить поселок в большой карьер, захватила многих. В Highland Gold не раз это отрицали. В какой-то момент она дошла до местных пенсионеров, и они решили, что поселку нужна национальная программа расселения.

Лариса Федорова — одна из них.

— Я не боюсь ничего. А чего бояться? Если это правда. Рудник неминуемо их затопит. Они народ не спрашивают, вообще никак не реагируют. Эта опасность начинает нас настигать — просто страшно. Вода и песок — чуть-чуть маленько, и дома будут уходить неимоверно. Оно, действительно, в один прекрасный момент: проснешься или не проснешься, уйдешь куда-то под землю. Пусть тогда расселяют народ и дают возможность какое-то жилье и компенсацию — нам дома не продать, однозначно. Кто тут сейчас будет покупать? Они никому не нужны.

Жилья в поселке продается немного — цены разные: от 300 тысяч до 2,8 миллиона рублей. Вершино-Дарасунский — самое крупное поселение в районе, здесь живет половина населения всего Тункогоченского округа. Но общая запущенность многих отпугивает — а с затоплением шахт работы под землёй, в том числе и нелегальной, окончательно не станет. Перспективы Талатуйского месторождения устраивают немногих, вахтой готовы работать не все местные.

— У каждого семья, дрова, надо воды привезти. Нас вот отрезали от кочегарки, морозы такие — где бросишь? — говорит Татьяна Степанова.

Она боится, что скоро возрастет число бытовых преступлений, которые годами сдерживала теневая занятость. Это общий страх, которым напитались все активисты. В этом клубке еще много страхов, связанных с затоплением шахт: они не нагнетаются, но общее предчувствие в поселении тревожное. Пенсионеры, веря в возможность массового переселения, в один из дней начали звонить мне друг за другом, называть свое имя и просить написать, что готовы уехать — они думают, что уже готовятся какие-то списки.

— Они хотят затопить шахты, чтобы люди уехали, и карьером нас взять. Здесь он, можно сказать, готовый — углубления уже есть. Дарасун — он как в яме стоит. И затрат меньше, и выселять никого не надо. Вода вся на поверхность пойдет — здесь ничего не будет уже потом, — рассуждает Лариса Федорова. И добавляет, что шахты — не единственная проблема. Ситуацию в Вершино-Дарасунском она считает критической.

— У нас в поселке с больницами проблема. Врачей вообще нет, лекарств тоже — капаться идешь, порой сам покупаешь. А как молодежи выживать, я не понимаю.

В поселковой аптеке говорят, что крайне плохо работает интернет — это проблему озвучивали даже губернатору Александру Осипову во время его, похоже, единственного визита. Но ничего так и не решилось.

С начала конфликта вокруг шахт с местными жителями встречались высшие чиновники из краевых министерств, представители рудника, депутат и главный правозащитник региона, прокуроры и местные власти — они не могли и не собирались влиять на решение собственника законсервировать подземные выработки. Поэтому люди не останавливают протест.

Муж Ларисы Валерий Георгиевич 30 лет работал в шахте — до 2007 года. Но он продолжает следить за происходящим на руднике. По его словам, когда Highland Gold вела разведку, то подцепила три хороших жилы, но не дошла до них.

— Жил у нас где-то около 15. Много их хороших. Это я еще работал в 1996 году, и тогда была доразведка — здесь еще хватит на 160 лет копать. Ствол «Северо-Восточный» бросили (еще до 2000-х) — он должен был быть 1,2 километра — там основное золото, там жилы до 2,5 килограмма выходят.

Его раздражает, как компания ведет себя по отношению к тому, что возводилось в поселке годами.

— Как они говорят — законсервировали. Так, консервация сухая как происходит? Забиваются двери, окна, всё сторожится. А они даже плитку с пола пытались сорвать, всё поразворочали — двери, косяки, плитку выдалбливали. Они же не строили здесь ничего. И что, что купили? Они купили, чтобы добывать, а не ломать. Им надо, чтобы было меньше затрат, чтобы быстрее хапнуть себе в карман.

Было бы государство — может, что и вышло бы, считает он. От государства ему досталась пенсия в 28 тысяч. У Федоровых есть 18-летняя дочь, которую надо еще учить. Лариса раньше работала в котельной, но уже давно на инвалидности.

— Вот они сейчас и гробят всё — чтобы, если кто-то захочет купить рудник… — Валерий Георгиевич не договаривает этот тезис. Но его в поселке тоже знают все. Это одна из теорий заговора — Highland Gold специально убивает рудник, чтобы никто больше не смог добывать золото: в полностью разрушенную подземную инфраструктуру вкладываться никто не захочет.

Односельчанин Ларисы и Валерия, бывший дальнобойщик по имени Михаил трактует ее по-своему:

— Как приходят москвичи — через год ничего не остается. У них одна задача — развалить, чтобы здесь золото вообще не добывалось. Их америкосы проплачивают. Им нужно всё уничтожить, чтобы промышленности не было. Они уже разобрали всё, вывезли — там гуляй поле: «Юго-Западная» вообще не охраняется, всё на металлолом сдали.

Михаил считает жителей Москвы «голубой мразью» и объясняет их положение в стране через устройство мира перевозок:

— На стоянках все москвичи на параше стоят. Им отдельное там на помойке место.

Периодически поселок подтапливают грунтовые воды — рядом с сохранившейся скульптурой серпа и молота зимой накипает, как говорит Татьяна Михайловна. Топят они и небольшой микрорайон «Байкал» — когда это снова случилось в 2023 году, Ксения Чеберяк и другие активисты начали обвинять Highland Gold, которая к тому моменту уже сняла насосы с «Юго-Западной». Другие местные жители убеждают, что вода в зиму там выходит постоянно. Грунтовые воды — общая проблема. Вместе с Тунгокоченским округом постоянно откапываются в зиму Балейский, Сретенский и Шилкинский районы.

Но эта регулярность подтоплений подземными водами во многом тоже стала причиной страха вершино-дарасунцев — они верят, что поселок может уйти под воду после того, как шахты заполнятся водой. Никто не знает, как скоро это произойдет и произойдет ли. Многие здесь ссылаются на историю забайкальского села Абагайтуй, которое страдает от провалов из-за затопленных флюоритовых шахт. Провалы там начались спустя 30 лет после «мокрой» консервации. Кто-то вспоминает золотоносный Балей, в котором якобы тоже старые шахты обваливались. Некоторые геологи ссылаются на Черновские — район в Чите, где были провалы на месте угольных копей. На всех этих участках разные породы.

Пока приближенных к реальности данных нет ни у кого — на народном сходе в октябре 2022 года руководство Highland Gold убеждало местных жителей, что сильные провалы невозможны из-за особенностей грунта — он состоит из гранита и вулканической породы габбро. По Вершино-Дарасунскому уже давно происходят небольшие провалы почвы — у кого-то однажды даже обваливалось подполье и огород. Случаев таких немного. Их причина — старые выработки. В этом сходятся и местные, и промышленники. Некоторым шахтам и штольням уже почти 100 лет. В компании считают, что виноватыми в провалах могут быть и копатели, которые обрабатывают охранные целики — нетронутые залежи пласта, нужные для того, чтобы избежать обвалов в местах промышленной добычи.

Муж Ларисы Валерий Георгиевич с ними не согласен.

— Они не вредят никак — ну работают люди, а как иначе жить-то? Работы в руднике нет, все шахты кончили.

На народном сходе в октябре 2022 года директор Highland Gold по взаимодействию с госорганами Сергей Щеглов отвечал залу на вопрос о гарантиях работы «Дарасунского рудника» так:

— То, что не будет доступа для незаконной добычи, — это ваши издержки, извините. У нас свои.

Сейчас компания ждет результатов исследований, которые по своей инициативе заказала после начала волнений. У местных жителей этой возможности нет — легально в шахту они пробраться не могут, организовать проведение экспертизы тоже, и ждут содействия от властей региона. Научные работники в крае не готовы дать прогноз — для него нужно время на изучение карт и данных. Пока есть лишь утверждения Highland Gold о том, что по проекту консервации вода не поднимется до верхних горизонтов. А если поднимется, то ее откачает поверхностный насос. Сейчас вода из всех шахт уходит откачивается главным водоотливом по стволу шахты № 10. Если результаты исследований для компании будут оптимистичными, насосы оттуда демонтируют. В компании считают, что их возможно будет вернуть, если выработки будут расконсервировать.

Люди в Вершино-Дарасунском боятся не только затопления поселка, но и вреда Жарчинскому водохранилищу — речка Жарча протекает недалеко от «Юго-Западной».

— «Юго-Западная» пойдет в дамбу, в русло реки Жарчи. Когда я работала, [у шахты] бытовка была, мылись люди, стирали робу. Там же дамба и ручьи, которые тоже уходят в дамбу. [Сток шел туда]. У нас получилось так, что тогда пробу взяли — там не было очистных — срочно организовали отводной канал за гору. Вырыли яму, чтобы вода очищалась, а не уходила сразу. Куда они теперь будут откачивать? Я думаю с позиции того, что наши предки говорили — ну недаром же и «Юго-Западную» откачивали, и «Восточку», и «Центральную»? Тут у нас грунтовые воды. Сколько восстающих выходят сюда — на поверхность. Не понимаю ни администрацию, ни губернатора — такие надежды на него были. Когда он пришел — какие красивые слова он говорил, — Татьяна Степанова смотрит в окно своего магазина.

Иногда она замолкает, вздыхает и снимает очки. В маленьком кабинете вся ее жизнь: вещи, грамоты, документы, трудовые книжки. Она не такая, как пенсионеры, что надеются на нацпрограмму по переселению. Татьяна Михайловна полжизни отдала «Дарасунскому руднику». И никуда не собирается переезжать.

— Эти вообще ничего не хотят, никаких вложений. Они всё на людей вешают. Крик души уже вырвался наружу. Уже сил нет.

В 2020 году с вершино-дарасунцами встретились гендиректор рудника Сергей Пшеничников и собственник актива Владислав Свиблов. Оба приехали из Москвы. В поселке их ждали — после неудач двух предыдущих собственников знакомое название стало обещанием стабильного будущего. Татьяна Степанова запомнила прошлых руководителей «серьезными людьми», которые действительно хотели развития месторождения.

Пшеничников объяснял местным жителям, что рудник достался обновленному Highland Gold убыточным, а остатки запасов разбросаны по обширной территории. Он говорил, что руды представлены тонким золотом с неоднородным содержанием и причудливой геометрией, и подобрать к ним экономически эффективные схемы вскрытия и отработки непросто, но компания намерена восстановить горные выработки и само предприятие. Построенная в 2000-х фабрика к тому времени была изношена — несколько раз в месяц ее останавливали для аварийных ремонтов.

Та встреча подробно описана в районной газете «Вести Севера». Highland Gold хотела изменить систему управления, обеспечить безубыточность и даже открыть учебный центр — так компания собиралась подготовиться к «долгосрочным и значительным улучшениям». К 2022 году всё изменилось — от идеи продолжать добычу в двух оставшихся шахтах пришлось отказаться. Заявленные запасы разведка не подтверждала, а цены на металл начали падать. С учетом поддержания старой подземной инфраструктуры себестоимость дарасунского золота оказалось высокой. Менеджеры Владислава Свиблова сконцентрировались на Талатуйском месторождении в 12 километрах от поселения, где, по предварительным оценкам, лежат те же 30 тонн золота.

Сергей Пшеничников говорил не только о планах. Он сразу сделал акцент на том, что в Вершино-Дарасунском развилась экосистема незаконной золотодобычи, и рассказал о первых столкновениях компании с копателями: в июле 2020 года они подпилили и расстреляли линии электропередачи, из-чего горняков пришлось эвакуировать из шахт.

Гендиректор просил не нарушать правила игры — в Highland Gold хотели оздоровить предприятие и считали, что старатели не дают этого сделать, так как боятся потерять свой «бизнес». Стычки с ними были всё время — после известия о затоплении шахт на январских праздниках 2023 года кто-то взорвал запасные ходы на одной из выработок. Всё время с момента прихода компании в поселок люди продолжали спускаться под землю. Это создавало немало проблем с обеих сторон, но Highland Gold все два года активно боролась с незаконным промыслом.

В поселке работает служба безопасности компании — это бывшие сотрудники правоохранительных и силовых структур. Именно им во многом удалось переломить «правила игры», о которых говорил Пшеничников: безопасники быстро разобрались в устройстве местного черного рынка, узнали имена скупщиков, надомных бригадиров. Highland Gold устраивали рейды — часто вместе с ними спускались полицейские и люди из ФСБ. Постепенно выяснялось, что многие из сотрудников замешаны в нелегальной добыче.

Через регулярный сбор доказательств и столкновения с вольными старателями в компании сформировалась тенденция обвинения. Highland Gold делала это очень осторожно. В интервью и на встречах с местными жителями представители собственника рассказывали о незаконной добыче в общих чертах — что она есть и наносит ущерб шахтам. То, насколько эта деятельность масштабна, по мнению первых лиц компании, в публичном пространстве не обозначалось, но подчеркивалось, что вред довольно значительный.

Жители поселения прямо на сходах это опровергали — говорили, что копателей давно нет. В личных разговорах в поселке называют разные цифры: кто-то говорит, что задействованы в теневом секторе десятки, другие, что только в одной заброшенной шахте № 14 временами работало под сотню человек. По неофициальным данным 2017 года, которые озвучивали сотрудники местной полиции, в незаконный промысел тогда были вовлечены более тысячи человек — половина работоспособного населения поселка.

Проверить любые утверждения вряд ли возможно — многие годы полицейские не оформляли административные протоколы на всех пойманных копателей, искусственно занижая статистику. Такие случаи возникали и в бытность Highland Gold под управлением Владислава Свиблова. Роль играло не только нежелание сотрудников полиции возиться с документами — вольных старателей в России чаще всего наказывают штрафом, — но и поправка на местность: в поселке все друг друга знают, и, с одной стороны, так сотрудники отдела могли не вмешиваться в привычный уклад, а с другой — опасались реакции. В поселении известны случаи угроз от нелегальных добытчиков, некоторые из них хранят оружие. Кто-то из копателей, годами работая в шахтах незаконно, ни разу не попадался.

Такие же проблемы с подсчетом числа протестующих. На первом сходе было около 200 человек, на вторую пригласили только восемь. На последнюю отмененную бессрочную голодовку готовы были пойти 30 человек. Петицию Ксении Чеберяк подписали 800. Сотрудники «Дарасунского рудника» считают, что протест не такой масштабный, как может показаться.

В 2023 году о том, что текущие акции сопротивления в поселке — это бунт нелегальных добытчиков, стали говорить открыто — депутат Госдумы Андрей Гурулёв заявил об этом в эфире канала «Россия 24», в котором вызвался проталкивать закон об ужесточении наказания для нелегалов. Highland Gold старается держать нейтралитет, но с ноября перестал избегать разговоров о копателях. В начале февраля анонимный Тelegram-канал «Забайкальский коготь» опубликовал пост, где сообщалось, что за попыткой организовать первую голодовку после затопления шахт в Вершино-Дарасунском стояли двое черных добытчиков с уголовным прошлым: 39-летний Константин Бурдинский и 45-летний Алексей Сутормин.

— Выбор — он всегда есть, — бывший бригадир рудника Алексей Сутормин сидит на заднем сиденье нашей машины и рассуждает о том, что отчаиваться местным жителям сейчас не стоит, а затопления можно избежать.

Он работал на «Юго-Западной» с 2003 года, в апреле мужчину посадили на 2/3 ставки, а осенью сократили. Когда Highland Gold зашла в поселок, шахтер с самого начала понял, что планов на подземную добычу у них нет. По его словам, сейчас из «Юго-Западной», помимо насосов, уже выдали (демонтировали) всё оборудование: водовоздушные магистрали, рельсы и подстанции. Восстановить его будет трудно.

— На «Юго-Западной» стояло три насоса — процесс был трехступенчатый, вода выходила на поверхность. При «Урюмкане» там хотели сделать водоочистные сооружения, чтобы сбрасывать чистую воду. Всё уже подготовили, но по приходу Highland Gold всё изолировали и начали разбирать. Уровень воды в шахте поддерживали — но мы ее полностью даже при желании уже не смогли бы откачать.

Алексей убежден, что добычу в «Центральной» и «Юго-Западной» можно было продолжать. Что происходит сейчас в шахте № 10, где находится главный водоотвод, он сказать не может — в Highland Gold сообщали, что насосы там работают и продолжают откачивать воду, поддерживая уровень воды по плану консервации. Про поверхностный насос, который в будущем установят для откачки воды, он тоже знает немного.

— Я даже не знаю, где они хотят поставить его: если по планам та магистраль, что они сейчас готовят — это для поверхностной воды. Из-под земли ее откачать не получится.

Вода из затопленных шахт, по мнению Сутормина, будет выходить в районе Сбербанка, как раз у магазина Татьяны Степановой. А микрорайон Байкал, который страдает от грунтовых вод, сразу смоет, потому что это самая нижняя точка поселка.

— Мы ждем комиссию, надо разбирать все эти вопросы, решать каким-то образом. Сохранить места и продолжить работать.

Комиссия, о которой говорит Алексей, — это рабочая группа при правительстве, которую просили создать протестующие шахтеры и Ксения Чеберяк на последней публичной встрече в декабре. Вершино-дарасунцы хотели, чтобы в нее включили представителей общественности и дали им спуститься в шахты. Требований к рабочей группе было несколько. Одно из них — убедить собственника подтвердить запасы золота. По мнению протестующих, это поможет сохранить рудник. Highland Gold ранее заявляла, что планирует провести переоценку балансовых запасов Дарасунского месторождения — по результатам разведки станет понятно, сколько золота осталось на нижних горизонтах шахт.

По данным источников «Чита.Ру», Алексея Сутормина тоже планируют включить в рабочую группу, несмотря на пост о его уголовном прошлом, связанном с нелегальной добычей, в канале, который, по предположениям, может быть связан с силовиками. Решение сохранить Сутормина в рабочей группе может быть продиктовано экспертизой шахтера — по отзывам, за 20 лет работы он стал одним из образцовых и успешных бригадиров. Еще туда войдет представительница профсоюза — говорят, что это будет не Ксения Чеберяк, которая всё время конфликта занимала довольно активную позицию. Сейчас она не контактирует с «Чита.Ру» и отказалась от встречи в январе.

И Чеберяк, и Сутормин открещиваются от голодовки. Когда планировалась вторая (первую отменили после объявления народного схода), Ксения советовала обратиться к Константину Бурдинскому — второму слитому «Забайкальским когтем» шахтеру. Он подтвердил, что принимал участие в организации первой акции протеста, но второй заниматься был не готов. Голодовка планировалась на 20 декабря, и, когда стало известно об ее отмене, Константин Бурдинский сказал, что ее перенесли из-за новогодних праздников.

Ни он, ни Алексей Сутормин не рассказывали о приезде в поселок человека из администрации — этот визит был как раз 20 декабря. Как его звали, местные жители сказать не могут. Чиновника назначили куратором ситуации в Вершино-Дарасунском. По некоторым данным, после его приезда с протестующими проводили беседу полицейские. Еще раз он якобы приезжал, когда селяне подали заявление о третьей бессрочной голодовке в феврале. Ее хотели начать 10 числа, но администрация поселения не нашла подходящего помещения. В начале месяца к людям приехали полицейские с досмотрами — в поселке рассказывают, что среди них были не только местные сотрудники ведомства. В комментариях под новостями и текстами о ситуации в поселке люди писали, что в поселке работал и ОМОН. Пресс-служба регионального УМВД комментировать происходящее отказалась.

Силовой метод включили после визитов куратора из правительства. Когда стало понятно, что люди не будут молчать, как, возможно, сделали в декабре, куратора сменили. Теперь его имя известно — это заместитель председателя правительства по вопросам ЖКХ Алексей Сергейкин. Он планирует провести в поселке встречи с представителями ведомств, собственником и местными жителями.

Сергей когда-то трудился на руднике, как и половина поселка, но недолго — ушел после забастовки в 2017 году. В самих акциях он не участвовал, но желание работать «как-то отбило».

— Никто восстанавливать это никогда не будет — то, что сделано с кровью и потом, — говорит мужчина о шахтах.

Одна только «Юго-Западная» — свидетельство неимоверного труда. Всего шахт в советские и постсоветские годы здесь было начато девять. Часть из них бросили на относительно небольшой глубине.

— Можно же наполовину затопить, чтобы вода в поселок не пошла. До самого верху здесь везде шахты. Проект никто с людьми не обсуждал. Нужно найти компромисс. Люди не отступят. Как они предлагают — такой вариант никого не устроит.

По словам Сергея, в добычу в Вершино-Дарасунском надо вкладывать большие деньги — и то, что Highland Gold не хочет этого делать, кажется ему странным.

— То, что они сейчас хотят остановить добычу — вот еще людям не нравится. Они же начали бить наклонный ствол, штольню. Пробили, технику купили. Идеи-то хорошие были. Даже на этой штольне нужны были бы местные электрики, водители. Если можно как-то сделать — пускай штольни разрабатывают. К местным-то как-то эта организация не очень относится, в первую очередь неместных набирают, — рассказывает он.

Но вахтовики были в поселении всегда. Сам он занимается ремонтом техники, раньше был даже оформлен как индивидуальный предприниматель. Статус моногорода в красной зоне Сергею не мешает. Он говорит:

— Здесь пока еще хорошо.

Вершино-дарасунцы, по его словам, заняты не только нелегальной добычей — кто-то бизнесом, кто-то ездит работать вахтой в Якутию, кто-то берет подряды на россыпных месторождениях. Масштабы копательства в компании, считает мужчина, сильно преувеличивают.

— Просто надо на кого-то спереть. Такое ощущение, что они хотят найти козла отпущения.

• Все последние новости, связанные с затоплением, можно найти здесь;

• выпуск «Редколлегии» с нынешним управляющим директором «Дарасунского рудника» Евгением Боровиковым о позиции и планах Highland Gold, борьбе с нелегальным промыслом и перспективах добычи в поселке;

• первый большой текст из серии про Вершино-Дарасунский — с эпизодами задержания копателей в заброшенной штольне;

• онлайн с первого народного схода в поселке;

• большой репортаж из Вершино-Дарасунского с голодовки в 2017 году.