Год потерь, которые стали ощущаться отчетливее и сближали нас, — большой разбор от «Чита.Ру»

Первый раз я испугалась мобилизации не в момент её объявления, а назавтра, когда увидела вот эти фото нашего фотографа Олега Федорова. Пожилые пьяные мужчины толпятся у военкоматов. Второй — когда в начале декабря стояла на ледяном ветру перед строем, которому предстояло вот-вот отправиться в войска. «Уши у шапок поднять, вы не спаниели», — кричал в микрофон офицер. Я увидела, СКОЛЬКО их, и представила за каждым 3–4 человека родни. И почувствовала мурашки на руках — тоже от страха. И от стыдного счастья, что это не мои мужчины стоят там и завтра улетят.

Сегодня стало известно, что погиб танкист Алексей Минеев. Это не первый погибший мобилизованный и вообще не первый погибший, я не знаю какой, государство запретило их считать.

Но это человек, которого мы встречали здесь, перед отправкой, — он попал в объектив на одном из полигонов в Забайкалье в октябре.

И у него этого Нового года уже не будет. И еще не будет тепла рук в зябкий день, осеннего леса, жареной картошки, самодельных детских открыток, звонка маме в день ее рожденья, долгой дороги за рулем, первого снега — всего этого простого, к чему мы давно привыкли и особо не замечаем.

Конечно, я в Новый год загадаю, как всегда — то, что, как мантру, загадывают несколько поколений подряд. Несмотря ни на что. Мы все загадаем.

Осенью 2022 года остро встала тема заключенных, воюющих на спецоперации. Точные условия, на которых арестанты вступают в ЧВК «Вагнер», неизвестны. Поговаривают, что платят неплохие деньги, амуницией и едой обеспечивают, по возвращении — амнистия. Общество разделилось на тех, кто считает, что зэкам уже пора слезть с шеи государства и принести пользу Родине, и на тех, кто считает, что осужденные должны как можно дольше быть изолированы от общества. Есть и те, кто считает, что раз у них есть право пойти на СВО, они могут его использовать.

Я разговаривала с матерями и женами тех заключенных, кто ушел на СВО. Все они были разного мнения о том, надо идти или нет, но однозначно одно: все они ежедневно, ежесекундно переживают за своих родных. За сыновей, мужей, друзей. Я их понимаю, потому что моему мужу тоже пришлось побывать в зоне СВО, хоть и не в боевых действиях. Это чувство, когда любимый человек уходит и может не вернуться, обрушилось на меня как гром среди ясного неба. И потом уже не отпускало, пока он не вернулся. Застрять в этом чувстве надолго я бы никому не пожелала, а ведь родственники заключенных вообще почти не имеют связи с ними.

Меня очень удивило и порадовало то, что мамы, жены сплотились, чтобы поддерживать друг друга. Сильные, они не дают друг другу спуску, не дают раскваситься. Это дало мне веру, во-первых, в то, что, даже если мужчины не вернутся, наша страна будет держаться на этих сильных женщинах. Во-вторых, эта ситуация оставила позади политические распри, показала ценность каждой человеческой жизни. «Где мой сын? А вам ваш писал? Ну что, есть весточки кому-нибудь?» — и ужасно друг за друга радуются, как за себя. Уже скоро год как живем в мире, где есть спецоперация. И это закончится тогда, когда закончится. Здесь, на своих обычных местах, мы должны и дальше ходить на работу, делать обычные дела, но, может быть, уважать и любить друг друга чуть больше.

К сожалению, качество образования в ЗабГУ давно оставляет желать лучшего. Так сложилось, что вуз стал своего рода «теплицей» для тех, кто плохо учился в школе и не смог выбраться из Забайкалья в какой-нибудь престижный институт. Тех, кто целенаправленно хотел бы учиться в ЗабГУ, я лично не встречал — поступают по остаточному принципу. Я сам слышу, как школьники между собой высказываются о ЗабГУ, как о некой страшилке при низких баллах ЕГЭ. Университет же последнее время не может набрать студентов даже на бюджетные места.

И это ни в коем случае не насмешка над нашим вузом. Такая печальная ситуация складывалась годами в силу множества причин, начиная от управленческих решений прежнего руководства, заканчивая оттоком молодежи из края.

Когда появилась первая информация об отставке Иванова и о приходе «железной леди» из ДВФУ, которая наводит порядок жесткой рукой, возникла призрачная надежда на перемены к лучшему в стагнирующем вузе. Да и ДВФУ — такое серьезное заведение, казалось бы. Абы кто не придет. Но первые вести о новом ректоре оказались крайне тревожными: выяснилось, что Оксана Мартыненко известна скандалами, петициями против нее, учреждения, где она работала, жаловалось на многолетний развал, а в родном ДВФУ студенты написали против нее открытое письмо на семь листов.

Странные времена наступили для ЗабГУ. Однозначно эпоха перемен, но не однозначно, что перемен к лучшему.

По итогам года складывается ощущение, что Оксана Мартыненко пришла не проводить работу над ошибками в вузе, а пришла заниматься целенаправленным уничтожением того, что от него еще осталось.

С приходом нового ректора началась бессмысленная и беспощадная оптимизация всего. Вуз под новым управлением начал раздавать свои корпуса из-за их якобы неэффективности и незаполненности студентами: здание факультета строительства и экологии с уникальными для города лабораториями? — неэффективно же, зачем оно? Городу нужнее. Научно-образовательный музейный центр при ЗабГУ — пф... держите на здоровье, да еще и книги на туалетную бумагу пустите. И главное — непонятно, зачем всё это. Если корпус, как говорит новый ректор, неэффективен, то не стоит ли тогда подумать о том, как сделать его эффективным и сохранить имущество вуза, а не сразу же нагло его отбирать?

Судя по разговору с преподавателями, такую идею Оксана Мартыненко и не рассматривала. Решение о передаче она аргументировала распоряжением Росимущества, и Мартыненко покорно отстаивает интересы федерального ведомства, а не своего учебного заведения. Вообще, при общении с преподавательским составом ректор, как мне показалось, показала полную неосведомленность об обстановке в имеющихся корпусах и ситуации в целом, что удивительно для главы вуза, который выносил решение о передаче корпуса на ученый совет, где уже должны быть подготовлены все отчеты, результаты осмотров корпусов и экономическое обоснование решения. Но этих результатов, преподавателям так и не предоставили даже после их многочисленных требований. Сами они сравнивают передачу корпуса с рейдерским захватом. Я видел возмущение и некое отчаяние преподавателей, ученых, профессоров - лучших умов края, которые боролись за свой корпус. Я им искренне сочувствовал. Жалко очень.

Но это ведь еще не всё. С приходом Оксаны Мартыненко начались сомнительные кадровые перестановки, где с постов проректоров убрали нескольких действующих уважаемых специалистов, чтобы поставить на место коллег из ДВФУ, произошло увольнение сотрудников отдела разработки, сокращение начальника пресс-службы. С приходом Мартыненко совпали и новости о долгах вуза: к концу года вуз рискует недоплатить сотрудникам зарплат на порядка 90 миллионов рублей, а выплатить зарплату охранникам требовала прокуратура.

2022-й запомнится еще и неуемным желанием искать врагов, в основном внутренних, конечно, — тех, кто подрывает устои. В случае с Минюстом, пополняющим каждую неделю список иноагентов, всё понятно: люди, организации и СМИ, которые становятся нерукопожатными, действительно, могут быть опасны государству в той или иной степени, но в иных житейских ситуациях всё не так очевидно.

Например, ситуация, когда вашему ребенку в детсаду вручили грамоту, которая, на ваш взгляд, не соответствует правилам. Как можно поступить? Позвонить, а лучше прийти к воспитателю, высказать ему претензию и решить ситуацию на месте. Кажется, это так просто. Но не для всех. Вот родители малышей-воспитанников детсада № 73 в Чите не начали искать легких путей и, увидев грамоты с украинским гербом, которые в нынешней ситуации, действительно, как минимум неуместны, и добившись, чтобы их заменили, не смогли найти в себе силы отпустить ситуацию и пошли жаловаться журналистам. Родителей, наверное, с трудом, но понять можно. Однако дальше ситуация откровенно вышла из-под контроля.

Комитет образования Читы начал служебную проверку, после которой при деятельном участии губернатора Осипова, назвавшего инцидент «кощунственным случаем», заведующую детсадом и воспитательницу уволили. Затем часть наших комментаторов высказалась, что сейчас не то время, когда стоит заступаться за сограждан, допустивших подобную ошибку. Чувствуете, многие уже записали несчастных, совершивших оплошность педагогов во враги?

Потом уже и Министерство образования Забайкалья назвало причиной инцидента «халатность и безответственное отношение к профессиональной деятельности воспитателя и руководителя детского сада». А депутат Госдумы Олег Матвейчев назвал произошедшее подменой флага и герба России чужими государственными символами, которая может трактоваться как надругательство над ними, и предложил проверить воспитателей детсада на антироссийскую активность. То есть депутат уже не церемонился, а практически прямо объявлял работников детсада врагами.

И неважно, что замену уволенным педагогам сразу смогли найти только временную, а потом и вовсе детсад остался без заведующей и воспитателя, главное же — враг найден и обезврежен.

Надо было ли их увольнять, вопрос риторический. К единому знаменателю не смогли прийти и наши редакторы Катя Шайтанова и Андрей Козлов. Но то, что и самого этого инцидента могло не быть, будь родители более благоразумны, — это точно, к тому же искать врагов там, где их быть не должно, — дело всё-таки неблагодарное.

Я помню, как весной мы стояли под окнами высотки на Украинском бульваре. В темноту просачивалось общее волнение, двор оцепили, людей не пускали в один из подъездов. Все тихо переговаривались — в это время Алексей Докин закрылся в квартире со своим трехлетним сыном, оружием, и отказывался отдавать ребенка. Внизу по периметру дома стояли силовики, пожарные, постоянно шуршали рации, в машине скорой сидела бывшая жена мужчины. Это была первая история домашнего насилия, которая вышла за пределы края на федеральный уровень, и, надеюсь, предостерегла кого-то от попыток сохранить брак с абьюзером. Вот интервью жены Алексея — если вы пропустили его, то можете наверстать. Это действительно было одним из самых важных и трагичных событий, которые произошли в регионе в течение 2022 года, но все закончилось хорошо.

Потом случились поиски Романа Куркина — читинца, который пропал среди ландшафтов Дворцов по дороге на Арахлей в июле. Мы работали прямо на поисках, несмотря на негатив по отношению к СМИ, потому что у нас была цель — продолжать писать, чтобы на поиски пришло больше людей. Чтобы все понимали, как дорого и долго искать одного человека, а пропадают сотни в год в одном только Забайкальском крае. Что многое будет зависеть от того, как будет вести себя семья, а большая семья Романа Куркина не сдавалась все девять дней поисков. В цепочках вместе с ними люди кричали в пустоту имя, и оно врезалось в воздух, и многое казалось бесполезным, неверным, но ничего из этого не было напрасным.

Мне до сих пор очень жаль, что Роман погиб, — для всех, кто его искал, это стало по-настоящему личной утратой. Как и гибель Олега Сороканюка.

Вслед за пропажей Романа началось наводнение, которое снова вытянуло наверх мощным потоком вечные проблемы с формализацией компенсаций, со сложностью доказуемости ущерба, с тем, что дамбу надо выпрашивать и ждать ее годами, а отсыпка и чистка дна, несмотря на частые подтопления в сезоны, все еще не делается как положено, потому что никуда не делись нехватка денег с нехваткой людей.

И снова заговорили о набережной и звонили бывшему губернатору Равилю Гениатулину, чтобы опять вспомнить, как работают или не работают шлюзы. Но параллельно я была удивлена — правда раньше не замечала — как плохо в Чите с освещением. И так и не написала, кажется, пост, который очень хотела, про то, что, пожалуйста, давайте осветим Остров и давайте еще Пожарку, ну сколько можно. Как я вообще раньше считала нормальным включать фонарик на телефоне за 300 метров от дома?

Хочется еще раз вспомнить женщин-добровольцев, которые помогали мобилизованным и которые многих впечатлили не меньше, чем сама спецоперация. Мы могли не осознавать, что к чьим-то рукам должны были вываливаться из мобилизационных автобусов напившиеся от страха и/или для храбрости мужики. Что кто-то должен был им готовить горячее, пока сентябрьские минусовые ночи крутили суставы и напрашивался первый снег. Дать им то, чего их так быстро лишили, забросив в черноте на территорию перед учебкой. Кто-то должен их потом был — через денек, как выгонят — отпаивать, утеплять, искать их документы, собирать им деньги на дорогу. И это были они — женщины. Эмоциональные, красивые, самоотверженные, задубевшие и уставшие. Они иногда прямо там плакали. Или громко матерились. Они успевали выяснять отношения друг с другом и властями, но продолжали в едином порыве делать то, для чего собрались. И продолжают до сих пор.

Не всё в этом году работало как надо, многое работало, как обычно, плохо, но человеческие узы стали крепче, они становились нередко даже важнее, чем все мировое и индивидуальное упорство в доказывании своей правды. И пусть так было не всегда, но так случалось на короткий миг. Случалось, когда переживали за мальчика на Украинском бульваре, когда искали в зарослях леса Романа Куркина, когда вместе отсыпали дамбы во время разлива крупных рек на Острове, когда неожиданно потеряли ставшего для многих детей настоящей опорой тренера Олега Сороканюка или когда в Песчанке под руководством нежных женщин таскали центнеры гуманитарной помощи. Подобное происходило не раз. И наверное, это один из главных итогов уходящего года — люди продолжают оставаться людьми, чего бы многим это ни стоило.

В конце ноября 2022-го для Читы произошло событие даже не года, а десятилетия — в городе наконец-то открылась удлиненная на 4,5 километра и 10 остановок троллейбусная линия от Дорожной больницы на улице Ленина до поселка Каштак.

Без преувеличения, для забайкальской столицы было очень важно реализовать столь крупный и перспективный проект, под который удалось привлечь федеральные миллиарды рублей по нацпроекту «Экология». Конечную остановку на Ленина модернизировали, сделав «отстойник», обновили и добавили контактную сеть, наделали остановок от Депо до Каштака, где появилась новая конечка. Да и новые троллейбусы в 2022-м еще докупили.

Класс! Но, как это часто у нас бывает, что-то пошло не так.

Удлинившийся маршрут № 1, ранее обожаемый горожанами за удобство, вдруг стал для многих ненавистным. Сразу несколько человек из моего окружения заявили, что перестали пользоваться троллейбусами, опасаясь, например, опоздать на работу и не желая участвовать в самой натуральной давке. Такого количества жалоб на длительное ожидание «рогатого» общественного транспорта редакция не получала никогда. Ждать на остановке порой приходится по 20, а то и по 30 минут. И это зимой. Быть пунктуальным с таким положением дел точно не получится.

Тем забавнее вспоминать сейчас заявление властей города, что после запуска троллейбуса на Каштак они хотят сократить часть перевозчиков на маршрутках № 2 и 3, чтобы как можно меньше машин дублировали перевозку в одном и том же направлении. Теперь как бы, наоборот, не пришлось количество юрких микроавтобусов наращивать, так как троллейбусы не справляются теперь не только на новом отрезке, но и на всем протяжении маршрута.

Власти Читы называют разные причины, но на поверхности основная — в городе банально не хватает водителей троллейбусов. Объявление об открытых вакансиях можно легко найти и сейчас. Из них следуют, что кандидату, даже если у него есть категория, позволяющая управлять автобусом, предстоит пройти обучение длиной 7,5 месяца, во время которого соискатель будет получать ежемесячно 13 тысяч рублей стипендии. «По окончании обучения и сдачи теоретического и практического экзаменов в ГИБДД курсанту присваивается 3-й класс водителя троллейбуса», — говорится на сайте Троллейбусного управления. И только после этого можно приступить к работе за зарплату, которая сейчас в объявлениях почему-то не указана, но, по данным сайта «ГородРабот.Ру», в 2022 году в среднем составляла 30 тысяч рублей. «Не выгоднее ли будет поехать на вахту?» — наверняка думает среднестатистический шофёр.

Так крутой и реально нужный городу проект уперся в набившую оскомину кадровую проблему. И уже мысль о создании еще и новой троллейбусной линии на КСК, что в задумке также классно, выглядит нежизнеспособной из-за того, что одномоментно водителей «рогатых» автобусов больше в Чите не станет. Единственным выходом здесь, как мне кажется, может стать кардинальное улучшение условий труда тех, кто троллейбусами управляет, в том числе через повышение зарплат. Нужно обязательно найти эти деньги, постараться, иначе получится так, что реализованный проект не выполнит свою главную цель — снижение вредных выбросов в атмосферу за счет развития сети электрического транспорта. А федеральные деньги, выходит, окажутся потрачены, как это уже бывало в крае, впустую.

За время работы журналистом я успела застать только одного сити-менеджера. И даже в начале своего творческого пути не очень понимала, что это за должность такая, сити-менеджер, был же всегда только мэр. А тут не дай бог назовешь Сапожникова главой города, расстроится минимум один Ярилов.

И всё, что я знала про Сапожникова в начале, — что он бывший десантник, прапорщик. И всерьез воспринимать его как руководителя городской администрации у меня почему-то не получалось. Вообще трепет перед большими шишками мне не присущ, никогда не страдала от чинопоклонения. Но даже просто уважать Александра Михайловича как профи или специалиста у меня не получалось.

Не внушал он никакого доверия, не был для меня убедителен или серьезен, не считался харизматичным оратором. Не выглядел как самостоятельная фигура, скорее, пешка в чьей-то игре. Я десятки раз ходила на понедельничные планерки городской администрации и совершенно не чувствовала, чтобы он старался. Чтобы был заинтересован, чтобы болел за свое дело, за свой город в конце-то концов. Так, максимум показательно ударит кулачком и что-то невнятное пробухтит. И обязательно попросит помощи общественности, СМИ, чтобы все подключились, ведь он один не справится.

Помню, как полтора года назад пришла на встречу жителей падающего дома в Северном. Мы поднимались на верхний этаж, спускали груз на веревке с балкона и видели градус, насколько здание стоит не перпендикулярно. Даже мой вестибулярный аппарат там, на 10-м этаже, постоянно говорил мозгу, что с положением относительно пола что-то не так. И как здесь можно жить спокойно? Да еще и трещины повсюду!

А потом, после основного кипиша, подъехал Сапожников. Получилась незапланированная сходка с жильцами, острые вопросы. И ответы от него, которые были, совсем ни о чем. Они не давали ясности, не успокаивали, не внушали надежду. Они просто были, потому что, наверное, кто-то сказал, что они должны быть. А все настоящие ответы и решения начали реально появляться только сейчас, когда все проблемы спихнули на плечи краевого, и в большей степени федерального правительства и бюджета.

И вот спустя почти 9 месяцев после начала спецоперации, после тысячи и одного скандала, провала и неудачи, Александр Сапожников разродился. Он решил, а может, его к этому подтолкнули, что пора сложить с себя полномочия, оставить город на произвол судьбы и вернуться к тому, с чего когда-то начинал. Уйти не с позором, а добровольно, с пышными проводами. Может, и не участвовать в боевых действиях, как раньше, находиться там на хорошей зарплате, записывать поздравления с Новым годом и ни за что серьезное не отвечать.

И как-то от этого мне спокойнее. Спокойнее без сити-менеджера, чем с таким, который был. Может, не будут больше садики строить под боком у заправки. Или после субботников сразу начнут мешки мусорные вывозить. И, может, даже траву в городе вовремя будут косить, и деревья от вредителей обрабатывать. Было бы классно. Но что реально будет дальше — большой вопрос. Особенно с уголовкой единственного кандидата на пост сити-менеджера, на которого повесили всех собак. Но, как говорится, это уже другая история.

Год в Забайкалье начался со страшной трагедии в Домне — собаки напали на возвращающуюся из школы девочку. Тысячи родителей в тот январский вечер схватились за сердца, десятки чиновников — за головы.

Хотя за головы-то надо было браться гораздо раньше. Ведь эта история стала практически повторением пройденного в Чите в 2015 году. Если не следить за зверьём, то оно начинает себя чувствовать сильно вольготно.

И эта вольготность в крае чувствовалась очень остро. В том, что псины воют ночами около центрального рынка. В том, что спят на детских площадках и щенятся на центральной площади. И в том, что в той самой Домне дерутся на пути у школьников. Это один пласт проблемы.

Выяснилось, правда, что собаки, убившие ребенка, не бездомные, а просто очень вольно жили во дворе сердобольной женщины. И формально власти к трагедии непричастны. Да и вообще. Не чиновники же, в конце концов, плодят собак на улицах. Появление полупородистых собак с поврежденной психикой — это целиком и полностью результат безответственности граждан, которые сначала захотели себе питомца, а потом не справились с его содержанием. Это второй пласт проблемы.

Особых подвижек после случая в Домне не случилось. Да, там провели отлов, запустили школьный автобус, может быть, даже почистили свалки, но это разовые меры, которые буквально через месяцы сошли на нет. Из кардинальных перемен произошло только уголовное преследование главы Читинского района Виктора Машукова (теперь и. о. сити-менеджера).

Уголовное дело ровно настолько же логичное, насколько и нелепое. С одной стороны, у Машукова самый густонаселенный район с большим количеством дач, где на лето можно приютить песика. Люди тут не имеют возможности, чтобы решить собачий вопрос кардинально, как в какой-нибудь условной Кактолге. По этим причинам бродячего зверья тут всегда будет больше, чем где-либо.

С другой стороны, по этим же причинам Машуков (или любой другой на его месте) может бухнуть весь бюджет района на отлов собак, но спустя какое-то время одни безответственные граждане наиграются со щенками, а вторые прикормят их в каком-нибудь укромном месте.

На оба проблемных пласта финишным слоем ложится закон, который вроде запрещает жестокое обращение с животными, но с другой стороны весьма немилосердно отправляет их на хирургическое вмешательство и обрекает на полуголодное бездомное существование с биркой в гноящемся ухе.

Я уже писал как-то, что с принятием этого закона мы замахнулись пока на недоступную ступень этичного отношения к животным. Одних мы истребляем в местах обитания просто за наличие красивого меха, вторым даём право существовать, несмотря на то, что они грызут наших детей.

История, которая разыгрывалась на Театральной площади в течение двух лет, подошла к своему завершению — площадь готова, театр сдан. Успехом это назвать сложно: Контрольно-счетная палата недосчиталась обещанной зелени на площади, а задумку с фасадом архитектору Виктору Кулешу и вовсе пришлось объяснять горожанам.

Многострадальные высолы с плитки на площади никто за год убрать не смог — ни дожди, ни, прости господи, ДМРСУ. Избавиться от лужи на месте фонтана тоже не удалось, но власти наконец признали, что москвичи-проектировщики просто воткнули фонтан, не учитывая особенностей местности.
Многовато совпадений для того, чтобы объяснить их просто ошибками. Это — наша действительность, в которой хорошие задумки по преображению Читы, будь то ремонт, реконструкция или строительство, разбиваются об неумелое исполнение. Печальнее всего, что это многоактная драма. Подобных историй отыграно в городе немало, оснований опасаться новых — достаточно.

Одной из задач журналистов в следующем году останется проверка объектов в Чите — площадей и школ — после их ремонта или другого вмешательства. Не для того, чтобы злорадно найти ошибку и указать на нее. Ради того, чтобы приучить власти города самим научиться проверять за собой и адекватно оценивать результат, а не хвалиться освоенными средствами и поставленными галочками в плане.